На земле обязательно должны быть рыцари.

Если бы меня попросили назвать самое жестокое существо на свете? Наверное, первой мыслью были бы — дети. Без шуток и без иронии. Дети на самом деле невероятно жестокие, особенно лишенные родительской любви. У них не развито абстрактное мышление, нет сформировавшихся принципов, барьеров, установленных нормами приличия. Для детей причиной поступков всегда будут эмоции. Грусть, злость, ярость, зависть, любовь… Дети могут хранить обиду очень долго: месяцами, годами. Нет никого страшнее ревнивой женщины и обиженного ребёнка. В детстве обида воспринимается острее, ближе к сердцу. Любая даже самая незначительная рана жжёт его, и кажется, что жизнь окончена. Что небо рухнуло, а солнце с утра уже не встанет снова. Возможно, людям было бы легче жить, если бы во взрослой жизни они не утратили способности чувствовать подобное. Можно ли сказать, что во многом нас будущих определяют детские воспоминания? Я думаю, что да. Мировоззрение и кругозор формируется с самого первого дня, когда мы вдыхаем своими маленькими легкими воздух. Каждый из нас стоит в середине круга или даже шара, в котором помещается наш мир. У кого-то этот круг маленький, включающий в себя только родных людей, работу и скудные хобби, на которые не хватает сил. У кого-то — вмещается все, что видно глазу. Деревья, реки, небеса, животные и соседи. Все зависит от человека. Но даже у таких людей, где-то глубоко внутри, сидят спрятанные детские обиды и страхи. Ах, если бы рядом с нами кто-то вовремя оказался и помог справиться с внутренними демонами. Как изменился бы мир в одно мгновение. Но никого нет, и мы несём на плечах себя маленького, закрывшего глаза руками, потому что страшно… Энтони всегда выделялся из толпы своих сверстников. Более худощавый, умный и ехидный. Ещё и глаза, привлекающие внимание каждого, кто проходил мимо. О том, чтобы его усыновили, можно было и не мечтать. Возможно, глаза и стали основной причиной, почему его оставили на пороге детского приюта почти сразу после рождения? Никто на этот вопрос уже не ответит, а ему и не хотелось ответов. Обида уже своё отболела, свернулась змеей в животе и успокоилась, лишь иногда кусая за нежное детское сердце острыми зубами. Но Кроули решил, что станет самым крутым, самым успешным. Чтобы все эти ребята, тыкающие в него пальцем, через много лет мечтали о том, чтобы он посмотрел в их сторону. Он сделает все, что будет в его силах. И, наверное, он давно бы уже сбежал в большой город, чтобы искать пути к успеху, но… В церковном приюте, совсем недалеко от их собственного, жил самый настоящий ангел. Невысокий улыбчивый мальчишка, с кудрявыми вихрами и большими сияющими глазами. Пушистые чёрные ресницы завораживали Энтони, словно огонь мотылька. А когда тот улыбался, на его щеках появлялись такие потрясающие ямочки, что Кроули был готов идти за ним куда угодно, забыв обо всех мечтах и желаниях. Хотелось защищать это светлое волшебное существо, будто бы вышедшее из самых настоящих сказок. Им читали разные книжки: о пиратах, о мушкетерах, о рыцарях. Больше всего Энтони нравились как раз последние. Сияющие латы, острый верный меч, и подвиги, которые совершаешь во имя дамы сердца. Доспехи он сделал себе из старой коробки, которую нашёл в подвале вместе с другими мальчишками. Меч получился отличный из обломка швабры — ее подарила ему уборщица, даже помогла приделать рукоятку и эфес. Даму сердца он тоже нашёл… — Азирафаэль! — закричал Кроули во весь голос и замахал рукой из стороны в сторону над головой. Он стоял по колено в траве и цветах на поляне, разделяющей их приюты. Во второй руке держал свой самый настоящий рыцарский меч и очень им гордился. Осталось только узнать у друга, какой подвиг посвятить ему, и можно отправляться на приключения. Алые волосы торчали во все стороны, в нескольких местах сбившись в колтуны. У него не хватало одного переднего зуба, зато через дырку он теперь свистел громче всех в приюте. Несколько раз Кроули не удержался и свистнул, спугивая ворующих еду старших ребят. Потом он очень быстро убегал, но не мог не улыбаться во весь свой рот. — Кроули! — улыбнулся Азирафаэль и, прижимая к груди очередную книгу, поспешил навстречу. Мальчик из церковного приюта, в отличие от своих сверстников, не считал его отбросом, не вскидывал презрительно подбородок и не смеялся за спиной. Он таскал Энтони самые сладкие и печёные булочки с завтраков, пряча их под рубашкой. Потом только смеялся, краснея своими невероятными щеками, когда Кроули бурча себе под нос отмывал его живот от крема. Он делил полученное богатство пополам, и они ели молча, сидя у самой кромки воды на берегу реки. Нести сладости в комнату Энтони не мог, не донёс бы и до порога. Старшие ребята были слишком злыми и обиженными на жизнь, поэтому срывались на всех, кто был хоть чуть-чуть слабее. На самом деле, они должны были отлично подружиться со старшими из церкви. По крайней мере, отношение к жизни было очень похожим. Кроули таким быть не хотел, как и Азирафаэль. Поэтому они и вцепились друг в друга мертвой хваткой. Если бы не улыбчивый ангел, парень давно бы собрал все свои скудные шмотки и исчез в ночном тумане, забыв об этом месте, как о страшном сне. — Прости, я опоздал, — чуть задыхаясь, прошептал Азирафаэль, остановившись рядом. — На занятиях задержали. — Ничего страшного, — отмахнулся Энтони, распрямляя плечи, всячески демонстрируя другу новые латы. — Ничего себе! — ахнул тот, касаясь осторожно пальцами раскрашенной картонки. — Тебе они так идут! У тебя даже есть меч! — А то! — Кроули поднял палку вверх и потряс ею. — Теперь все драконы, все разбойники и злобные короли мне нипочем! Азирафаэль рассмеялся, прищуривая глаза. По телу рыцаря прошла мелкая дрожь от этого волшебного звука. Он повёл плечами и поднял с земли картонный шлем. — Остался главный вопрос, — взяв шлем подмышку, он опустился на одно колено и посмотрел точно в глаза напротив. — Могу ли я совершать свои чудесные подвиги в твоё имя, о, Азирафаэль? Мальчик растерянно заморгал, даже рот приоткрыл от удивления. Энтони был таким серьезным и величественным, что у него на мгновение закружилась голова. — Ты должен согласиться или отказать мне, — подсказал шепотом юный герой, практически не моргая, в ядовитых глазах отражалось солнце. — Это значит… — тихо начал Азирафаэль. — Что ты уедешь далеко-далеко? — Почему? — нахмурился Энтони. — Все герои уезжают совершать подвиги на другой конец земли… — горько вздохнул тот, ради кого хотели отправиться геройствовать. — Я не хочу, чтобы ты уезжал… От грусти и тоски, который был пропитан чужой голос, Кроули едва не выронил все свои вещи на землю. Он видел, как на солнце блестят слезы в уголках глаз Азирафаэля, как покраснел самый кончик его носа. «Дама сердца» всегда тяжело воспринимала отъезд рыцаря, ведь тот мог погибнуть в пути, а она узнавала об этом чуть ли не через год, если не позже. Грустный конец красивой легенды. Ни тебе славы, ни почета, ни поцелуя от прекрасной дамы. Кроули помотал головой. — Я пока только начинающий герой, мне нужно научиться совершать подвиги, поэтому я начну с маленьких, — решил он, поставив перед собой игрушечный меч. — Я буду каждый день возвращаться к тебе и рассказывать, какие подвиги совершил, хорошо? И… — И? — утер нос рукавом Азирафаэль, совершенно не подумав о платочке, который лежал в кармане белых брюк. — И я не уйду никуда без тебя, — сурово пообещал Энтони. — Когда настанет время, я украду тебя и увезу с собой. Ты поедешь со мной? — Я… — Азирафаэль посмотрел на протянутую руку. — Да! И улыбнулся, счастливо и радостно, положив свою руку поверх чужой. Книга упала в траву, подняв ворох пыльцы и бабочек. Энтони тихо зашипел, маша на внезапных врагов мечом, а его ангел тихо смеялся, наблюдая за этим первым настоящим сражением. Потом вытащил из кармана завернутый в салфетку пирожок и протянул своему герою. — Держи, о, мой рыцарь! — весело сказал он, глядя на вытирающего пот Энтони. — Я же еще ничего не сделал, — устало выдохнул тот. — А как же поддерживать и всячески вдохновлять? Это ведь теперь моя задача, — сделав умное лицо, возразил Азирафаэль. — Тебе еще нужно геройское имя… Они просидели почти весь день на поляне. Бегали за птицами и бабочками, Азирафаэль плел красочный венок из полевых цветов, который потом торжественно надел на голову Энтони, цепляя алыми прядями. А Кроули в свою очередь защищал свою музу от любой опасности, будь то то наглая пчела или слишком яркое солнце. К ужину они так напрыгались, что без сил валялись прямо на земле и смотрели на небеса. Как там проплывали толстые важные облака. Энтони все видел там кровожадных драконов и трехголовых чудовищ, а Азирафаэлю мерещелись воздушные замки, пироги с черникой, иногда сам Кроули. Но вот об этом он не рассказывал. Перед тем как разойтись на ужин, Энтони поймал друга за руку и невесомо поцеловал его ладонь, самые костяшки пальцев. На удивленный взгляд только вскинул гордо нос и невозмутимо расправил плечи. — Я твой рыцарь, я имею право, — пробурчал себе под нос и побежал обратно, но уже спустя несколько мгновений, махал Азирафаэлю, обернувшись. Когда солнце полностью скрылось с неба, затянутое ночными тучами, к нему в спальню зашли несколько старших ребят. Кроули напрягся мгновенно, готовый дать стрекача, проскользнув между их ногами. Но они не выглядели угрожающе, наоборот. Самый здоровый парень был бледным, словно молоко. — Ты же дружишь с этим, святошей? Кудрявым таким? — спросил он напряженно. — С Азирафаэлем, да, — поднялся на ноги мальчик. — А что? — С ним беда случилась! Побежали скорее, он зовет тебя, никого к себе не подпускает! — парень потащил его за руку. — Скорее, ну! Кроули мгновенно переключился, забыв о своих страхах. Он со всех ног побежал следом, напрягая мышцы ног, насколько мог. — А взрослые? Вы позвали взрослых? — Да, наши побежали к ним, чтобы позвать учителей! — выдохнул мелкий мальчишка, бежавший следом. Они выскочили через открытое окно на первом этаже и, перемахнув через забор, скользнули в лес. Ветки били по лицу, а трава жгла босые ноги, но Энтони упрямо бежал вперед, ощущая в сердце липкий страх. Что же он за рыцарь, если не смог защитить единственного дорогого человека? А они ему еще подбирали геройское имя… Слабак! Когда впереди показался утёс, который круто уходил вниз, Кроули заметил, что бежит уже один. Он хотел остановиться, чтобы найти своих проводников, но тяжелый толчок в спину не дал ему этого сделать. Его толкали в шесть рук вперёд, противно смеясь. Земля резко кончилась, и он покатился кубарем вниз, упрямо сжимая зубы, чтобы не кричать. Он был в одной майке и трусах, поэтому земля больно била его в колени и локти, сдирала кожу с плеч и лица, в глаза набилась пыль. Он почти не мог дышать от грязи. Но это не могло длиться вечно, и падение закончилось. Он лежал в мокрой траве, закрыв руками голову. Он знал, что плакать нельзя. И не собирался. Только кровь из носа затекала в рот, заставляя сплевывать ее в сторону. Голова кружилась, и его тошнило. Энтони медленно сел, держась за живот. — Будешь знать, как выпендриваться, дерьмоглазый! — закричал самый высокий мальчик. — Мы тоже хотим жрать с их стола, а ты ни разу не принес поделиться! И якшаешься с этим мерзким уродом! Посиди тут до утра, может, поумнеешь! Их смех Кроули слышал еще долго — эхо в лесу было хорошим. Как же он глупо попался. Что вообще мог Азирафаэль делать ночью в лесу? Никого бы не выпустили, а нарушать правила он не любил. Но как только юный герой услышал, что он его зовёт… Мозг вообще перестал соображать, только подбрасывал картинки одни страшнее других. Шмыгнув носом от обиды, Кроули поднялся на ноги. Ссадины кровоточили, ветер терзал его тонкую промокшую майку. Было холодно и страшно. Он почти ничего не видел, кроме ярких звезд над собой. Где-то вдалеке ухала сова. То тут, то там хрустели ветки. Он обнял себя руками, стараясь сохранить тепло. Он несколько раз пытался вылезти, но посреди склона срывался и катился обратно. Каждый раз это было обиднее и больнее. Грязь налипла на царапины, жгло нещадно. Хотелось пить, а зуб не попадал на зуб. Солнце и не думало вставать, казалось, что с каждой секундой становится все темнее. Кроули даже несколько раз проводил рукой перед лицом, боясь, что все-таки ослеп. Но звезды светили, недосягаемые и высокие, мимо них ползли облака. Когда кусты где-то сбоку зашевелились, он едва не облысел от страха. Подскочив на ноги, он сжал кулаки и зубы. Это были или старшие, которые пришли издеваться дальше, или какое-то дикое животное. В любом случае, он собирался дорого продать свою жизнь. У него были острые зубы и жгучая обида, которая грела кровь. — Кроули?.. — позвал тихо знакомый голос, когда ветки раздвинулись. — Ты здесь? — Ангел? — удивленно дернулся парень, не в силах поверить собственным ушам. — Азирафаэль, это ты?! — Нашёл, — выполз тот на корточках из зарослей и побежал к нему, в последний момент, правда, умудрился споткнуться и практически упал сверху, хватая за плечи. — Я тебя нашел! — Как ты… Откуда..? — Энтони прижимал друга к груди, наслаждаясь его теплом и запахом шоколада, исходившим от чужой кожи. — Меня позвала Полли, она сказала, что тебя куда-то увели, — Азирафаэль невесомо касался воспалённых ссадин и ран. — Ох, дорогой мой… — Полли? — переспросил Кроули и вздрогнул, когда ему в лицо ударил луч света — от кустов посветили фонарем. Там сидела девушка, та самая, что была изгоем в их детдоме. Она всегда ходила одна, в грязной одежде, на лице у неё были или следы от каши, или еще какой-то грязи. Даже самые чистые футболки и штаны становились грязными буквально через день. Ее никто не трогал, чтобы не пачкаться. Иногда, Энтони ей завидовал, потому что старшие к ней не цеплялись. — Привет, — хрипло сказала беловолосая девочка, совсем равнодушно. — Я подумала, что твоему другу стоит знать. — Спасибо?.. — нахмурился Энтони, не выпуская Азирафаэля из рук. — Пойдем, — тот мягко потянул его за собой. — Тебя нужно согреть и обработать раны. — Прости… — расстроенно сказал рыцарь, сжимая губы — теперь, в безопасности, сдерживать слезы становилось совсем невозможно. — Я тебя подвёл, и… — Неправда, — Азирафаэль протянул руку и провёл ладонью по его волосам. — Я все знаю, ты побежал спасать меня. А значит, ты храбрый рыцарь, без страха и упрека. — То есть… Ты не откажешься быть моей дамой сердца? — Кроули не смотрел на него, глядя под ноги. — Ни за что, — улыбнулся Азирафаэль, приподнялся на носочки и коротко поцеловал чужую расцарапанную щеку. — Я самая счастливая дама сердца из всех. Они ползли обратно еще дольше, чем Полли и Азирафаэль искали путь к рыцарю в беде. Девочка светила фонарем и сверялась с картой, которую нарисовала сама, а Азирафаэль крепко держал бедового героя за руку, переплетая с ним пальцы. Потом они сидели на той самой поляне, обрабатывали чем-то противным порезы и разбитые колени, тихо смеялись и слушали Полли, которая рассказывала о тайных ходах по лесу, которые обозначала особыми знаками. Конечно, утром их бросились искать, потом почти на неделю запретили выходить на улицу. Энтони еще и влетело за то, что убежал без спроса. Через три года Энтони Дж. Кроули собрал свои вещи и одной холодной зимней ночью исчез в тумане, лишь на мгновение обернувшись на одинокое горящее окно в церковном приюте, где его дама сердца смотрела вслед грустными глазами.