На другой стороне

If only I don't bend and break I'll meet you on the other side I'll meet you in the light If only I don't suffocate I'll meet you in the morning when you wake (c) Keane - Bend&Break

Я знаю, ты будешь там. Сейчас я прохожу мимо призраков. И с ними не заговариваю. Теперь все снова вместе, как в тот, первый день. Они все молчат. И ты молчишь. А что тут говорить. Психопатка Алина ухмыляется. Саша мрачно глядит исподлобья. Имеет право. Все же это я виноват в его смерти. Ольга улыбается вроде как одобряюще. Иди, мол, к своей победе. Заслужил. Женя хмыкает, будто удивляясь, как могло повезти такому идиоту. Олег по-прежнему смотрит неодобрительно. Я обещал позаботиться о его жене и дочери и непременно это сделаю. Но он имеет полное право мне не доверять. Никто не обязывает его быть ко мне добрее. Коваль хлопает меня по плечу, придавая ускорение. Мертвец хлопнул меня по спине, я это почувствовал. И побрел дальше уже бодрее. Да, да, спасибо. Я и сам хочу убраться отсюда как можно быстрее. Пока я не упал и не умер. Этим рылам свиным, охеревшим от бабла уродам, на радость и потеху. Ира жмется к стене. Ее тоже не пожалели. Смотрю на живых: Ивлеву поддерживают под руки два бритоголовых здоровяка. Не спасла Иру, не справилась. Она не хочет на меня смотреть. А я — на нее. Раньше я много чего не понимал, а теперь и того больше. Ты молчишь, когда я мимо тебя прохожу. Что ж, наверное, мы все слова уже сказали друг другу. Остались только дела. Я сейчас упаду и умру от усталости. Но пока держусь. Покинуть Казино я должен на своих ногах, чтобы все запомнили — я сам ушел. У меня будет новое имя. Новая жизнь — вот она, в моей сумке. Новенькая и хрустящая, только сошедшая со станка, пахнущая свежей краской. Только не закрывать глаза. Не сметь — вон еще чего удумал, умирать. У меня еще остались дела. Много дел. Только это и держит. Вернуться домой к матери пока не могу. Мне выдали новый паспорт. С фотографии смотрю я — и вроде не я. Как будто со мной этого всего еще не случилось. Они там, все девятеро — подпирают стену. Они там — все девятеро, и я не могу их подвести. Ради них всех, ради тебя, ради Иры. Даже ради Коваля и прикормленного им волчонка. По крайней мере, именно Коваля я первым увидел. Эффект птенца, что ли? Кого первого увидел - тот и отцовская фигура? Да чушь. Или нет? А я ведь болел за него, когда он дрался с Сашей. Я должен выйти из Казино на своих ногах. Не шатаясь, не хватаясь за стену, не падая. Они там — все девятеро. Один погиб из-за меня, двоих я убил. А еще там ты. Записал на свой счет четверых. Не так и плохо для того, кому было насрать на все, кроме машин. Я жалею о многом, может, даже и о том, что мои родители как-то пересеклись в этом мире, и в результате появился я, но больше всего — о том, что ответил отказом, когда ты полезла ко мне с поцелуями. Сказал, что не могу, нагнал кучу всякой пурги в этом духе. А надо было согласиться. Может, это хоть что-то бы изменило. Может, твоя дорога все равно пересеклась бы с дорогой убийцы, но это случилось бы хоть на полчаса позже. Иногда полчаса — дороже золота. Какой, к черту, обменный курс, когда каждая секунда может стать последней. Иногда желание — лишь отражение страха смерти. А я не понял. Всегда дураком был. Чего теперь исправляться. А я оказался годен лишь преумножить кучу говна в этом мире. Шаг, еще шаг. И вот машина. Бритоголовые охраннички отступают на пару шагов. Может, думают, я настолько спятил, что попробую их переехать. И мне ничего не будет. Я победитель. Я триумфатор. Те девятеро — и теперь я вижу и слышу их истории. Не хочу на все это смотреть. Но сижу, уперевшись лбом в руль. Я вижу все. А без этого никак? Они хотят показать мне все эти истории. У кого-то три дня, у кого-то десяток лет. Я не хочу смотреть. А придется. Ну отпустите, непонятно что ли, что это раздирает мне нутро — то, что от него еще осталось? Я не хочу смотреть — но не могу отказаться. Душу в уплату возьмете? А те миллионы, что в сумке? Нет? Я так и знал. Я не хочу смотреть. Это слишком личное. Но остается ли слишком личное у мертвых? И я смотрю. Саша целует Ольгу, чтобы та не уснула. Саша навещает родителей. Отец что-то понимает — но не останавливает. Саша все еще на войне, и она для него закончится только в нашей с ним гонке, где выиграю я. Алину находят среди обломков самолета. Живая. Физически почти не пострадала. Но — сломанная. Вроде бы все осколки подобрали да склеили в нужном порядке, а получилось все не то. Кукла Барби с вывернутыми суставами, в надетом наизнанку платье. Иру снимает с крыши этот козлина, муж Ивлевой. Подонок. Чтоб ему в аду гореть. Плюнул бы на его могилу. А почему нет? Если буду жив, узнаю, где, да так и сделаю. Почему нет? Подонки не должны больше топтать землю, я всегда так думал, да вот только руки были коротки. Сейчас вот будет попроще. Коваль приводит в действие взрывной механизм, муж и сын Ольги погибают в пламени. Она бежит к ним по полю, платье обдирается об какие-то репьи. И уже не успеет. Подросток-Коваль сидит с новорожденной сестрой. Та смешно и неуклюже ворочается на подстеленном одеяльце. Пацан протягивает малыхе палец, и та хватается за него сразу двумя кулачками, смеется, что-то придурочно лепечет на своем младенческом. Сердце Коваля переворачивается. Тогда он еще не сделал свой окончательный выбор, тогда он еще до крови измесил одноклассника, который хвастался, что перестрелял всех дворовых котов из воздушки. Разборки между родителями обеих сторон затянулись надолго, зато потом котов во дворе не смел трогать никто. Мелкий придурок Антон выхватывает сумку у пенсионерки и несется по улице, к ржущим дружкам. Еще кадр — его выволакивают из квартиры, бьют по животу, чтоб заткнулся. Отчим получил деньги. Антон попадет в игру. Женя обнимает Злату. Как после долгой разлуки. Сколько часов они не виделись? Два, три? Мне смотреть больно. Я убил его, чтобы спасти Иру, но все напрасно. Олегу звонят из больницы. Дочь в критическом состоянии. Олег с женой мечутся по квартире, не зная, за что хвататься. Он вылетает на улицу, одетый во что придется. Ловит такси. Пока едет до больницы, вспоминает, что в телефоне остались координаты того человека. Того. Человека. Волкова. Волков и приведет Олега в Игру. Даша. Ты. Ну хотя бы — не надо. У меня еще будет вся жизнь впереди. Или не будет. Давай не сейчас. Я же ездил к твоим родителям, говорил с твоими сослуживцами. Как больно. Если больно — не сможешь спать. Ха. Ха. Смогу. Даже с содранными ногтями — смогу. Не считая, тяну пачку денег из сумки. Лицо парня, у которого покупаю баллончик краски — расплывшаяся маска. Спустя пять минут я его уже не узнаю. И мне плевать, узнает ли он меня. Сегодня, Даша, мы будем творить историю. Мы такими не родились — нас заставили. Ты хотела защищать людей. Я хотел гонять так, чтобы ветер срезал с головы волосы, и ни о чем другом не заботиться, ни о чем не думать. А получили мы вот что. И надо же что-то делать. Иначе все зря. Я едва не падаю со стремянки, но все же вывожу корявенько на стене гаража. «Здесь ничего не исправить. Господь, жги!» Если по справедливости, давно пора здесь все спалить. Не пожалеть и жалкой кучки праведников. Если такие вообще найдутся. И если бы все и правда так вышло, я не бежал бы и не плакал. Но ничего не происходит. И я даже не сплю. Пока. И вот, Даша, я даже успею помечтать. Скоро я усну. Пробуждение или смерть в результате — теперь уже совсем не важно. Скажи мне одну вещь. Только одну. И я засну без всякого страха. Когда я проснусь, ты будешь держать меня за руку. Когда я проснусь (заметь, я не употребил слово «если») — все будет иначе. Я познакомил бы тебя с мамой. Она бы так обрадовалась, ну как же, ее обалдуй наконец отхватил стоящую девушку. Но этого не будет. Ничего этого не будет. Охреневшие от денег и всемогущества ублюдки поставили на тебе жирный такой крест. У меня десять миллионов долларов. И я найду, как их употребить. Во время «Обеда Мертвецов» Коваль хвалился, что доберется до всех игроков Казино. А почему бы и мне не сделать так? Добраться до них. Пусть чужими руками. Ну хоть до кого-то? Хотя бы до твоего ссучившегося начальника? Ты знала его и доверяла ему, а он плюнул тебе в лицо. Ты знала его и доверяла ему, а потом тебя извлекли из расстрелянной машины, из стеклянного месива. Пусть он теперь сдохнет. Мне не жалко будет денег. Мы с мамой выживали на куда как меньшее. Ты — это я. А кто бы спорил. Знаешь, теперь все будет как в «Бойцовском клубе», старый такой фильм, но мы оба его видели. Мы не будем вклеивать в семейные фильмы кадры из порно. Мы не будем варить мыло из отходов липосакционной клиники. Но мы можем что-то изменить. Пока я жив, Казино больше никого не затащит в свою игру. Пока я жив, этот небоскреб стоять не будет. Так пусть рассыплется. Так пусть эти люди станут бояться за свои жизни. Все должно измениться. И часы заново начнут свой ход. Тик-так, тик-так. Мы с тобой снова встретимся, и теперь уже совсем по-другому. Может, нам даже придется отмотать время назад и заново родиться. Кто знает. Я усну, и это не будет поражением, потому что я выиграл. Я усну, и увижу во сне, как открывается дверь. Увижу небо и волны — черные волны, бирюзовое небо. И вдохну глубоко-глубоко. И это будет не зевок. Потому что отныне я смогу спать сколько угодно. И когда я проснусь, ты будешь держать меня за руку. Я так решил. Ты будешь как открытая дверь. Ты же мертва, Даш, неужели тебе не все равно? Ну вот именно. И я пройду сквозь тебя. Сквозь лабиринт. Сквозь зеркало. Чтобы остаться собой и сохранить все свои воспоминания. Зеркало на внутренней дверце шкафа. Зеркало не отражает только то, что у шкафа в потрохах. Зеркало отражает всю мою жизнь, какой она станет, если я сейчас не свалюсь и не умру. Помоги мне. Вот так, да, помоги мне. Мне нужно лишь немного посидеть на земле. А потом я со всем разберусь. Я обещаю, Даш. Ты — это я. Никто этого не изменит. Не плачь. Ты не напрасно прожила свои двадцать шесть. Мы встретились в очень странный период моей жизни. Ну вот, снова цитирую фильм. Но я тебя целую. Спокойной ночи. Давай вот, ложись. Я уже говорил, Даш, что у тебя классная грудь? Ах, ну да, прости. Я такой же козел, как и все, кому только одного и надо. Но она классная. Можно, я на ней усну? Я так хочу. Вдох-выдох. Меня качает на волнах. Сейчас усну. Ты только не забывай — должна держать меня за руку.