love lockdown

So keep your love locked down, Your love locked down. Сбитые простыни. И сейчас совсем не важно, что они не свои. Не наши. Не родные. Сбитые простыни в крепко сжатых кулаках. Кажется, я впиваюсь в ладони ногтями до крови. Алая капля крови медленно собирается у уголка губ. Я ощущаю металлический привкус в слюне, которую судорожно глотаю несмотря на огромный ком в горле. Голова чуть запрокинута, а глаза прикрыты. Сглатываю вновь. Ты глубоко внутри. Настолько, что мне кажется, что так чувствовать происходящее просто нельзя. Это сверх всех чувств. Это одно целое. Это сумасшествие. Это может продолжаться вечно. Твои размеренные толчки во мне, хриплый бессвязный шепот, шлепок об ягодицы, еще, еще... Ты, будто замечая мои подмахивания бедрами, противясь, властно кладешь на них ладони. Жаркие, грубые, родные. И сжимаешь их, чтобы я успокоился. Меняешь угол, закинув мою ногу на плечо, что мне просто остается подвинуться ближе, чтобы было удобнее, и начинается это. Это хуже обычного секса. Это даже сложно назвать просто трахом. Это моя маленькая смерть, честно. Я забываю все языки и слова, которые знаю. Я просто-напросто разучиваюсь говорить. Мне не остается ничего, кроме как бессвязно стонать под тобой, стонать в твои припухшие губы, запрокинув голову под поцелуи в шею. Под ключицами неровной влажной цепочкой расставлены твои засосы. Темп прерывистый. Ты быстр, ты груб, ты нежен. Почти выходишь полностью под мой разочарованный стон-полувсхлип, и вновь с влажными шлепками вбиваяешься до основания, доводя меня до криков, до высоко вздымленной груди. Когда мне кажется, что я больше не выдержу, просто впиваюсь в тебя ногтями, в плечи, в спину, с силой провожу, царапая. Слышу твое шипение. Это наверняка больно и неприятно, поэтому уже через секунду я оказываюсь перевернутым на живот. Сам приподнимаюсь на колени, оглядываюсь через плечо, скулю о том, что мне нужно продолжить, мне нужно чувствовать тебя внутри, схожу с ума от незаполненности. Ты лишь ехидно улыбаешься, бесстыдно рассматривая меня сзади. И я, похоже, сейчас кончу только от этого похотливого взгляда. Пальцы пробегаются по растянутой горящей пульсирующей дырочке, нежно поглаживают ее, а я лишь шире расставляю ноги, запрокидывая голову в очередном стоне. Как ты сам еще терпишь? Приставив головку к растянутому входу, одним толчком входишь до основания, и мое, нет, наше маленькое сумасшествие продолжается. Этот аромат всюду. Жары, тесности, духоты, итальянской весны, цветущих садов, твой, мой, наш, фрукты... И твои зубы на моем предплечье, сжимающие кожу. Пальцы грубо погружены в мои кудри, собраны в кулак. Твоих меток на мне больше чем достаточно. Бедра от грубых пальцев на утро покроются маленькими синяками. Под ключицами горят засосы. На загривке след от зубов. Тебе все мало, теперь следы и на предплечье. Сминаю подушку, кажется, еще немножко, и я сойду с ума или просто отключусь прямо под тобой. Мне не хватает воздуха, хватаю его ртом как рыба, но не могу вдохнуть, словно задыхаюсь, пока оргазм не взрывается в моей голове миллионами феерверков, и не отзывается криком. Ты сдаешься следом, крепко обхватывая мое тело ладонями. Кончаешь с каким-то звериным рыком пока я сжимаю твой член сокращающимися мышцами. Эмоции переполняют. Ты еще внутри. Нам не надышаться. Окно открыто нараспашку, в номер сквозь шторы пробивается сладкий аромат цветущей Вероны и пение проснувшихся утренних птиц. Но это еще не конец. Ты медленно выходишь, а я, зная, что тебе это понравится, приподнимаю зад, сокращая мышцы, позволяя части спермы вытечь белесой вязкой струйкой из ануса. Тебе это определенно нравится, судя по тому, как аккуратно ты проводишь по ней языком, собирая, и чуть кружишь вокруг дырочки, словно успокаивая ее. Или меня. Если бы я мог, я бы кончил только от этого еще раз. И еще раз. И еще... Расслабленно выдыхаю, переворачиваясь набок. Ты оказываешься рядом с какой-то безумной и дикой улыбкой. Влажный, горячий, сладкий... Мы целуемся долго. Нам не нужно слов. Вылизываем ранки друг-друга, скользим языком по нанесенным во время секса меткам. Засыпаем только тогда, когда устаем совсем. Мы не вынесем ни слова об этом за пределы двери номера. Нет. И это может продолжаться вечно.