Сумасшедшие Носы

Майор Ковалев открыл глаза и сладко потянулся. «Нет ничего лучше здорового восьмичасового сна», - думал он, бодро вскакивая с кровати и накидывая на плечи халат в горошек. За окном весело щебетали птички. Лучи солнца, пробиваясь сквозь занавески, лениво ползли по ковру. Этот светлый денек не предвещал ничего плохого. Майор принялся за зарядку, совмещая ее с чтением ежедневника. - Так-так-так, - пробормотал он, резво наклоняясь из стороны в сторону и попутно перелистывая страницы, - Сегодня же званый ужин у госпожи Мими! Достопочтенная госпожа Мими была очаровательнейшим созданием.Она была чуть полновата и коротконога, что, впрочем, не лишало ее привлекательности. Ее большие карие глаза взирали на мир с нескрываевым любопытством. Мими была слегка простовата, и, наверное, именно благодаря своей простоватости она имела множество друзей и знакомых из самых разных слоев общества. А, будучи личностью светской, она жить не могла без всевозможных приемов и балов, на которые обычно приглашалось полгорода. Гости, знавшие ее достаточно долго, никогда не приходили без презента – мадам любила кости. Говяжьи ей нравились больше всего. Получив желанное лакомство, она ложилась на свою розовую подушечку из китайского шелка и тут же принималась за трапезу. Те, кто бывал у нее впервые, после приема единогласно заявляли, что «леди Мими – самый милый на свете пекинес». И это было чистой правдой. Закончив с зарядкой, майор стоял посреди ковра и ощупывал двенадцатичасовую щетину на лице. «Надо бы побриться», - подумал Ковалев и, мельком взглянув в зеркало, направился к умывальнику за бритвой. «Стоп», - сказал он себе, пройдя пару шагов. Медленно вернувшись к зеркалу, он вновь вгляделся в отражение. Тщательный осмотр своей физиономии никаких результатов ему не дал, и майор решил надеть пенсне, дабы понять наконец, что же в зеркале его насторожило. Ковалев взял пенсне с полочки и привычным движением попытался водрузить их на нос. «Бряк!» Пенсне лежали на полу. Майор вздохнул, нагнулся, поднял их, брезгливо сдунул две пылинки и повторил процедуру. «Бряк!» Ковалев вздохнул. А пенсне вновь лежали на полу, устремив на хозяина свой бессмыссленный стеклянный взор. - Еще раз брякнетесь – в окно выкину, - хмуро сообщил майор, вновь поднимая их с пола, - Ваше место – на носу. Пенсне вдруг противно захихикали. - На носу? - противным голоском пищали они, - Каком таком носу? - Да вот на этом вот носу! – рявкнул Ковалев, устремив указующий перст на область пониже переносицы, - Вот тут! Противное хихиканье стало громче. А Ковалев обомлел. Носа не было. «Святые баклажаны, - майор схватился за голову, - Что же делать?..» Когда дар речи вернулся к нему, он отчаянно завопил: - Шарик! Шарик, скорей сюда! В коридоре раздалось мерное шлепанье шагов, и спустя несколько мгновений в комнату, неторопливо виляя задом, вошел Шарик, - тучный тибетский мастиф в синих тапочках. - Меня, вообще-то, зовут Шарль… - Да мне плевать! – воскликнул Ковалев, - Неужели ты не видишь, что у меня пропал нос! Я не могу явиться на ужин к Мими в таком чудовищном виде. Это ведь скандал! Позор! Я буду обесчещен! – майор рвал и метал. И даже запустил в собаку злосчастными пенсне. - Это прискорбно, сэр, - согласился Шарик, флегматично перехватывая пенсне в полете и возвращая их на полочку. - И… И все? – майор даже опешил, - Сочувствие вместо носа не прицепишь! Сделай же что-нибудь! - Вместо ответа мастиф протянул хозяину свежую утреннюю газету. Ковалев вырвал ее из лап пса и очумело уставился на главную статью. - Носы? Массовый побег? Забастовка?.. – смог выдавить он после минутного молчания. - «Носы всех жителей города сбежали от хозяев под покровом ночи. Они захватили заложника и выдвинули требования», - процитировал газету Шарик, удрученно качая головой, - К сожалению, это правда, сэр. - Заложник? – встрепенулся Ковалев, - Кто заложник? Шарик мастерски выдержал напряженную паузу, прежде чем ответить: - …Не знаю. Эта типичная утренняя беседа человека с псом-лакеем была прервана нарастающим гулом с улицы. Ковалев, двумя шагами добравшись до окна, распахнул шторы. По улицам Питера шли носы. - Чего мы хотим?! – кричал чей-то большой и важный нос, видимо, предводитель повстанцев. - Уважения! – вторили ему остальные носы. - Когда мы хотим этого?! - Сейчас! Внезапно колонна носов остановилась. Нос-предводитель медленно опустил кулек от семечек, служивший ему громкоговорителем, и так же медленно поднял свой взор вверх, на растрепанного и растерянного Ковалева, торчащего из окна. - Господи, - вырвалось у майора, - Это же… Главный нос развернулся и продолжил шествие. Колонна последовала за ним. - Это же мой… Нос… - Ковалев сполз на пол, - Шарик, - жалобно попросил он, -Воды… Шарик, знавший своего хозяина лучше, чем он сам, плеcнул в стакан спирта. Ковалев выпил и поежился. На улице начал собираться народ. - Они не уважали нас! – кричал Нос. - Да! - Заставляли нюхать табак! - Да! - Не лечили насморк! – поддакнул нос врача Таблеточкина. - Да! - Неправда! – попробовал возразить Таблеточкин, но его не услышали. Для переговоров с носами был избран трактирщик – маленький тщедушный старичок с пивным пузиком. - Носы! Носики! – он замахал руками, стараясь привлечь их внимание, - Чего же вам нужно? Носы выпихнули вперед своего лидера. - Мы хотим, - начал он, прокашлявшись, - Мешок пудры. Нет, сундук пудры! - Пуууудрыыы! -протяжно повторили носы. - А еще… Еще хотим триста рублей, для лечения хронического насморка! - Нааасморка… - Хотим десять кастрюсь горячей картошки, тоже для насморка! - Тоооже для нааасморка… - А еще хотим два кило золота! Наступила тишина. Запел сверчок. - А зачем? - несмело уточнил чей-то мленький носик. - Ну пирсинг же, - напомнил ему Нос. - Пиииирсинг! – благоговейно зашептали остальные носы. - Э-это все? – подытожил старичок, записывая требования в блокнотик. - Еще хотим самолет до Гаити. - Но помилуйте, мистер Нос! – старичок чуть не плакал, - Братья Райт еще не родились, чтобы изобрести самолет! Главный нос, казалось, был озадачен. - А долго еще ждать? – понизив голос, спросил он у старичка. - Полвека, не меньше, - тем же тоном ответил старичок. Оба подумали. Нос вернулся к своим. Собравшись в кучку, носы несколько минут что-то напряженно обсуждали. - Хорошо! – воскликнул Нос, вернувшись к трибуне, - Не нужен самолет. Хотим бричку. Это все! - Скоро все будет! Будет! – старичок мысленно крестился пяткой и отходил назад. - Отставить! – раздался внезапно бас байора Ковалева. Майор оглядел толпу и с удовольствием заметил, как, сраженные наповал его мужественностью и решительностью, на землю замертво свалились две дамы, - Они ничего не получат! - Но, дорогой наш майор, - ехидно произнес Нос в адрес своего собственного хозяина, - Неужели вы хотите, чтобы мы сделали бо-бо заложнику? Носы расступились, открывая Ковалеву и толпе связанную Мими с намордником на ее чудесной приплюснутой мордашке. Толпа застонала. Даже майор не смог сдержать скупую слезу. Нос посмеивался. Майор побагровел и сжал кулаки: - Вы. Ничего. Не получите. - Но как же Мими? – запричитали дамы. - Всем – по домам! – приказным тоном откомандовал майор, - А вы, мерзавцы, - он обратился к носам, - Молите Господа, чтобы простил вам ваши ужасные грехи, -с этими словами он развернулся у пошагал домой. *** - Але, гараж! - А? Что, где? – трактирщик не понимал, чего от него хотят в два часа ночи. - Одевайся. Идешь с нами, - у изголовья кровати виднелся точеный профиль Носа. - А… куда, извольте полюбопытствовать? – вскакивая и нашаривая в темноте штаны, поинтересовался старичок. - В заложники. - А Мими… Вы ее… - Отпустили. Мы же не каменные. Старичок облегченно вздохнул. А Нос продолжал: - Сначала за картошкой, золотом и пудрой. Потом нам понадобится транспорт. И не зубудь ключи от кладовки, - Нос терпеливо дождался, пока оденется трактирщик и вышел с ним на улицу. *** «Без носа как-то грустно…» - печально думал майор, сидя у окошка. - Сэр, ваш чай, - доложил Шарик, ставя перед хозяином дымящуюся чашку. - Спасибо, - майор рассеянно погладил пса по голове и отпил немного обжигающего чая. Мастиф подошел к окну, чтобы задернуть шторы на ночь и застыл на месте: - Хозяин, ваша бричка… Ковалев рванул к окну. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как его бричка укатила в неизвестном направлении. - Караул! – возопил Ковалев, - Я даже не успел ее застраховать! *** На таможне было безлюдно. Одинокий таможенник осматривал только что прибывшую бричку. - Доброе утречко, - зевнул он, - Сержант Пупкин. Позвольте осмотреть ручную кладь. Десять кастрюль остывающей картошки, триста рублей в носовом платочке и два килограмма золота не вызвали у него никаких подозрений. Когда же Пупкин открыл сундук и уставился на белое порошкообразное содержимое, нос поручика Ширяева поспешно заявил: - Это пудра! – и глупо захихикал. - Что ж, все в порядке, - сказал сержант, - О, сударь, извините, не сразу вас заметил, - он улыбнулся связанному трактирщику с кляпом во рту и подошел к шлагбауму. - Мы можем ехать? – нетерпеливо спросили носы. - Да, конечно, только… - Что? Что такое? - Ваш номерной знак! Бричка в угоне! Всем выйти! Руки на переносицу! Вы все арестованы! *** Следующий день прошел как в тумане. Суровые сотрудники учреждения для душевнобольных раздавали людям их носы, завернутые в плотную упаковочную бумагу с указанием нервного расстройства каждого носа. - «Нарциссизм и комплекс Бога», - удивленно прочел Ковалев. Ловко разрезав бумагу перочинным ножом, он, победоносно ухмыляясь, выудил оттуда Носа. - Ага! – сказал майор. Нос насупленно молчал. - Попался, красавчик, - удовлетворенно заметил майор, крутясь перед зеркалом и думая, куда бы его прицепить. - Это еще не конец, - зловеще прошипел Нос, прежде чем вернуться на свое законное место. - Пустые угрозы меня не впечатляют - Ковалев махнул рукой и пошел кушать йогурт. *** Мадам Синичкина отчаянно звонила в колокольчик. - Маркиза! Маркиза! Произошло нечто ужасное! – тонким голоском кричала она. - Что случилось? – обеспокоенно спросила прибежавшая на зов Маркиза – миниатюрная болонка с розовым бантиком на макушке. - По какой-то ужасной, неведомой причине я не могу надеть сережки! Они все время падают! - Дайте посмотрю, - деловито произнесла болонка и подошла поближе, - О, боже! - Что? – испуганно прошептала Синчкина. Маркиза зажимала ротик лапкой и молчала. По улицам Питера шли уши.