«Наркотики – это прекрасное средство забыть о маленьких житейских проблемах, превратив свою жизнь в одну большую.» Дарий философ.
Чонгук прямо вскочил с кровати. С него ручьями тек холодный пот, сердце бешено отплясывало чечётку, а сзади все ещё нежно, но болезненно обнимали холодная паника и страх. Ему снова приснился кошмар. Эти надоедливые и отвратительные сны приходят каждую ночь. Хотя снами это с трудом можно было назвать, всё-таки сон – это что-то более приятное, спокойное, это период времени, когда организм отдыхает. А что у Чонгука? А он просто лежит и орет на всю квартиру несколько часов, видя нечто невыносимое и непрекращающееся, не в силах взять контроль над "сном" и просто стараясь выжить эти несколько часов. Он уже давно забыл, что такое нормальный, полноценный сон и какого это высыпаться. Как давно он стал спать по четыре часа в сутки? Наверное тогда, в детстве, когда после событий с его родителями его жизнь была поделена на "до" и "после". Чонгук мало что помнит хорошего из детства, но очень хорошо помнит много плохо, много боли и разочарования. Его семья только с виду была приличной и хорошей. Из родителей его любил только папа, который часто его баловал, много хвалил и играл с ним, пока мама днями пропадала на работе. Чонгук тогда искренне не понимал, почему мама после трёх недель работы без выходных так орала на бедного папу. Ну потратил он все деньги на какие-то бутылки с чем-то, как казалось маленькому Гуку, очень вкусным, но ему это строго-настрого запрещали пить потому, что «не дорос еще», «рано тебе это пить» и «вот вырастешь и попробуешь». Ну и что? Он же хороший, он же добрый и такой милый, не нужно на него ругаться. Но когда Чонгук ещё немного подрос, папа стал оставлять его по вечерам одного. Он брал деньги из сейфа, куда мама раз в месяц их клала и уходил на всю ночь. Мама тогда не знала, что Чонгук ночью один, что боится каждого шороха, что кто-то под окнами ходит и орет громко и страшно, что мальчик без света уснуть теперь совсем не может. Она теперь стала ещё больше работать, теперь ее и ночью не было. Гук знал, что мама работала на трёх работах, и у нее совсем нет времени на сына, он знал это, но он все рано скучал по ней. Как-то раз, мама вернулась пораньше, она ещё пришла с большими пакетами с едой, Чонгук был этому рад. Он очень шумно ее встретил. Но каково было ее удивление, когда она нашла своего сына одного в доме. – Чонгуки, милый, а где же наш папа? – Ставя пакеты на стол, растерянно спросила женщина. – Я не знаю, – бодро ответил мальчик, заглядывая в пакеты, и в его глазах загорались звёздочки счастья и искренней детской радости, видя там много вкусной еды, – он ушел ещё вчера. – Вчера? – Переспросила мама, поднимая брови, кажется, Чонгук услышал дрожь в ее голосе. – Ну да, вчера, я же сказал. – Немного надулся мальчик, но тут же переменился и снова стал беззаботным. – А когда мы это будем кушать? – Подожди, малыш, – Мама поспешно спрятала еду в пустой холодильник. – Сейчас уже поздно, поэтому пожалуйста иди спать, а завтра будет вкусный завтрак. – Но... – Никаких «но»! Иди спать, уже правда поздно. – Она поцеловала сына в лоб. – Пожалуйста, ради меня. Пробурчав тихое «ладно», мальчик ушел в комнату и, включив ночник, лег в кровать. Сон никак не хотел к нему приходить. Чонгук думал, что его можно поймать, но и это ему не удавалось, поэтому он просто стал лежать и слушать ночь. Сперва кажется, что ночью ничего нельзя услышать, но это не так. Иногда под окнами проедет одинокая машина, или очень шумно подует ветер, и кажется, что это какой-то злой монстр, но мальчик их не боится, а ещё Чонгук слышал, как на кухне суетилась мама и всё куда-то звонила и спрашивала насчёт папы. Он лежал и думал о совсем другом, ни о папе, ни о маме, ни о том, что ему скоро идти в третий класс. Он так-то хорошо учиться, радует родителей, старается изо всех сил. Ему нравилось учиться, это интересно, он искренне не понимал одноклассников, которые ненавидели учебу. Маленький Чонгук и не заметил, как начал проваливаться в сон, который тихо подкрался и нежно схватил его за плечи, утаскивая куда-то далеко, поглубже зарывая в подушку и одеяло. Но только перед его глазами стали появляться разноцветные красивые картинки, из коридора послышался резкий грохот, от которого ребенок подпрыгнул. Это был папа, как только он ввалился в квартиру он тут же начал кричать на свою жену. Это уже не первый раз, когда папа приходит глубокой ночью и злым. В такие моменты, мальчик накрывался одеялом с головой. Всем же в детстве казалось, что можно спрятаться от любых проблем именно под своим теплым одеялом? Вот и Чонгук там прятался, он подолгу сидел этой темноте и духоте, пока крики родителей не прекратятся. Было страшно, но Чонгук не понимал, чего он боится, он же знает, что папа хороший, он его не обидит, но тот папа, который возвращался домой ночью это был уже совсем другой человек. Он мог с легкостью и без каких-либо эмоций с пустым взглядом, перед которым была какая-то серая пелена, которая делала этот взгляд неживым, со всей силы ударить свою жену или громко накричать на сына. Вскоре Чонгук пошел в экстернат класс. У него стало немного хуже с учебой, но он все равно старался изо всех сил почти не жалея себя. Мама все ещё продолжала работать. Сын стал замечать, как она стала больше сутулиться, ее кожа побледнела и стала приобретать какой-то непонятный зеленоватый оттенок, а глаза стали очень уставшими и понурыми. А вот папа почти совсем перестал появляться дома, сын перестал его узнавать. Чонгук и сам не заметил, когда он стал настолько боятся отца. Каждый раз, когда мама что-то делала не так, он жестко бил ее, когда руками, когда тем, что под руку попадётся. Один раз, когда маленький Чон вернулся домой после очередного тяжёлого учебного дня, в коридоре было необычно тихо, но мамины и папины кроссовки уже стояли на домашнем коврике. Чонгук отметил про себя, что эта тишина очень странная, ведь родители последнее время только и делают, что ругаются, но может быть, они наконец помирились? Мальчик снял с себя курточку, поставил ботиночки в рядок на коврике и, надев тапочки, как всегда велела мама потому, что полы холодные, и тихо пошел на кухню пообедать. Мама и папа, скорее всего, были сейчас на кухне, потому что в комнате их не было. Подозрительная тишина давила на уши, но мальчик старался не обращать на нее внимания и уверял себя в том, что все хорошо. – Привет мама, привет па... – осекся он на полуслове. Глаза расширились, а пульс участился, густая лужа, плавно растекающаяся на полу, имеющая бордово-красный оттенок, повергала в шок своим присутствием. Чонгук на ватных ногах сделал ещё пару шагов заглядывая на кухню и замер в тихом ужасе. Женщина стояла опустив голову перед папой, который безжизненно лежал на полу в луже собственной вязкой крови. Его глаза были открыты, но смотрели пустым взглядом куда-то в потолок. Мальчик ничего не чувствовал, кроме страха и холода, который бегал по его спине. Он заметил, что в руках у женщины большой окровавленный острый кухонный нож. Перед ее домашнего розового платья был тоже запачкан красной жижей. А на ее худощавой согнутой спине страшно выпирал позвоночник. Мальчик слышал ее тяжёлое дыхание и видел как подымалась и опускалась ее грудная клетка. Голова женщины была повернута на папу, лежащего на полу, поэтому Куки попытался раствориться и даже закрыл рот себе рукой, что бы его дыхания не было слышно. Чонгук не верил в монстров, но сейчас перед ним явно стоял не человек, тем более не его мама. Он попытался делать тихо шаг назад, но полы под его ножкой предательски скрипнули и женщина повернулась на сына, от чего тот упал спиной на пол. Она заметила и обернулась. Она стояла против света, так, что ее лица не было видно. Чонгук испугался сейчас так сильно, как не пугался ни разу в жизни, сердце нарастило безумный ритм, ладошки насквозь пропитались потом, а по спине блуждал холодок. Дальше все происходило как в тумане. Чонгук помнит, как мама, на подгибающихся ногах падает к нему на колени и своими кровавыми, трясущимися руками начинает обнимать Гуки, умоляя его простить ее. Мальчик тогда просто сидел и плакал, ему было противно видеть свою маму такой, такой жалкой и такой не родной. Через месяц у нее забрали родительские права и посадили в тюрьму, а Гуки приютила его бабушка, у которой он жил в тепле и окруженный заботой, но в меру. В семнадцать лет он переехал в другой город, где потом, как оказалось, жил его двоюрдный брат Тэхен. Не то что бы Гук его не любил, скорее был не очень с ним знаком. Их мамы, хоть и были сестрами, но отношения у них были напряженными, поэтому они виделись только на семейных праздниках. Когда Чонгук переезжал, он хотел отгородившись от всех, начать новую жизнь, сбежав от старых людей, сведя общение с ними к минимуму. Вот уж как велико было его разочарование, когда он увидел Тэ в своем универе. Все попытки спрятаться и не пересекаться с братом разрушились в тот день, когда он прямо лбом врезался в опаздывающего на пару, Тэхена. Тэ вскоре стал часто навязываться в гости к брату, из-за чего Чону пришлось прятать косяки под шкафами,а дверь на балкон вечно держать открытой, что бы в доме не вняло куревом. Он до сих пор проклинает тот день, когда его старый "друг" впарил ему "обычную" сигарету, в которую, либо что-то подмешали, либо у него самого была склонность к зависимости, но Гук почти моментально подсел на все это дерьмо. Его "друг", в нынешнем диллер, быстро понял, что на Гуке можно заработать и стал предлагать ему разные наркотики, которые , разумеется, нравились парню. Чон и сейчас покупает наркоту именно у него, потому что дешево, и вроде безопасно настолько, насколько это вообще может быть безопасным. Разумеется, он сейчас нигде не работает, все свободное врем он посвящает учебе. Деньги ему раз в месяц отправляет его бабушка на квартплату и на еду. Из-за такой сладкой, но мерзкой зависимости, мальчик питается одной гречкой, ведь на другую еду денег просто не хватает. Каждый день все больше и больше становится похожим на предыдущий, все глубже утаскивая в эту глубокую рутину, от которой спасают только "сладости", которые приносят коротковременую эйфорию, счастье, краски, и такое нежное чувство желания жить только ради этого момента. Хотя это уже сложно назвать "спасением", это уже стало, скорее проклятием, которое может и создаёт иллюзию крыльев за спиной, но на самом деле оно тянет на дно, с каждым днём всё больше, и кажется, что выбраться невозможно. Чонгук знал, что это вредно, что это плохо, но он категорически отказывался признавать, что у него зависимость, ведь "Я же могу бросить это все в любой момент", "Мне просто нравится это, здесь нет никакой зависимости". Нет, зависимость была, и ещё какая! Он "пытается" бросить все уже года три, но ни черта не происходит! Он только с каждым днём всё сильнее и сильнее подсаживается на этот яд, который сжирает его рассудок изнутри, медленно порабощая его органы и завладевая его желаниями. С каждым днём он всё ближе и ближе к этой пропасти. Он уже давно стоит на краю и смотрит вниз, в эту черную бездну, в которую он рано или поздно попадет, и кажется, что уже и сама бездна смотрит на него, так же внимательно, как и он в нее, она зовёт его, и уже раскрыла свои объятия для него, в ожидании, когда же он сорвётся, или сам шагнет к ней навстречу и растворится в ней, придаваясь забвению. Воспоминания о жизни пронеслись перед глазами Чонгука, когда он умывал лицо холодной водой, что бы прийти в себя после ужасной ночи. Чон умылся, почистил зубы старой, истрепанной щеткой, которую надо было сменить уже месяца четыре назад, взглянул на свои зубы, которые на удивление, ещё не выпали и даже не так уж и сильно пожелтели, и пошел на кухню. Как обычно он включил новости, что бы что-то там играло на фоне и принялся готовить гречку. Ещё было совсем раннее утро, поэтому он успевал. Это квартира его бабушки. Да, она отдала ему свою квартиру, что бы мальчик учился жить самостоятельно. Но какая же это "самостоятельная взрослая жизнь", когда парень, тратит последние деньги на наркотики, а родственники даже не удосуживаются его навестить и проверить его холодильник, в котором мышь повесилась? Да, Чонгук в полном дерьме, хотя бы это он понимал, надежда, что все наладится, затухала так же быстро, как костер под ливнем. Гуки уже давно догадывался какой выход у него есть всегда, и кажется, время для него уже совсем скоро настанет. Он взглянул на календарь, где красным был обведен день, который наступит через полтора месяца, а снизу подпись "День моего..." Его мысли прервал будильник, поставленный на 7:30, и закипающий на плите чайник. Он вскочил со стула, выключил чайник и телевизор, очень неаккуратно покидав учебники и тетрадки в рюкзак, он одел черные джинсы и потрёпанное худи. Чонгук напоследок задержался у зеркала, окинув худощавого парня в нем быстрым оценивающим взглядом, схватил ключи и убежал.***
Чон Чонгук наконец очнулся. В горле было сухо, голова рассказывалась, тело еле слушалось. Он поднялся на локтях и понял, что он не у себя дома. Гук оглянулся, удостоверившись, что это не дом Тэхена, и сел на кровати. Он был в гостиной..? Или в спальне. Но он точно был на небольшом диване, а ещё его накрыли пледом, а рядом поставили тазик, что заставило Чона усмехнуться. Он аккуратно встал с кровати и оглянул комнату, здесь было душно, а ещё был какой-то знакомых запах, но Чон никак не мог вспомнить, что это такое. Комната была не большая, ремонт здесь был не самый свежий, но в принципе было довольно уютно и чисто. Чонгук вышел в коридор и столкнулся с парнем, на котором сразу же засияла улыбка. Это был Хосок. Чон немного испугался от такой неожиданной встрече. Судя по всему, это дом Хо, и судя по всему, они здесь вдвоем. Гуки выдохнул с облегчением, потому что здесь нет Тэхена. – Ну надо же, живой! – Засмеялся Сокки, –А то ты так упал, всех нас напугал! – Долго я...спал?... – Бесцеремонно спросил Чонгук. – Не очень, часа три, наверное. Мы решили отнести тебя ко мне, потому что я живу один. – А, вот как, понятно... С-спасибо тебе. – Да ладно тебе, не за что, пойдем лучше на кухню, я тебе что-нибудь приготовлю. – Снова очень солнечно улыбнулся Хо и, обняв парня за плечо, повел на кухню. На кухне было все так же уютно, обои в цветочек добавляли стенам какой-то старинный вид. Помещение было маленьким, из-за этого, стол, который стоял посередине, казался огромным, хотя вообще все в этой комнате казалось огромным. На стенах весело куча полочек, на которых стояли фотографии с Хосоком и его семьёй. Чон отметил про себя, что это очень мило, и это именно то, что можно ожидать от этого светящегося комочка счастья по имени Хосок. – Чай будешь? – спросил Хо, и получив утвердительный ответ, стал заваривать чай. – Кстати, немного личный вопрос, но когда ты стал курить марихуану? Если не хочешь, можешь не отвечать, я понимаю... – Марихуану я начал курить не так уж и давно... – Спустя минуту ответил Чонгук. Нет, он не соврал, курить он начал и правда не так уж и давно, давно он начал нюхать и иногда колоться. – Кстати, я никому не говорил об этом, поэтому не мог бы...ты...ну, никому не говорить? – Да, конечно, я все понимаю. – Хосок поставил кружки с чаем на стол и достал сладости к чаю. Думаю, ты знаешь, что наркотики это вредно, так что мне не стоит тебе читать здесь нравоучительные лекции, но пожалуйста, будь осторожен, а то я все расскажу твоим родителям. – Ох, не беспокойся, ты слишком хорош, что бы попасть к ним в ад. – Грустно усмехнулся Гуки, глаза которого были прикованы к поверхности стола. – Прости, я не знал, сожалею, что... – Не стоит, это было давно и я уже смирился. – Чонгук наконец поднял глаза и попался в ловушку, виноватый взгляд Хо как будто видел его насквозь. Его глаза сияли сотнями тысяч огоньков, или это может показалось Чону, но одно он мог сказать точно, они были очень красивыми. – Кхм, а почему ты выбрал именно инженерный институт? – Чонгук слишком долго и настойчиво смотрел в глаза Соки, от чего тому стало неловко и он отвёл взгляд в сторону. – Ну, я всегда хотел что-то создавать. Может в строительстве я и так хорош, но начертить что-нибудь я уж точно смогу. – Соврал Чон. На самом деле его заставила поступить в вуз бабушка. А тут как раз инженерный не так далеко от дома, да и по баллам прошел. – Ух ты, здорово, когда есть мечта, к которой ты стремишься, у меня тоже была такая когда-то... Кстати, пока ты был в отключке, я волновался, не делай так больше пожалуйста. Чонгук не поверил своим ушам. Что бы волновались, да и ещё и о нем. Последний раз о нем кто-то волновался, когда ему было пять, а это было тринадцать лет назад. Что-то теплое поселилось от этих слов в груди Гуки, но тут же как-будто погасло, или лишь, показалось, что погасло, а на самом деле просто стало очень слабым. Но все равно, эти слова были лучшим лекарством и пощечиной одновременно. Может Хо сказал это только из вежливости. Кто знает? Нельзя же отрицать этот вариант. –А ещё, уже довольно поздно, не хочешь переночевать у меня? – Спросил Хосок допивая чай одним глотком. – Что? – Я сказал, что может ты ещё слаб, и уже довольно поздно, поэтому сегодня оставайся у меня, а завтра пойдешь домой. – А..ну, л-ладно... – Смутился Чонгук. Через пол часа Хосок уже стелил себе раскладушку. На все просьбы младшего, что бы Хо остался на диване, он категорически отказывался. Всё-таки Чонгук гость, а Соки хозяин квартиры. Кровати были довольно быстро постелены, и ребята молча, без лишних слов легли спать. Чонгук довольно быстро в этот раз провалился в сон, как будто тот специально поджидал его, и как только голова Чона коснулась перьевой подушки Хосока, которая насквозь пропахла им, он увидел перед глазами красивые картинки. Удивительно, он впервые смог нормально поспать, без кошмаров ,без бессониц, а просто лечь и заснуть. Но как бы то ни было, его прекрасный и столь желанный сон продлился всего пять часов. Он проснулся в три часа ночи. Спокойно проснулся, без слез, без страхов, это было так приятно, он перевернулся на спину и полной грудью вдохнул запах Хосока, это был очень знакомый запах, но чем же он пах? Впрочем, не так уж и важно. Спустя минуту Чонгук заметил, что Хосока нет рядом. Гуки нехотя встал с кровати, и пошел на поиски друга, сам не зная зачем. Он заглядывает в коридор, затем в ванную, и наконец находит Соки на кухне. Он стоял у плиты и готовил яичницу. Он был таким домашним. Эта большая футболка, которая была ему велика, домашние шорты, мягкие тапочки и растрёпанные волосы. Только смотря на него, Чонгуку резко захотелось его обнять и поискать, как маленького котенка. Он удивился сам себе, но быстро подавил все эти странные мысли и желания. – Чего не спишь? – Спросил Хосок, даже не поворачиваясь к Гуку. – Встречный вопрос. – Чон сел за стол. – Есть захотелось. – В три часа ночи? – Усмехнулся мелкий. – В три часа ночи. Будешь? Есть Чонгуку не хотелось от слова совсем, его сейчас просто вырвет даже от запаха. Нет, не то, что бы плохо пахло, просто он настолько не хотел есть. Но как-то и отказываться было не вежливо, ведь Хо разрешил ему переночевать у него. Надо же быть вежливым, а отказывается не вежливо. Пришлось согласиться. Хосок отложил Чонгуку немного яичницы. Будь бы Гук в другом расположении духа, ему бы понравилось, но сейчас он буквально с силой подавлял в себе рвотные позывы. Ели они в тишине, которую нарушали только стук зубов и вилки о тарелку. Но эта тишина не была неловкой, пока крайней мере не для Чонгука. Он чувствовал себя отлично, хоть даже и не привык сидеть в гостях. Хосок создавал ту самую атмосферу друга, которого ты знаешь всю жизнь. Он был так открыт и тепл ко всем, это заставляло им восхищаться. – Прости, но я наверное уже буду бежать. – Сказал Чонгук, вставая из-за стола. – Уже, но ведь сейчас три часа ночи! – Уже четыре, – Поправил Чонгук, показывая на часы. – Но это все равно рано! – Мне правда пора бежать, у меня ещё не готов проект по геометрии, прости пожалуйста. – Ну вот, ладно. – Расстроился Хосок. – Если хочешь, я могу тебя проводить. –Нет, спасибо, сам дойду. Ещё раз спасибо за все. Чонгук сам удивился, что это на него нашло, и почему он так поспешно решил убежать. Но он начал чувствовать себя странно. Сердце начало стучать чаще, может это наркотики дают о себе знать? Но ему было очень неловко смотреть в глаза Хосока, да и вообще находиться рядом с ним. Он быстро собрал свои вещи и, попрощавшись с хозяином дома, убежал прочь. Это было, пожалуй одна из самых незабываемых и теплых ночей в его жизни, он ощутил бурю эмоций для него. Но что это за запах? Чем пах Хосок? Запах... этот запах определенно знаком Чонгуку, он точно его знает. Кажется, так пахло у бабушки в комоде, а именно в ящике с лекарствами. Точно! Этот запах, так пахнут лекарства.