Коалиция Справедливости

      На часах было всего пять вечера. Папирус, радуясь, что умудрился освободиться куда раньше запланированного, шёл по подгнившим доскам Ватерфолла. Деревянный настил был выстроен прямо через болота, которые находились неподалёку от свалки, но ему уже было столько лет, что выглядел он не особо надёжно. Полумрак, что всегда царил в этом месте, прохлада после жаркого Хотлэнда и тихий шепот эхо-цветов подействовали на капитана благотворно. Даже настроение немного улучшилось, хотя тяжёлые мысли просто не могли покинуть его беспокойный череп. Далеко впереди маячили горы Сноудина, и их вид обещал уставшему от нервов последних дней скелету часы заслуженного отдыха. — Наконец-то, — бормотал себе под нос Папирус. — Хоть немного свободного времени на мою личную жизнь. Надеюсь, Андайн успеет убрать всё дерьмо до прихода Альфис, — скелет невольно хмыкнул, зная, что советница иногда переплевывала его брата по степени лени. — Хотя, пока она там будет рыться в королевской библиотеке… — он невольно вздохнул, и его мысли перескочили на более мрачные мысли. — Надо обдумать, что с этой ебучей Коалицией делать и стоит ли вообще рисковать? Так много дел, и я не знаю, с чего начать. Надеюсь, Альфис что-нибудь узнает про Коалицию Справедливости. Всё-таки про них мы, фактически, ничего не узнали, а самому лезть на рожон — смерти подобно, хоть я и Великий и Ужасный Папирус.       Мысли вокруг таинственной Коалиции Справедливости не оставляли его до самого дома. Он даже не заметил, как гнилые доски под ногами сначала сменились на подмёрзший дерн, а потом и на скрипучий снег. Город встретил капитана привычным вечерним шумом, падающим снегом, который хоть немного маскировал все худшие стороны этого места, и светом в окнах небольших частных домов.       Он невольно бросил взгляд на окна, когда подошел к своему дому. Через доски, которыми были они заколоты никакого света не было, но Папирус предположил, что брат просто снова заснул. Обойдя дом, он толкнул дверь черного входа, и ввалился на кухню, стряхивая с сапог подтаявший снег. — Санс, я дома, — громко оповестил Папирус. — На твоё счастье, вернулся гораздо раньше!       Ответом ему послужила тишина. Опять. Скелет направился в гостиную, где так же не увидел брата, и поднялся на второй этаж. — Са-анс?! — снова позвал Папирус. — И правда дрыхнет что ли?       Скелет толкнул дверь своей комнаты, но кроме смятого одеяла на кровати ничего не обнаружилось. — САНС!       Скелет заглянул в ванную. В ней тоже никого не было. Дверь комнаты самого Санса была распахнута, но кроме привычного бардака капитан так же ничего не обнаружил. На чердаке старшего брата он тоже не наблюдал. Тревога сковала его душу, но почти сразу сменилась дикой злобой.       Какого черта этот ленивый мешок с костями его ослушался?! Да еще и когда его же задница находилась в опасности. Может отношения между братьями давно перестали быть нормальными в общем понимании, Санс был далеко не безразличен Папирусу. Пусть тот его и выводил из себя чаще, чем все остальные его знакомые вместе взятые.       Точка кипения самым простым способом была достигнута, высокорослый скелет бросился на первый этаж. Отборный мат сам собой слетал с его языка, а резкий голос сотрясал дом до самой крыши. Он не представлял, где искать своего идиота, который мало того что подвергал себя опасности со своими ебучими тайнами и загадками, так еще и посмел ОСЛУШАТЬСЯ ЕГО! — Папс, твой ор слышит весь Сноудин, — на кухне неожиданно хлопнула дверь, и в гостиную заглянула обеспокоенная Фриск. — Что случилось?       Папирус рванул к ней, схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Голова девушки аж дернулась из стороны в сторону, а короткие каштановые волосы упали на глаза. — ГДЕ САНС, ФРИСК?! — Аэ…       Фриск была явно не готова к такой напасти. — Если ч-честно, я. я без понятия, — честно ответила шатенка, пытаясь снять жёсткие ладони Папируса со своих плеч. — Я сама его уже три часа ищу, но его дома так и не… — ТРИ ЧАСА НАЗАД?! — голос Папируса не дошел чуть ли не до ультразвука, — ТРИ, СУКА, ЧАСА?! — УСПОКОЙСЯ! — решительно вскрикнула Фриск, отталкивая от себя взъерошенного скелета. — Ты из меня сейчас душу вытрясешь! — Как я могу успокоиться?! — Папирус чуть ли не за голову хватился, все так же пребывая между паникой и яростью. — Санс чёрт пойми где, вчера на него напал рыцарь из Коалиции, а сегодня я ему приказал не выходить из дома?! КАК Я УСПОКОИТЬСЯ ДОЛЖЕН, ФРИСК?! КАК?! — Не зна… — начала было Фриск, но тут из-за ее воротника показался Флауи и выдал: — А м-может он в своей лаборатории? — В КАКОЙ ЕЩЁ ЛАБОРАТОРИИ?! — голос Папируса аж захлебнулся от негодования, — Фриск, убери этот ёбаный сорняк или я его сам вырву с корнями и сожгу стихией огня, из-за него и так проблемы!!! — Я так и не поняла, что с вами происходит?! — Фриск начала сама злиться. — Никто ничего объяснять не хочет! — Конечно, блять, не хочет! — рявкнул Папирус, — Нам не до объяснений, человек! — Папс, я хочу знать, почему Санса преследуют и почему все вокруг такие занятые! — Я бы тебе объяснил, — начал снова повышать голос Папс, — НО САНСА НЕТ, Я НЕ УСПОКОЮСЬ ПОКА…       Тут на кухне дверь хлопнула снова. Фриск и Папирус повернулись и увидели пропавшего. Санс так и замер на пороге, обескураженно глядя на них. Куртка, накинутая на плечи, явно намекала, что он не мусор ходил выносить. Да и резко посеревшее от страха лицо выдало его с головой. — Ой, з… здравствуйте, — сипло произнес он. — А вот и Санс, — Фриск засмеялась — она вообще не понимала причину такой злости младшего скелета.       Череп Папируса чуть ли не засветился. Первое чувство страха за жизнь брата испарилось, и теперь оставалась только злость. Казалось, еще немного и из его ушных отверстий и глазниц просто повалит пар. — Фриск. Предлагаю тебе уйти. Сейчас же, — голос же капитана напротив был напрочь лишен эмоций.       Эта выходка стала последней каплей и Папирус понял, что он просто не успокоится, если не напомнит своему старшему брату о его месте, дисциплине и другой очень важной херне по списку. Херне, о которой он видимо забыл от хорошей жизни в последние четыре месяца. А ведь Папирус его щадил после того, как на эмоциях отправил его в больницу. Кажется, очень зря. — Са-анс, ты… был мне другом. — медленно произнесла Фриск, осознав, что сейчас последует, — Не убей его, прошу тебя.       Бешенный до полной потери рассудка Папирус — хуже ядерного взрыва. И это знали все. — Ничего не обещаю. — таким же голосом ответил Папирус.       Фриск с спрятавшимся Флауи под свитером бочком пронеслась мимо замершего посреди кухни Санса и вылетела за дверь. Папирус молча смотрел в пол, реально пытаясь привести свои мысли в порядок, чтобы не сделать из брата инвалида или ещё хуже трупа. Санс ему явно помогать не хотел, раз открыл рот. — Б-босс… — голос ширококостного дрожал. — Это не то, что ты подумал… — ЭТО НЕ ТО, ЧТО Я ПОДУМАЛ? — от голоса капитана задрожали стекла. — А ЧТО ЖЕ ЭТО?! — Б-босс… — Санс нервно сглотнул. — НЕ ЖЕЛАЮ СЛУШАТЬ ТВОЮ ГРЯЗНУЮ ЛОЖЬ! СЯДЬ НА ДИВАН!       Санс, все еще находящийся в ужасе от того, что Папирус явился раньше него, медленно прошел мимо брата и сел. Весь такой внезапно притихший и послушный, сложил чуть подрагивающие пальцы на колени. Папирус даже на секунду пожалел, что разрешил ему перестать носить ошейник. Такой вид брата ему нравился куда больше. Немного поразмыслив и заставив себя слегка остыть, а затем вздохнув, капитан прошел к шкафу, который стоял рядом с входной дверью.       Санс отлично знал, что лежит в этом шкафу, поэтому вздрогнул, когда дверца шкафа едва слышно скрипнула. Он медленно перевел зрачки на брата, и сглотнул еще раз. Папс вытягивал из шкафа плетеную многохвостку. Нельзя сказать, что от ее вида он вообще не почувствовал никакого предвкушающего возбуждения, но брат был настолько в ярости, что страх сковывал его куда больше.       Когда Босс повернулся, на его лице появилась хитрая, даже игривая улыбка. Но глаза все так же метали молнии. Санс, даже не задумавшись, провел языком по нижним зубам. Во рту стало очень сухо. — Я пытался быть спокойным, Санс. — монотонным и раздражённым голосом начал Папс. — Я пытался дать тебе больше свободы, быть к тебе мягче. И похоже, из твоей тупой башки выветрилось все, что только можно. Но… я дам тебе последний ёбаный шанс!       «Но он мне не давал даже шанса…» — проворчал Санс про себя, чего хотел бы сказать вслух. — Где ты был? — вопрос упал словно тяжелым камнем.       Санс не нашел что ответить. Он был напуган так, что забыл все причины, которые успел придумать. Только вцепился фалангами пальцев в края шорт на коленных чашечках. Скелет правда пытался понять, что ему сейчас страшнее — наказание, которое ждало его за то, что он по сути ослушался прямого приказа, или правда, которую он был совершенно не готов озвучивать брату на данном этапе. После минутного молчания, капитан медленно выдохнул, прикрывая глазницы. В тишине едва слышно скрипнула кожа перчаток, когда высокий скелет сжал в пальцах ручку плетки. — Так я и думал, — медленно протянул Папирус. — Ты что-то скрываешь. — Н-не… — Санс дернулся, поднимая виноватый взгляд на Босса.       Но тот его перебил: — Не пизди. Я уже принял тот факт, что рано ли поздно наш мир погибнет. Как минимум из-за тебя. Максимум — из-за Коалиции. — Чего?! — голос старшего скелета поднялся на пару тонов выше, ему большой выдержки стоило сейчас оставаться на месте. — Босс, ты пьян? Или под кайфом?       Папирус подошел к дивану, швырнул многохвостку на кофейный столик. Он подтянул брата к себе, стаскивая с того куртку. Опасаясь новой вспышки гнева Санс, не особо сопротивляясь, вытащил руки из ее рукавов. — Я не пьян. — краткое молчание, — Я зол.       Папирус схватил Санса за плечи, больно сжимая их, и опрокинул его на диван, вжимая в его мягкую обивку. Ширококостный едва слышно зашипел от внезапной боли. Правая рука капитана скользнула по его еще забинтованным ребрам вниз, и потянула за резинку шорт, стягивая их ещё ниже. Зрачки Санса из глаз пропали, и он совершенно инстинктивно сжал фалангами пальцев запястье брата. — Босс, нет… пожалуйста… — Рот закрой, — припечатал он, в его спокойном и тихом голосе было больше угрозы, чем если бы он продолжал кричать.       Санс замер. По позвоночнику скользнула нервная дрожь. После чего его пальцы ослабли, и он отпустил руку Папируса. Он отвернулся к спинке дивана и перестал дергаться. Выбора у него не оставалось. Только позволить Папсу получать удовольствие от очередного наказания. Он понимал, во что выльется происходящее.       «Я в любом случае это заслужил»,  — пронеслось в его голове.       Папирус, заметив, что брат перестал сопротивляться, отпустил его плечо и окончательно стащил с него шорты. Несмотря на то, что в тазовых костях магия до сих пор не появилась, он все равно отметил то, как через тонкую ткань футболки стала ярко светиться душа Санса между ребер, судорожно ударяясь о них. — Даже не пищишь, совсем стыдно стало? — голос Папируса звучал грубо, а осознание, что даже такая ситуация хоть немного может возбудить ширококостного сделала его еще безумнее в этот момент. — Не важно. — через безразличие в тихом голосе Санса пробивались виноватые ноты. На брата он все так же не смотрел. — Делай, что хочешь… — Неужели до тебя дошло, что мне не стоит сопротивляться? — голос капитана даже показался Сансу довольным.       В ответ же взбудораженный от покорности Папирус услышал смиренное: — Да.       В этот же миг раздался удар тяжелой плети по кости. Санс едва слышно прошипел от боли. Возбуждение было слишком поверхностным. Скелета разъедали мысли о Коалиции Справедливости и чувство вины перед Папирусом. — Да, что? — высокий скелет склонился над ним. — Да, Босс, — выдохнул Санс сквозь зубы.       Папирус почти пинком перевернул его, заставляя грудной клеткой упереться в диван, а коленными чашечками в жесткий ковер. Второй удар был столь же болезненный, что и первый, и Санс чуть не прикусил себе язык. Он явственно ощущал, как на тазовых костях появляются неглубокие трещины. Последовал третий удар, потом четвёртый. Пятый пришелся на лопатки. Ширококостный сцепил зубы, орать ему сейчас не хотелось вовсе. И если разумом он почти смог абстрагироваться от происходящего, телом не смог. От боли и унижения магия клубилась вокруг его души, медленно опускаясь к тазовым костям, не торопясь уплотнятся. Папирус конечно это заметил. Он хмыкнул, продолжая вымещать злость плетью, пока брат, даже не пытаясь отстраниться, принимал удары и едва слышно шипел в обивку дивана. — Ты будешь меня слушаться, Санс? — спросил Папирус.       Санс если и ответил, то так тихо, что капитан его не услышал. Он схватил его за шейные позвонки, вызывая ощущение удушья. Папирус отлично знал, куда давить, чтобы заставить тело брата отвечать на любые его желания. — Я тебя не расслышал, — голос прозвучал угрожающе. — Я буду слушаться вас, Босс, — прохрипел Санс, брат явно делал все, чтобы не дать ему уйти в себя. — Простите меня, Босс.       Словно он планировал выполнять это обещание. Но ответ Папируса похоже, вполне устроил. Он снова отбросил плетку на стол, следом бросил перчатки, сам опускаясь на колени за спиной брата, вжимаясь тазовыми костями в его. Санс явственно ощутил, что в отличие от него, в штанах капитана уже материализовался твердый член. Кровь невольно прилила в скуловых костях. Как же он в такие моменты ненавидел каждую кость своего тела, что поддавалась на эти провокации. Каждый ебаный раз.       «Какой же я всё-таки мерзкий…» — пронеслось у него в голове. — Раз обещаешь слушаться, — ребра Папируса через форменную куртку прижались к лопаткам брата. — То будь хорошим мальчиком и прояви его.       Санс отлично понял, о чем он говорит. Судорожно вдохнув, он перестал держать взбесившуюся магию, и позволил ей сгуститься в светящийся неон меж тазовых костей, формируя член и вход. Почему-то ему было каждый раз до одури стыдно это делать. — Ну вот видишь, не так уж и сложно слушаться своего Босса, не так ли? — прошептал Папирус и провел языком от ушного отверстия к скуле, продолжая сжимая его шею. — Д-да, Босс, — Сансу с трудом удавалось говорить достаточно громко. — И ты знаешь, — ладонь Папируса с силой прошлась по его позвонкам под футболкой, перебирая каждый отросток пальцами. — Ты меня так сильно расстроил, маленькая сука, что я даже не хочу тебя готовить к моему члену. Но ведь, если ты не кончишь от этой боли, изнывая от того стыда, что я знаю, появляется в твоей ебучей похотливой душонке, ты не усвоишь урок.       Санс почти дрожал, пока пальцы Папируса скользнули ниже, задевая чувствительную внутреннюю сторону рёбер. Он знал, что брат планирует сделать, и его это нихрена не радовало. Фаланги пальцев обхватили трепещущую душу почти целиком, заставляя ширококостного резко втянуть носовой костью воздух и почти простонать. Босс не фамильярничал. Он чувствительно сжимал магическое ядро, до боли в рёбрах. Санс невольно прогнулся в позвоночнике, порадовав брата тесным контактом с его тазом. Другой рукой Папирус перехватил его запястья, заставляя убрать руки за спину и заломил их. Шипение теперь больше походило на стон. Санс зажмурился, пытаясь максимально расслабиться и не дать брату ни малейшего шанса подумать, что тот мечется между желанием телепортироваться куда подальше, и начать умолять Босса перестать тянуть резину. Неоновый член болезненно соприкасался с обивкой дивана. Дёргаться же, когда твоя душа буквально находится в чужих руках было явно опасно, ему только и оставалось что дрожать и судорожно пытаться хотя бы вдохнуть полноценно. Санс ненавидел это положение.       Некоторое время Папирус упивался этим моментом власти над провинившимся братом, грубо оглаживая пальцами саму его суть, после чего в его окончательно начавший тонуть в похоти разум пришла мысль. Это же наказание, не так ли?       Капитан отпустил душу Санса, и она почти бросилась от его пальцев в сторону. Папирус стянул ремень со своих форменных штанов и стянул им запястья брата до скрипа в костях. Ширококостный невольно дёрнулся. Папирус это на удивление проигнорировал, и, приподнявшись, за шею сдёрнул Санса с дивана, почти опрокидывая на пол. Естественно, связанными за спиной руками тот никак не мог остановить встречу своей челюсти с краем дивана. И кажется, он прикусил язык. Мысленно он даже порадовался, что неоновые части тела не способны истекать кровью.       Папирус опустился на диван и посмотрел на пытающегося хотя бы сесть на полу брата и хмыкнул. Да, ошейника сейчас определенно не хватало. — На колени, сучка, — отдал короткий приказ высокий скелет, двумя пальцами указывая на пол прямо между своих широко расставленных ног.       Санс сразу понял, чего хочет Папирус. Он судорожно вздохнул, и кое-как, помогая себе ногами, переместился в указанное место, сразу формируя во рту подходящую полость. Это было, блять, самое худшее, потому что убрать при этом язык было просто невозможно. Папирус между тем расстегнул штаны, с едва слышным облегчённым выдохом, освобождая изнывающий светящийся зловеще в глазах Санса орган. — И чего мы ждём? — скептически спросил капитан, отлично заметивший красное сияние между острых зубов брата. — Ты же у меня опытная шлюха, сам уже все понял прекрасно.       Санс покосился на брата пустыми глазницами, но послушно открыл рот, провел языком по головке члена Босса, обвивая ее языком. Он отлично знал, как именно нравится брату, и в душе даже надеялся, что этого ему будет достаточно. Главное, не прерывать зрительный контакт, пошло провести кончиком языка по стволу, обвести его с максимально возможным количеством слюны со всех сторон. Положить его целиком на язык плашмя и направить в рот, стараясь при этом не задеть его своими острыми зубами. Папс довольно выдохнул, наблюдая, как его член скрывается в светящейся глубине рта брата. Душа Санса гулко колотилась о рёбра, отбрасывая красноватое свечение на его шейные позвонки. — Д-Да… умница, — довольно прошептал Папирус, поглаживая Санса по затылку. — Ты действительно хорошая сучка, особенно после плети.       Самое тупое в этом процессе, что если член брата целиком заполнит эту долбанную ротовую полость, нехватка кислорода все равно будет ему обеспечена. А если он ускорится, то Папирус сам всадит ему по самую неоновую глотку. Сморгнув скопившиеся в уголках глазниц слезы, Санс сам пропустил член дальше, сжимая искусственными мышцами безвкусную плоть, пытаясь хотя бы ровно дышать через носовую кость. Получалось плохо, но хотя бы он не давился. Впрочем, Капитан все равно, как обычно поступил по-своему, с силой надавил на его затылок, насаживаясь до конца, заставляя Санса задыхаться. — В кое-то веки твой грязный рот занят чем-то полезным, — почти проурчал Папирус, фактически трахая Санса в рот. — Тебе же нравится, когда ты задыхаешься, ньех… в-верно, сука?       Санс не осмелился даже замычать. Он очень хотел закрыть глазницы и представить, что его здесь нет, но словно брат бы ему позволил. Скелет только крупно дрожал, пытаясь сжимать горло в такт движениями Папируса. Приближая тот самый блядский момент…       Папирус, судорожно выдохнув, излился в неоновое горло и отстранился. Санс, сдерживая рвотные позывы, зажмурился, ощущая, как по языку стекает вязкая жидкая магия. — Ты знаешь, что делать, верно? — Папирус, хоть и дышал часто после оргазма, изогнул надбровную дугу.       Кривясь, Санс все-таки проглотил содержимое рта и распахнул челюсти пошире, демонстрируя чистый язык. Капитан довольно ухмыльнулся. Ну хотя бы это он не забыл. — Ну раз ты, наконец-то ведешь себя как послушная дрянь, думаю… ты заслужил, — протянул Папирус и, подхватив брата подмышки, затащил его на колени.       «Тебе что мало, похотливая ты скотина?!» — мысленно взвыл Санс, но вслух ничего не сказал.       Папирус посмотрел на почти безразличное лицо брата, и пальцем стёр с его скул остатки своей магии. Хотя, скорее Санс пытался оставаться безразличным. Горящие скулы, почти светящаяся шея, взгляд недовольный, но при этом поплывший от возбуждения. Его член почти соприкасался с его, и он отлично видел, как на его головке выделился приэкулят. Сам же возбуждён всем этим до предела, но на чистом упрямстве не признает это. — Какая же ты все-таки шлюха. — выдохнул Папирус, надавливая на место соединения челюсти, чтобы брат снова открыл рот. — Мгнх, — у Санса невольно вырвался этот звук, когда язык Капитана проник в его рот, подхватывая его язык.       Ширококостный даже успел удивиться — брат крайне редко целовал его, а тут на тебе. Неужели и правда его злость была по большей части вызвана беспокойством за его никчёмную жизнь?       Едва Санс ответил на поцелуй, давая этим знать, что не собирается отстраняться, Папирус перехватил пальцами его обманчиво тонкие бедренные кости и просто насадил его на себя. Отвыкшие за несколько месяцев к такому резкому проникновению неоновые мышцы прострелило болью, Санс, наконец-то, издал полноценный стон прямо в рот брату. Папирус позволил ему разорвать поцелуй, и уткнул лицом в свое плечо. — Только постарайся не залить мне куртку слюной, лицо сломаю. — прошептал он. — И чёрт тебя возьми, двигайся давай!       «Чёрт меня уже давно взял и сейчас дерёт блять,» — подумал про себя низкорослый.       Ширококостный выдохнул в шейные позвонки Папируса. Руки все еще были связаны, поэтому ему только и осталось что уткнуться лбом ему в плечо, упереться коленями в диван и начать движение по его члену. Пальцы Папируса словно специально надавливали на свежие трещины на тазовых костях. Боль смешалась с ненавистным Сансу удовольствием, и сдерживать стоны он уже банально не мог. Еще и зубы капитана впились ему в шею, оставляя почти ровные мелкие дыры в костях, через которые просочилась кровь. Сверху по укусу прошёлся язык. Санс издал еще один судорожный стон. Пальцы Папса гулко ударили его по бедренной кости, и ему пришлось сосредоточиться на движениях. Наполненность заставляла сознание старшего скелета тонуть в похоти, он уже сам не понял, как начал ускоряться. Папирусу даже пришлось ему помочь, чтобы тот не сбивался с заданного ритма. — Давай… сучёнок, не отвлекайся, — прошипел капитан. — Будь умницей хотя бы раз, Санс.       Санс потерялся в ощущениях. Притворяться, что ему действительно все равно, он уже не мог. Он всхлипывал, стонал, и сам не понимал, как бормочет срывающимся голосом: — Да… Босс… нгх… я… ваша… ебливая сука… которая только и ждет… чтобы вы ей вставили… по самые…. Хах… яйца… — Наконец-то ты начал говорить совершенно правильные вещи, — голос Папса срывался уже не меньше, показалось, что это было довольным урчанием.       Давление нарастало, душа уже точно билась где-то в районе горла, но в тот момент, когда неон сжался вокруг члена Папируса в преддверье оргазма, Капитан внезапно пережал основание члена самого Санса, вызывая у того мучительный стон. Папирус же еще в два движения замер, изливаясь глубоко внутрь. Вязкая магия выплеснулась на поясничный отдел, ребра и душу Санса, вызывая новый приступ тошноты. — Боооосс… в-вы… — простонал Санс, собираясь оторвать лобную кость от плеча брата, но тот ему не дал. — Во-первых, — Папирус говорил прерывисто и часто дышал. — Я не дам тебе испачкать мою форменную куртку.       «Вот кто из нас после этого полный эгоист? — вяло подумал Санс. — Во-вторых, — на лице Папируса снова появилась ухмылка. — Что ты должен сделать?       «Вот же ебучий эгоцентрик! — ширококостный на мгновение сцепил зубы, после чего на одном дыхании выпалил: — Прошу вас, Босс, п-позвольте мне… кончить. П-пожалуйста…       Высокорослый удовлетворённо ухмыльнулся: — Хороший мальчик.       Пальцы Папируса обхватили его член. Хватило пары движений, чтобы Санс наконец-то сам кончил, ощущая, как по позвоночнику прошлась приятная дрожь до самого затылка. Он обессиленно повис в руках брата, дрожа после пережитого. Неон медленно растворился, оставляя после себя лишь ощущение приятной тяжести в костях. Папирус, удерживая судорожно дышащего брата одной рукой за спину, дотянулся до стоящих на журнальном столике салфеток и вытер магию брата об неё.       Некоторое время в гостиной стояла тишина. Папирус позволил после наказания маленькую слабость брату — просто расслабиться в его руках и отдышаться. Сам же он осторожно выпутывал запястья Санса из своего ремня. — Надеюсь, ты вспомнил всё, что забыл, Санс, — заметил высокорослый, когда его собственное дыхание восстановилось. — И ты больше не собираешься ничего от меня скрывать.       Санс едва слышно промычал. Его язык хоть и был неоновым, но все же побаливал. И ему сейчас совершенно не хотелось выдумывать очередные отмазки. — Да… я… я понял, Б-Босс…       Несколько минут они еще просидели в таком положении. Дыхание Санса постепенно выровнялось, хотя полностью дрожать он не перестал. Но этого вполне, по мнению Папируса, уже хватало, чтобы он коротко приказал: — А теперь слезь с меня.       Санс вздохнул, чуть прикрывая глазницы. — Или я тебя спихну силой, — добавил высокорослый.       Хотя голос Папируса после секса был вообще лишен грубости и звучал как у довольного кота, он явно вернулся в режим «я мудак и мне похуй». Санс перебросил дрожащую ногу через бедра брата, и, оттолкнувшись коленом, упал на спину на другом краю дивана. Ноги были как желе после «наказания», а тазовые кости заметно болели, и не только от плети.       Папирус поднялся на ноги. Он потянулся до хруста в костях, отряхнул одежду и очень быстро привел себя в более приличный вид: «будто ничего и не было». Санс на это тихо хмыкнул. В этом-то точно его брат был Велик и Ужасен. Сам же ширококостный чаще всего после таких «развлечений» представлял из себя довольно жалкое зрелище. — Завтра ждёт очередной охуительный день, — наконец выдал Папирус. — А теперь… я спать. — Не рано? — через силу выдавил Санс, с лёгким удивлением глядя на брата. — Нормально. — буркнул гвардеец в ответ.       Папирус сразу направился к себе. Пока он поднимался по лестнице, его голова была занята анализом всего произошедшего за день. Кажется, сегодня день оказался не менее длинным и туманным, чем вчерашний, лишь концовка стала фееричной. И завтрашний день тоже обещал быть не менее длинным. Захлопнув за собой дверь в комнату, он медленно вдохнул и так же выдохнул, собираясь с мыслями. И то, что пришло ему в голову было совсем не хорошим: — Так блять, — пробормотал он себе под носовую костью — Наказать-то я его наказал, но… Ёпт, я же нихрена не выяснил.       Скелет едва слышно простонал и упал на кровать. Иногда он и правда слишком увлекался процессом. Но чёрт, когда Санс становится покладистым, как послушная игрушка, отдаётся ему и издаёт такие звуки, Папирус в считанные минуты теряет контроль над собой. И как брат этим же ртом умудряется его бесить? — Ладно-о… — Папирус уставился на потолок — он был действительно вымотанным. — Поговорю с ним уже завтра. Нужно прийти в себя и… с утра душ принять. - краткое молчание, - Да. Так и поступлю.