Новое начало

В развалинах Драконьего Логова, несмотря на то, что сейчас там впервые за неполные двести лет находились драконы, было довольно холодно: зима начала отступать лишь после победы над Королём Ночи, незадолго до взятия Королевской Гавани армией Дейнерис. Теперь же на том месте, где ещё, казалось, совсем недавно проводились бесплодные переговоры о грядущей войне с Иными, находились всего лишь два человека: сама Дейнерис и Джон Сноу, а напротив них, стоявших возле драконов, со связанными за спиной руками находилась свергнутая Серсея. Её глаза потемнели от ненависти и злобы, а челюсти щёлкали, словно от холода, издавая странный, клацающий звук. Она прекрасно знала, в чём её обвиняют, и уже не ждала для себя лучшей участи. Дейнерис погладила по голове недовольно скрежещущего Дрогона и, в который уж раз вперив взгляд в Серсею, посмотрела на её некогда прекрасное лицо. Низвергнутая королева, сурово качая головой, что-то шептала про себя; её губы шевелились, а ветер трепал ей уже чуть отросшие золотые волосы, остриженные перед позорным шествием. Она была чем-то похожа на сосну, наполовину спалённую молнией, но всё ещё несгибаемую, крепкую и гордую своей прежней силой. Непроизвольно сглотнув, Дени заговорила громко и уверенно, как и подобало природной королеве: — Итак… Серсея Ланнистер. Я, Дейнерис Бурерождённая, королева Семи Королевств… — …и я, Джейхейрис Таргариен, третий этого имени, приговариваю тебя к смерти, — подхватил Джон, убрав руку с морды Рейгаля и шагнув к той, что ещё совсем недавно сидела на Железном Троне. Он был облачён в доспехи с эмблемой Таргариенов на груди, однако его плащ при этом скреплялся двумя застёжками в форме лютоволка. Джон остался Белым Волком — но в его жилах текла кровь дракона. — Твоё имя навсегда будет связано со смертью и страданиями бесчисленных невинных людей, — его рука легла на Длинный Коготь. Он оглянулся на Дейнерис, ища любое подтверждение того, что она всё ещё поддерживает их общее решение сжечь Серсею заживо. Когда их глаза встретились, он увидел в них только спокойную решимость. Хотя незадолго до этого момента сам Джон очень сомневался в том, что такой же решимости хватит ему самому. — Дени, любовь моя, помнишь, в Драконьем Камне я говорил тебе, что если ты будешь сжигать при помощи драконов целые города, то сама станешь такой же, как Серсея Ланнистер? Мы ведь собираемся, в отличие от неё, наконец принести мир в Вестерос. Я не думаю, что мы должны начинать наше правление с такого шага, — втолковывал он своей новоиспечённой невесте через несколько дней после взятия Королевской Гавани и захвата Серсеи в плен. — Я помню твои слова, — Дени посмотрела на него. — Но, Джон, она слишком опасна, чтобы оставаться в живых. Пока она жива, мы никогда не будем уверены ни в нашей безопасности, ни в безопасности наших людей. Вспомни сам: тот же Рамси Болтон избил и изнасиловал твою сестру. Согласись, это было так же ужасно, как и все злодеяния Серсеи. И ты без колебаний позволил Сансе спустить на Болтона его же собак. А я хочу избавить мир от жестокости Серсеи, как и твоя кузина поступила со своим мучителем. Джон вздохнул: — Как ни короток будет этот суд, мы всё равно должны провести его. Что ж, пусть она умрёт. Она это заслужила. — Итак, твоё последнее слово? — обратилась Дейнерис к подсудимой. Опозоренная, и всё же неизменно гордая, та резко вскинула до этого чуть опущенную голову. Её сощурившиеся глаза по-прежнему взирали на Дени с холодной, пронзительной ненавистью, но вдруг это выражение сменилось сожалением, почти тоской. Серсея произнесла медленно, будто отчеканивая каждое слово: — Однажды мне было напророчено: «Ты будешь королевой, пока не придёт другая, моложе и красивее. Она свергнет тебя и отнимет у тебя всё, что тебе дорого». При этих словах что-то похожее на сочувствие шевельнулось в душе Дейнерис, когда она собралась поступить со своей злейшей противницей так, как поступила в Ваес Дотраке, спалив храм Дош Кхалин. — Серсея Ланнистер, дочь Тайвина Ланнистера, незаконная королева андалов, ройнаров и Первых Людей, — сказала она, обращаясь к Серсее, — через несколько минут ты превратишься в груду пепла. Но иначе я не могу поступить с тобой! Та лишь заносчиво тряхнула волосами. Она уже больше не издавала ни одного звука, а лишь спокойно смотрела на Дейнерис и Джона, точно хотела сказать: «Хорошо. Вы меня одолели наконец, так делайте теперь со мной что хотите!…» И с этой секунды она больше не обращала на своих победителей никакого внимания. Дени же всё не сводила глаз с Серсеи, когда Джон встал вплотную к ней самой. Оба — и король, и королева — слегка повернули головы к своим питомцам и скомандовали им в унисон: — Дракарис.

***

Тем же вечером, после казни Серсеи, Дени стояла на балконе их с Джоном комнаты в одном халате и с умилением наблюдала за своими драконами. Красота и мощь Дрогона и Рейгаля, сейчас соревнующихся в скорости над Королевской Гаванью, никогда не уставала тешить её взор. Свет луны красиво блестел на их гребнях и чешуе — их, охранявших столицу, залив и своих Мать и Отца. — Дени? что-то случилось? — хриплый голос Джона нарушил тишину. Подойдя ближе, юноша обнял супругу за плечи. — Нет, муж мой, — Дени схватила его за руки. — Наоборот, я просто не могу поверить, что всё это реально. Всю свою жизнь я мечтала об этом моменте и боролась за него всеми силами. И теперь мне даже не верится, что он наконец-то наступил. Джон коснулся губами волос жены, рассыпавшихся серебряными волнами по её плечам и спине. Это была своего рода редкость: обычно Дени предпочитала заплетать их в косы. Но Джону нравилось, когда он мог пробежаться по её локонам пальцами. В такие моменты он словно созерцал просто молодую девушку, а не Мать Драконов. — Это всё настоящее, Дени, — он поглядел на её крылатых питомцев. — Я всегда считался бастардом, мало от кого знал ласку и никогда не думал, что у меня будет такая жизнь: любимая жена, общее уважение, законный Железный Трон… — Джон перевёл взгляд на Дейнерис и взял за подбородок, заставив посмотреть на себя. — Но сейчас я тоже здесь. Рядом с тобой. Дени улыбнулась, приблизив свои губы к губам мужа; её пальцы зарылись в его гладкие каштановые волосы. Джон ласково провёл ладонью по её голове и, отстранившись, поцеловал в макушку. — Пойдём, Дени. Здесь дует ветер, а ты в одном халате. Ты замёрзнешь и простынешь. Она едва заметно покачала головой. Джон мягко, но настойчиво потянул её и услышал упрямое возражение: — Мне вовсе не холодно. И я не хочу уходить. Юноша с улыбкой вздохнул и покорно пожал плечами: — Я тебя и не прогоняю, Дени. Просто давай переберёмся на кровать. Я не хочу, чтобы ты заболела. — Не слушая протестов жены, он вдруг подхватил её на руки. — И… порадуй сегодня своего волка. Эти слова заставили Дени застонать, прежде чем она выдохнула: — Как пожелаешь… — и согласно приникла к его губам. Зайдя в комнату с нею на руках, Джон неспешно подошёл к кровати и уложил Дени на спину. Её грудь заметно вздымалась и опускалась, когда он развязал её халат, вытащив ткань из-под тела девушки. Её тело было поистине совершенным, и оно принадлежало только ему. Сердце самой Дени ёкнуло, когда взгляд Джона заскользил по её телу. Она была самой могущественной женщиной в Семи Королевствах, но сейчас её возлюбленный любуется ею так откровенно и беззастенчиво… Это было странное, очень странное чувство. На несколько мгновений для Дейнерис пропало время. Мысленно она куда-то падала, точно срывалась с огромной высоты, и… и это ей нравилось. Но наконец Джон, раздевшись сам, навис над нею, и его руки обвились вокруг талии девушки, с жаром водя вдоль туловища. Он резко приподнял её, прижал к себе и впился в губы поцелуем. Страсть плавно сменилась нежностью; пальцы Джона с жаром прижимали её к нему. Дейнерис обвила руками его шею, приникая к нему всем телом. — Дени… — простонал он, когда её губы коснулись его челюсти. Поцелуи стремительно опускались ниже, но руки Джона, крепко держащие Дени за предплечья, не дали ей пойти дальше в своих ласках. Хватка у бывшего Короля Севера была железная. Он подался вперёд, увлекая жену в нежный и глубокий поцелуй, проводя пальцами вдоль позвоночника от пояса до шеи и обратно. По телу девушки прошла мелкая дрожь, заставив непроизвольно выгнуться ему навстречу. После долгих сопротивлений и протестов Джон всё же притиснул Дейнерис к постели и, едва касаясь кожи, прошёлся пальцами от её щиколотки до бедра. В поцелуях, последовавших вслед за этим, чувствовалась вся боль пережитого за всё это время. Дени было страшно представить, через что он прошёл, и она не хотела даже думать о том, что, возможно, её собственный ужас на поле битвы за Винтерфелл на самом деле был его ужасом, его страхом и болью. Джон, я здесь. Всё в порядке. Я здесь. Я с тобой. Ничто нас больше не разлучит. Руки скользнули ей под спину, снова прижимая к его телу. Хватая ртом воздух, Дени прильнула к мужу, чувствуя его тепло. Жар его тела стремительно растекался внутри неё, нарастал, разгорался всё сильнее. Поцелуи заглушали стон, рвущийся из груди… Вывернувшись и сама притиснув Джона к кровати, Дени медленно стала целовать его губы и шею. Его руки лежали у неё на спине и нежно поглаживали влажную кожу. Серебряные локоны спадали вниз, закрывая его плечи. Дейнерис попыталась их убрать, но пальцы Джона ловко скользнули ей в волосы, зарывшись в них. Девушка нежно поцеловала юношу, едва касаясь губами его рта, дразня и распаляя его желание. Джон потянулся было к ней, но она отстранилась, хитро улыбаясь ему. Тогда он притянул её к себе и, едва слышно рыкнув, впился в губы поцелуем. После чего сел на постели, придерживая жену за талию. Упираясь ему в плечи, Дени запрокинула голову и закрыла глаза. От чужого горячего дыхания на шее её бросало то в жар, то в холод. Стоны, сливавшиеся воедино, срывались с губ и тонули в поцелуях. Пальцы переплелись на шёлковых простынях. Движения были рваными; в какой-то момент Дени выбилась из сил, и Джон воспользовался моментом её слабости, вновь опрокинув её на постель. Нарастающий жар внутри захлестнул их обоих новой волной, вырываясь из груди глубоким стоном. Губы Дейнерис шептали имя мужа — настоящее имя, которое эхом раскатывалось по покоям. Его резкие движения приближали её к краю бездны; руки обвили шею парня, а пальцы сильнее вжимались в кожу, заставляя его тихо рычать. Последний рывок; нежный поцелуй в шею; мелодичный стон, окутывающий душу… Тяжело дыша, Джон положил голову на грудь Дейнерис, слушая биение её сердца. Запустив пальцы в спутанные влажные кудри юноши, та осторожно поглаживала его по голове. — Я ведь обещала… а я держу слово, мой король, — тихо проговорила Дени, в очередной раз проводя пальцами по его волосам. Джон улыбнулся и ласково поцеловал жену в плечо. — Дени… я люблю тебя, моя королева… — прошептал он сбившимся, хрипловатым голосом. Потом взглянул ей в глаза и нежно провёл пальцами по щеке. — Я знаю. Знаю. Девушка зарылась лицом в каштановую копну волос молодого короля, вдыхая его пряный запах, такой родной и пьянящий. Шёпот коснулся его губ, растворяясь в поцелуе. — И я люблю тебя… Джон… Джейхейрис. Его имя срывалось с губ и разливалось мелодичным звоном, растворяясь в прохладе весенней ночи. Он шептал ей, что любит, что не отпустит, что она навсегда останется с ним. Его душа, его сердце, его королева. Навсегда.

***

На следующее утро золотистый солнечный свет залил лучами их комнату. Дени проснулась первой, но не стала будить мужа, решив понаблюдать за тем, как он спит. Если не считать пения птиц снаружи, было тихо, пока в углу комнаты не зевнул и не завыл просыпающийся Призрак. Каждую ночь он спал в королевских покоях, охраняя хозяина и хозяйку. Дени игриво нахмурилась, когда Джон, которого разбудил этот вой, протёр глаза и расслабленно улыбнулся. — Доброе утро, моя королева. Она придвинулась ближе к нему, удовлетворённо вздохнув. — Доброе утро, ваша милость. Джон рассмеялся: — Не зови меня так. Я вообще не уверен, что когда-нибудь к этому привыкну. — Ну, — Дени потёрлась о его крепкую грудь, — я планирую остаться здесь с тобой надолго. Очень надолго. Так что тебе просто придётся. Джон снова рассмеялся её деловому тону, заправив серебристый локон ей за ухо. — Не пора ли нам позавтракать, любовь моя? — Он посмотрел на своего питомца. — Призрак, по-моему, тоже этого хочет. А заставлять лютоволка голодать, вероятно, так же весело, как делать то же самое с драконом. Дени усмехнулась, но встала и надела халат, наблюдая, как Джон встаёт с постели и проделывает то же самое. Она подумала, что они, должно быть, смотрятся очень гармонично, хотя совсем не похожи друг на друга. Дракон… и волк с драконьей кровью. Дени наконец вернула всё, принадлежавшее ей по праву рождения. И она никому не отдаст то, за что боролась несколько трудных лет.