Обыскать? Да пожалуйста.

— Можешь обыскать меня, если хочешь. Джулиан широко раскидывает руки, приглашая меня. Эта приводящая в бешенство ухмылка, когда он смотрел на меня сверху вниз. Я краснею, когда вижу полуобнаженную фигуру Джулиана — еще меньше рубашки, еще больше обнаженной груди предстали передо мной. Слабый румянец выступил на его щеках. — Думаю, я это сделаю, — говорю я и с вызовом смотрю на него. Джулиан отступает назад, и его глаза на мгновение расширяются от удивления, прежде чем снова на его лице появляется уверенное выражение. Это небольшое изменение в выражении его лица дает понять, что он не ожидал, что я поддержу его идею. Я не могу не хихикнуть тихо, пока он приходит в себя. — Что ж, не стесняйся. Обещаю быть послушным. Я начинаю с легкого прикосновения к плечам доктора и нежно провожу руками по его бицепсам и предплечьям. — У тебя красивые руки. Можешь сжать немного сильнее, это совсем не отпугнет меня, — говорит Джулиан почти дразнящим голосом. Я сильнее прижимаю пальцы к затянутой в перчатку коже, и хотя Джулиан не отходит и не протестует, он кусает губу. — Если задуматься, — начинает он говорить, чтобы отвлечь то ли меня, то ли самого себя, — я не видел тебя так близко при дневном свете. Ты сильнее, чем я думал, я хотел бы познакомиться поближе. Он протягивает руку и хватает меня за талию, пытаясь притянуть к себе. Резкий шлепок по непослушной руке и твердый взгляд заставляют его отстраниться. — Перестань двигаться, — приказываю я, и мой тон влияет на него так, как и ожидалось: он краснеет до кончиков ушей и снова кусает губы. Я немного волнуюсь при виде этого и отхожу от него — только для того, чтобы он набрался смелости снова подразнить. — Остановишься на руках? У меня еще так много места, где я мог бы что-нибудь скрыть, — насмехается он. Это просто шутка, чтобы проверить, насколько далеко я могу зайти. Конечно, всяческие разумные границы для меня почти исчезли, и мои руки почти мгновенно вернулись к его плечам, двигаясь к ключицам. Теперь мы стали ближе друг к другу — между нами было едва заметное расстояние. — Не боишься подойти ближе и лично… — он обрывает фразу, когда я отодвигаю край его рубашки в сторону, чтобы коснуться кожи. Его кожа мягкая и прохладная, и я чувствую, как вздрагивает его горло, когда мои пальцы касаются его. Я опускаю руки ниже, но в тот момент, когда мои руки достигают его талии, он внезапно отворачивается от меня. — Нет, нет! Не здесь! Гм, к сожалению, я ужасно боюсь щекотки, — объясняет он с застенчивой улыбкой. Его лицо становится темно-розовым, когда он произносит: — Никому не расскажешь? Это будет нашим секретом. Я одергиваю его за руку, и он, покачнувшись на месте, чуть не падает, но успевает удержаться. — Стой спокойно. Он еще сильнее краснеет под моим взглядом, но я не отступаю, пока он не выпрямляется и не вытягивает руки по швам. Я делаю шаг, чтобы оценивающим взглядом оглядеть его, и он с любопытством моргает. — Конец? Так скоро? Ведь это начало! А проверить другую сторону? Это очевидная приманка, но он прав, спина осталась непроверенной и я не могу упустить ее. Я медленно обхожу его сзади, и он поворачивается, чтобы не дать мне скрыться из виду. Взгляд его единственного глаза обжигает меня, почти заставляя снова покраснеть. — Должен сказать, я понятия не имел, что ты… проверяешь всё на практике. Это довольно смело. Не боишься, что кто-нибудь увидит? — Тебе кто-то разрешал двигаться? — Я решаю отвлечь его, вместо того, чтобы ответить на его вопрос. Мое прежнее беспокойство о том, что кто-то застукает меня в довольно компрометирующем положении с беглым доктором, улетучилось вместе с его прекрасной реакцией на мое прикосновение. — Я, ах… нет. Не разрешал. — Тогда развернись. Сейчас же. Он подчиняется приказу без возражений и колебаний. Замечаю, что даже за ушами у него заметно покраснело. Дрожь пробегает по его коже, когда я провожу руками. — Разве это не ты должен беспокоиться о том, что тебя увидят? — Ах, ну, я, э-э, полагаю, что это правд… — он замолкает, когда я провожу руками по его бедрам, проверяя карманы, и останавливаюсь, когда чувствую что-то неожиданно твердое. — Это… Не беспокойся об этом. …Это всего лишь нож, лежащий у него в кармане. — Но я рад видеть тебя. Могу показать тебе насколько, если хочешь. Он абсолютно безнадежен, но я чувствую, как он переминается с ноги на ногу. Я начинаю обходить его сбоку и провожу рукой по бедру. Он инстинктивно тянется ко мне, но только на секунду, прежде чем с очевидным усилием удержаться на месте. — Хочешь мне показать? — поддразниваю его я. Это более весомый вопрос, чем мои предыдущие комментарии. Надеюсь, он клюнет на это. Он краснеет, только теперь до самой груди, и его ответ с легкой запинкой показывает, что он понимает, что это серьезное предложение: — Ну, я, э-э… да, я думаю, ну… да. Думаю, я хотел бы показать тебе. Я тяну его в переулок возле моего магазина, где тени едва скрывают нас. Это не самое рациональное решение, особенно с учетом того, что дверь моего магазина была в шаге от нас, но разве можно было думать о чем-то рационально в тот момент? — Будешь умницей для меня, доктор? — Я смотрю на него с легкой ухмылкой, наслаждаясь тихим воем, которым он отвечает. — Мною был задан вопрос. — Настаиваю я и слышу начало его всхлипа прежде, чем он успел подавить его. — Да, я буду послушным. Я сделаю все, что захочешь. — Теперь в его голосе мольба, и это вызывает прилив тепла под моей кожей. — Тогда поцелуй меня, доктор. Он быстро повинуется, наклоняясь, чтобы встретиться с моими губами в жгучем поцелуе. Я запускаю руку в его волосы, в то время как он обнимает меня за талию и притягивает как можно ближе к своему телу. Он слегка отстраняется, просто чтобы проговорить мне в губы: — Пожалуйста, будь грубее со мной. Не сказать, что его просьба удивила меня, учитывая его поведение во время моего обыска. Повинуясь, я тяну его за волосы. Эффект очевиден и мгновенен, его рот открывается с громким стоном, и он прижимается своими бедрами к моим. Поцелуй углубляется, но вскоре Джулиан прерывается, чтобы припасть губами к коже под моим подбородком. Его губы волшебно касаются моей кожи, и хотя я знаю, что потом не смогу скрыть следы от графини или кого-либо еще на этой планете, я не могу заставить себя думать об этом в данный момент. Он кусает меня за ухо, прежде чем смиренно спросить: — Пожалуйста, могу я прикоснуться к тебе? Я киваю, слишком восторженно, чтобы соответствовать доминирующей роли, которую пытаюсь играть, но в данный момент ощущение близости с Джулианом слишком поглотило меня, чтобы заставить меня обращать на это внимание. Джулиан расстегивает завязки моей рубашки и протягивает руку через ткань, чтобы коснуться моих сосков. Ощущение его перчатки на моей обнаженной плоти неописуемо, и в сочетании с вниманием, которым он одаривает мою шею, я полностью теряюсь в удовольствии этого момента. Я не могу избавиться от чувства, что пренебрегаю Джулианом, поэтому оставляю одну руку в его волосах, а другой провожу вниз по его телу, пока не достигаю паха. Я прижимаю к нему руку, и он скулит мне в шею, когда я начинаю чувствовать его через штаны. Свободной рукой он поднимает ткань моей рубашки, чтобы схватить меня за оголенное бедро, а я двигаю рукой, чтобы начать работать над его брюками. Как только я расстегиваю первую застежку, мы оба замираем от невероятно неловкого звука. — Подмастерье? — это голос Порши, донесшийся прямо из переулка. Я пытаюсь медленно высвободиться из объятий Джулиана, но едва уловимое движение заставляет его руку сильнее сжать мой сосок, и я не могу сдержать удивленный всхлип. Из-за потрясенного вздоха Порши, я понимаю, что она заметила нас, и я снова издаю стон, на этот раз от смущения. Джулиан неохотно отстраняется от моей шеи, затем с ужасом смотрит на Поршу. Его прежний румянец не шел ни в какое сравнение с теперешним ярко-красным, который покрыл всю его кожу прямиком под рубашкой. — Погодите-ка… Илья? — Порша подавилась воздухом. Ее лицо горело так же, как у доктора. Джулиан в мгновение ока высвобождается из моих объятий, поправляет брюки и поднимает с земли жилет и пальто, стараясь как можно быстрее прикрыться. — Привет, Паша. Ты сильно выросла с тех пор, когда мы виделись в последний раз. — Джулиан говорит с затруднением, почти что с болью, но кажется, что Порша и слышать ничего не хочет. Она бросается к нему, хватает за ухо и начинает тащить за собой доктора, прежде чем остановиться. — Увидимся позже, подмастерье, — произносит она, не глядя мне в глаза, краснея, прежде чем продолжить тащить протестующего доктора за собой. Я вздыхаю, поправляю рубашку и вхожу в магазин. К счастью, у меня есть время… разобраться в себе до того, как я доберусь до площади, чтобы услышать объявление.