Конфета

— Ну папа… США лениво повернул голову на голос и усмехнулся. Сын Союза, вроде и мелкий ещё, но высокий, дёргал отца за рукав и корчил недовольное лицо. — Я сказал «Нет». — СССР в упор смотрел на своего ребёнка и был, судя по всему, непреклонен. Что они там не поделили, было, в общем-то, всё равно, но и поворачивать голову обратно стало очень лень. Чёртово собрание длилось уже четыре часа и это был первый перерыв, все устали и разбрелись кто за кофе и чаем, кто за закусками. За огромным столом почти никого не было, кроме самого Америки, СССР и его сына, вроде как самого старшего. Вот куда Союзу пятнадцать детей? Это же сумасшедший дом, все со своими проблемами, всем нужно внимание… — Ну пожа~алуйста! — РСФСР состроил ещё более умилительное выражение лица, и СССР повернулся к нему на стуле всем телом. — У тебя так все зубы повыпадают, ты весь сегодняшний запас сожрал. — Его лицо никак не менялось, и было непонятно, зол он или разочарован. — Я не виноват, что они так легко разгрызаются! Паренёк упёрся ладонями в отцовские колени, прогибаясь в спине и оттопыривая… США тут же проморгался. На кой-хрен Союз напялил на сына мини шортики и гольфики, рубашку с короткими рукавчиками и красный шарфик! Парень уже вполне взрослый, а одели его, как первоклашку, он скоро уже отцу по грудь ростом станет! — Так ты бы их не грыз, а сосал и облизывал, видать на подольше хватило бы… — он даже интонацию не менял. Так. А о чём они, собственно, говорят? Кто что грыз и почему не соса… Стоп. В голову пришли только пошловатые мысли с порнухой. Надо будет отдохнуть потом. — Ну папуля! — прозвучало уже как-то отчаянно. — Не дам. Вот он, суровый отец пятнадцати детей. Бог мой, вот и зачем ему столько? — Ну хотя бы Гематогенку! — отчаялся парень, качнувшись ближе к отцу. — Хм. — Союз приподнял бровь и откинулся на спинку сиденья более расслаблено. — Ну допустим. — Спасибоспасибоспасибо! — РСФСР резво полез обниматься и… Матерь Божья, у него что, всегда ноги такие длинные были?! И что это за поза такая! — А ты руки мыл? — СССР немного отталкивает сына, и тот быстро с него спрыгивает, невинно хлопая глазами. — Мыл! — Врёшь. — Ну па~апочка! — и звучало это… Нет, ему определённо нужно будет развеяться этим вечером, а то в голову уже не пойми что лезет. Америка теперь уже сам хочет отвернуться, но любопытство пересиливает. — Ладно, — Союз подбирается весь, прочно усевшись, и кивает чему-то, — уговорил, но я сам тебя покормлю. Его сын едва не подпрыгивает, настолько он рад простой конфете. Ну взрослый ведь уже, должен соответственно себя вести! Хотя кто знает, как часто у них сладости дома бывают. РСФСР ждёт, пока отец шарит в кармане, где всегда лежит портсигар с зажигалкой, и достаёт заветную плитку, а потом лезет на сильные мужские колени, удобно устраиваясь. Штаны из грубого, прочного материала слегка раздражают его нежную кожу, отчего он ёрзает и выгибается. Америка почувствовал не то чтобы удивление, он был, блядь, в глубоком шоке и возмущении. Где это видано, чтобы ребёнок такого возраста, так разбаловано себя вёл! Сейчас Союз всыпет ему по первое число и…! Чего? — Двигайся ближе. — Ноль эмоций на суровом лице. — И держись за меня, а то упадёшь. — Да, папочка! — парень быстро и точно, будто не в первый раз, съезжает ниже, ближе к массивному телу, весь прижимается к отцу и обнимает за мощную шею. — Так? Союз кивает и обхватывает сына за талию той рукой, в которой плитка, хотя ему это сильно не мешает. Другой он отламывает один кубик и буквально приказывает. — Открой. — И уже подносит конфету к чужим губам. Какого хрена. Нет, не так. КАКОГО ХРЕНА?! Что, блядь, происходит! Почему это всё так… так… по интимному? Как это правильнее назвать? Слишком близко и откровенно для семейного, но и до сексуального контакта не дотягивает. Что, блядь…! РСФСР широковато открывает рот и конфету ему кладут прямо на язык, кажется, огладив нижнюю губу напоследок. Он прижимает свои ноги к отцовским ещё плотнее, блаженно жмурится и активно работает челюстями, на что Союз только ухмыляется и отламывает следующий кубик. — Не отберу я её у тебя, не торопись. Паренёк кивает, но уже сам забирает кусочек, аккуратно прихватив его губами и медленнее прожёвывая. Да почему это так эротично! Это же ребёнок, мать вашу?! Америка понимает, что внизу живота у него неумолимо теплеет и скручивается в тугой узел. От осознания, что у него, США, начал вставать на то, как СССР сына конфетами кормит, он просто охреневает. Сейчас. Посреди перерыва на собрании. Где нет возможности остаться одному буквально нигде. Просто замечательно. Надо определённо сегодня сходить развеяться и отдохнуть с кем-нибудь, в интимной обстановке. Союз, пока США был погружен в себя, скормил сыну ещё несколько кубиков, и теперь дразнил его, подняв конфету на недосягаемую высоту и наблюдая за попытками достать сладость, не вставая с отцовских колен. Паренёк весь вытянулся, изогнулся в спине, но так и не преуспел в этом деле и обиженно посмотрел на отца, уже собираясь слезть с тёплого местечка и уйти, но тяжёлая рука ложится на бедро, прижимая и заставляя не шевелиться. РСФСР требовательно открывает рот, при этом нахмурившись, и СССР сдаётся, ухмыляясь и проталкивая конфету вглубь… Да вашу ж мать! Америка уже весь залился краской, и выглядит как последний дебил, но не отворачивается, продолжает смотреть, чувствуя уже сильное давление на ширинку. Кажется, его сегодняшний партнёр не сможет потом свести ноги… — Последняя. — Оповещает Союз и проводит кубиком по губам сына, медленно так. Да ёбаный рот! Что за пиздец тут происходит! РСФСР сначала облизывает губы юрким розовым язычком, а потом широко открывает рот, высовывая язык и прикрывая глаза. СССР медленно, будто в замедленной съёмке, опускает руку ниже, ближе к губам, ведёт кубиком по скользкому от слюны языку и давит, а его сын гулко сглатывает. Союз прихватывает его за кончик языка и тянет, пачкая пальцы. Тянет и тянет, будто проверяя, насколько тот длинный, и только когда сын тянется головой вслед, отпускает, позволяя съесть сладость. РСФСР подтягивает свои длинные ноги, прижимается щекой к мощной груди отца и удовлетворённо прикрывает глаза, улыбаясь. Америка же не знает, куда себя деть. Стояк в штанах выпирает слишком сильно, чтобы просто так с ним расхаживать, но уже почти нестерпимо ноет. Хорошо что никто этого не видит, будет очень неловко если… — Спасибо, папочка… — РСФСР приподнимается, и… Вот тут уже действительно пора бежать в туалет, ведь парень границ не ведает и целует отца прямо в губы, пусть и целомудренным поцелуем, но чёрт возьми! США хватает пиджак, перекидывает через руку, которую прижимает к торсу, и быстрым шагом направляется вон из помещения, желая только, чтобы его никто не остановил. — Пффф, — сын Союза усмехается, и высовывает кончик языка, — слабак! Его бедро сильно и коротко сжимают, наверняка останутся синяки, и он не может сдержать дрожь предвкушения от сегодняшнего вечера. Вот тогда его ждёт самое вкусное…