Девка плавала в пруду, Ей карась попал в пизду, Карася конечно жалко, НО РЫБАЛКА — ЕСТЬ РЫБАЛКА!
И молчание, биты. Сразу Папирус брутально произнёс следующее:По деревне девки шли, Ебуна себе нашли. За хорошим ебуном, Девки ходят табуном!
И снова тишина. А затем, внезапно, восторженные возгласы! — ЧО?! — Андайн была в шоке. Сделать русские матерные частушки в виде рэпа… — СУКА, А ОН ГЕНИЙ!!! — с особым восхищением закричала рыба. Это для неё действительно было очень умным ходом. — ВОТ НИКОГДА В ПАПИРУСЕ НЕ СОМНЕВАЛАСЬ, УМНЫЙ СКЕЛЕТ ХОТЬ И БЕЗ МОЗГОВ, НУ ГДЕ ВЫ ЕЩЁ ТАКОЙ ЭКЗЕМПЛЯР НАЙДЁТЕ?! Тишина. Санс бубнил лишь под себя: — Где-то я это уже слышал… Знакомые «тексты»… Андайн дёрнула Санса за плечо и объяснила ему, что такое частушки. — Опять от тебя от говна понахватался. — Вообще-то, это «говно» нас сейчас спасает. Поэтому ебальник прикрой. А Папирус продолжал: Говорила бабка деду: К Дон Хуану я уеду! Может он мне на пригорке, Чем потычет в точку сборки! Радостные возгласы все громче. А Папирус, сменив тон, быстро пробалаболил: — А это история о моей подруге в Монстронэте, Бретти! Иииии… раз два три, погнали нах!Как-то утром спозаранку, Вышла в сад я по нужде, Наступила там на грабли, А они мне — по пизде!!!
Ещё громче крики одобрения. — ПАПС, ЕБАШЬ, БЛЯ!!! — Я Эмси чертыла, сука!!! И сразу же Папирус прочел следующую частушку:Бабка, сдуру, перед дедом, Вдруг устроила стриптиз. Дед, увидев это «чудо», Наебнулся с печки вниз.
Тыц. Тыц. Тыц. Тыц. Кульминация. — А теперь я приглашаю свою сеструху, которая должна сразить вас всех наповал! Папирус хитро и уверенно смотрел на Андайн. — УХ БЛЯЯЯЯ! — рыба с особым удовольствием вышла на сцену, Папирус передал ей микрофон, — ЙО, ПСЫ, НА СЦЕНЕ Я — ГОВНАРИНА, И ЩА Я С ЭМСИ ЧЕРТЫЛОЙ ВЫЕБЕМ ВАШИ УШИ! РАЗ! ДВА! ТРИ! И Андайн выдала такое, от чего все присутствующие завизжали, как свиньи:Триста, триста. Отсоси, у тракториста, Тракторист сегодня я, отсоси ты у меня! В трактористы ты не годен, отсоси и будь свободен! Годен я, сомнений нет, лучше сделай мне минет! А сомнения есть всегда, лучше нюхай три хуя! Три хуя помножь на десять — и соси ХОТЬ ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ! Извини, спина не гнётся, отсосать тебе придётся, Можешь стоя отсосать, я не буду возражать!
Санс пустил смешинку, вспомнив, как он с Андайн однажды подобными «шутками за 300» спорили. Краткое молчание, а затем:Полюбила тракториста, Как-то раз ему дала… Всю неделю сиськи мыла, И соляркою ссала!
— Нихуя чё выдала, Эмси Говнарина!!! — кричал народ. — Пасиба за аплодисменты, господа, знаю, я самая пиздатая! МС ЧертыЛЛо, бро, даю тебе слово! Она перекинула Папирусу микрофон. — Пасиба, Андуха! И Папирус уже под другие биты начал зачитывать частушки, которые успел вспомнить, пока Андайн развлекала духов:Я проснулся: ну и ну! Я ебу свою жену — Вот какой рассеянный, На улице бассейной.
Аплодисменты! Радостный гул!Переёб я всю деревню, Вот на суд меня ведут. Впереди гармонь играет, Сзади выблядков несут.
Андайн рядом жестикулировала руками и пальцами, танцевала. И плавно перейдя от второго текста к третьему, Папирус зачёл его:Над селом хуйня летала, Серебристого металла. Много стало в наши дни, Неопознанной хуйни.
Папирус отбросил микрофон. — ВСЁ БЛЯ, ДОВОЛЬНЫ? Народ ликовал. Корнелия вышла к Папирусу и Андайн. — Вами — довольна. Вашим другом, стоящим в толпе — нет. Санс дёрнулся. — Вы не говорили, — начала Андайн, — что ВСЕ должны рэп читать! Плюс мы с Папирусом чисто АУЕ (ладно шучу мы не хуесосы), а он — нет, у него в крови нет самогона и уж тем более умения зачитывать тексты. Но тем временем, Санс размышлял над тем, что делать с духами дальше. Духи и призраки, да и вообще вся эта неясно откуда взявшаяся некромантия — всегда появляется не просто так. Корнелия лишь засмеялась: — Ну, с самогоном это мы сейчас быыыыстро исправим! Вильям, быстро! И один ребёнок испарился в воздухе. — Не стоит… — сказал Санс. — ДЕРЖИТЕ ЕГО! Несколько детей схватили Санса. Духи обладали необычайными способностями, поэтому тот не успел даже среагировать. — Э БЛЯТЬ! — гаркнул Папирус. Но Корнелия направила ладонь на Папируса и Андайн. Едва прозрачные, грязно-зелёные тентакли, связали их. — А мне даже интересно, что сейчас будет. — усмехнулась Андайн. Ребёнок, названный Вильямом, вернулся с ещё одной старой бутылкой. Подошёл к Сансу. Папирус лишь прорычал. Глотки. Пару струек тёмного пойла стекли с его рта. — Ух… ска… крепкий… и терпкий чёт дохуя… Папирус ещё больше искривился. — Ебббтть, чё это за бухлицо такое? Бутылка была опустошена менее, чем за минуту. Вильям снова исчез. Санса отпустили. — Ебнврт… сссука… Он едва стоял на ногах. — И НАХУЯ ВЫ ЭТО СДЕЛАЛИ, ЧЕРТИ?! — заорал Папирус. Молчание. — Я ВАС СПРАШИВАЮ, УЕБКИ! Но, внезапно для Папируса, Санс грубым голосом начал то ли рычать, то ли принимать вызов: — Сча… спою нахуй! Микрофон мне! — О боже… Папирус склонил голову от стыда. Сансу выдали микрофон, затем скелет попросил сам выбрать минусовку. Выбрал. Заиграла музыка. А затем очень низкий, непривычный голос, будто у самого дьявола:Things are getting kind of messy here, But I was told to never fear, What are these whispers in my ear? Why do I feel like I'll disappear?
— СУКА, НУ НЕ НА АНГЛИЙСКОМ ЖЕ, БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯЯ…Suddenly I have the urge to fight, Living my days away from the light, Is it a call or is it just a lie? Is it my fate telling me I'll die?
— Ебало завали. — рявкнул Папирус в ответ Андайн. Рыба и скелет не заметили, как их отпустили. На удивление, будучи пьяным, Санс отлично пел. Музыка затихла.Drowning in my own disgrace, Wandering around this place, Seeking for my saving grace, I feel like a slave, Making my way through this hell, It’s getting really hard to tell, If I went up or if I fell, Been fighting for days,
— Это не простая песня. — пробубнил себе под нос Папирус. Слышны аплодисменты иI see new faces around but My nightmare still looks just the same, No mater how hard I try to Wake up I just can’t run away, Creatures are haunting my dreams During visions that swallow my days, Just half of what I have seen is Enough to drive humans insane,
Тишина. Санс начал резко кивать головой. А Папирус проникся его песней… — Нет, — начал размышлять Папирус, вслушиваясь в каждую произнесённую букву, — я верил в то, что мне говорил Санс. Но, если так подумать, то эта песня — его отражение души. Души, которая повидала слишком многое… — Will I find a way to live another daaaayyyyy? — Точно песня о нём. О ужасах. О Фриск. Нет. В очередной раз убеждаюсь, то что это правда…Bleeding in pain, Fighting for my own life, Under the ground, Finding ways to survive, Facing this hell As the time passes by, Against the clock Goes my entire life,
— Господи, ну какого хуя я такая чувственная натура? Я совсем ебанулся…Feels like I’m facing The devil himself Bleeding my fingers To crack on this shell, Even surrounded Refuse to give up, Fighting so hard that My wounds doesn’t hurt,
А затем Санс спел то, что было в начале, начиная с «What are these whispers in my ear?», и заканчивая «Is it my fate telling me I'll die?». — Папирус, приём! Андайн чуть ли ему с ноги не давала. — Д-да, Андайн? — Ты чего так замкнулся? — Слушал Санса… — Ебать, тебе нравится, как этот алкаш поёт на английском? Я вообще нихуя не поняла, ещё и фальшивит пиздец. — А ты и не поймёшь. Тут очень хороший сакральный смысл, в котором, пожалуй, пойму намёк только я. — С хуя ли? Песня не тебе посвящена! — Она посвящена ему же, Андайн. — Чего…? — Тебе всё равно не понять, тут целая философия. — ПФФФФ, Я ТОЖЕ КОГДА НАБУХАЮСЬ, ПОКРУЧЕ АРИСТОТЕЛЕЙ БУДУ. Слышатся громкие аплодисменты. — Это не рэп конечно, ну да ладно, главное, чтобы им понравилось. — сказала Андайн. К ним вышла Корнелия. — Говорите, вам нужно… в секрет? — В какой секрет? — не поняла Андайн. — Ты же ищешь кого-то, верно? — Вообще, — опешил Папирус, — местные жители не очень рады тому, что вы… кхм… пробудились. Нам, следовало бы от вас избавиться, но если честно, мне похуй. Я просто хочу отсюда свалить и больше никогда вас не видеть. — Так ты ищешь Герсона или просто по приколу сюда пришёл? — Первое. — буркнул Папирус, — Говори уже. — В саркофаге номер 16 есть скрытый телепорт. Там, внизу, под костями, спрятан набор цифр, как в телефоне. Код — 658912 — и вы окажетесь в секрете. — Спасибо. — сказала Андайн. — А теперь — исчезните нахуй отсюда! — Да, конечно. И… своего бухого внебрачного сына Моцарта и Филиппа Киркорова заберите отсюда. — Обязательно. Духи исчезли сразу же. Остался только Санс, который опёрся о стену. — Санс. — буркнул Папирус, подойдя к нему, — Пошли… — Б-б-босс, меня тошнит… — Тошнит его, блять… — съязвил Папирус и взял Санса за руку, — Пошли уже, меня заебало это место! — Бо… я… И Санс блеванул, кое-как увернувшись, лишь бы на одежду не попало. — Ска… Андайн недовольно вздохнула. — Блять, что они тебе сунули…?