Не-признания

-Как на счет прогулки? Вечер хорош. Голос спокойный, чуть веселый и тон максимально небрежен. Так и надо, вопрос же простой, самый обычный, и нет ничего страшного, что последние несколько дюжин дней он старается даже наедине с ней не оставаться, а о том, чтобы переночевать у нее дома или позвать к себе, и речи нет. Мало ли, что может взбрести в голову сумасбродному Вершителю, недавно вернувшемуся в Ехо, после столь длительной отлучки. Смотреть прямо в глаза, а не зажмуриваться как в детстве. Все та же трусиха, только теперь не прячется, а смотрит туда, где страшно. Та же трусость, замаскированная под храбрость. Главное – саму себя убедить, что все просто так, просто вечер, просто прогулка. И, получается, конечно, получается, чего тут бояться в самом деле, только коротенькие ноготки вопьются в нежную кожу на запястье, оставляя яркие следы, а серые глаза будут смотреть чуть более вызывающе. -Прости, шеф озверел, велел непременно караулить его драгоценное кресло, -произносит он в ответ, ну совершенно как обычно, только взгляд выдает. Чуть более виноватый и смущенный, чем должен быть. Ну, подумаешь, решил в кой-то веке стать ответственным сотрудником, с кем не бывает. – В другой раз, ладно? Киваешь, улыбаешься и идешь к выходу. Идти нужно как обычно: спокойной, неторопливой походкой, улыбаясь все той же чуточку застывшей улыбкой, старательно игнорируя раскачивающийся под ногами пол, всеми силами сдерживаясь, чтобы не чеканить шаг, в мечте растоптать, раскромсать на кусочки этот уже не такой прекрасный мир. Полететь бы сейчас. Расправить тяжелые мягкие крылья, взмыть вверх над крышами и садами, и летать так всю ночь напролет, любуясь переливающимися огнями и ни о чем ни думая. Птице легко – она не способна обманываться, ведь ее стихия – это воздух, материя, не дающая лживой опоры, а потому самая правдивая и.... жестокая. Но мудрая птица осталась там, на далеком и прекрасном Арварохе, когда глупая девочка бросилась спасать своего Вершителя. А потом, перенеся своими чудесными крыльями сквозь Хумгат, замерла на пыльном подоконнике Мира Паука, освобождая от ненужной мудрости ту же, ничуть не поумневшую девочку, которая вновь отыскала своего сумасшедшего знакомого. А третий раз она заблудилась в волшебном тумане, окружающем Город-в-Горах, и уже не смогла оттуда выбраться. Докричаться бы до нее сейчас, одолжить хоть на часок чудесные крылья...и спокойное мудрое сердце. Но Меламори не может кричать так громко, чтобы дозваться до себя самой, ее крик застыет где-то в горле тяжелым горячим комом. Не может взлететь, глядя сверху вниз на землю золотистыми глазами. Она может только мчаться на амобилере по вечернему Ехо, чувствуя, как мелькание разноцветных огней перед глазами затягивает ее в какой-то странный водоворот. Одного упрямства, увы! недостаточно чтобы сдержать катящиеся по щекам слезы, когда она, наконец, влетает домой и рушится на постель, неосознанно вцепляясь пальцами в оказавшуюся под руками ткань и разрывая ее на куски. И только спустя пару секунд понимает, что случайно разорвала одну из волшебных подушек. Которых заказывала множество, которых хватало всего на одну ночь, которые даже для Тайной Сыщицы стоили слишком дорого. Но на это было плевать, ведь главное, что она видела его ночью. А сейчас, лежа на этой постели, которая итак была насквозь пропитана слезами и звериной тоской она почти истерически смеялась, думая, что магическую подушку вообще-то просто так не разорвать, и что для этого нужна магия двести-вурдалак-знает-какой ступени, как сказал бы Макс... Смех обрывается. * * * * * -Эй, чудовище, прошвырнемся до «Обжоры»? Или ты уже поужинал Мятежными Магистрами? Удобно для всемогущих Вершителей не замечать очевидного. Не видеть легкую дрожь растянутых в улыбке губ, не замечать притаившуюся в уголках глаз муку. Зачем? Удобней жить в мире, где тебя окружают друзья и приятели, без лишних сложностей. Только при этом продолжать неосознанно желать, чтобы тебя все любили, не думая при этом, что можешь случайно заполучить больше, чем пожелал. -Только невинными младенцами, душа моя. Так что придется тебе в кой-то веки возыметь совесть и поужинать со своей женой. Бедная девочка уже, небось, забыла как ты выглядишь. Моя жена. Милая малышка Кенлех. Серьезный, немножко загадочный осколок древнего чуда Пустых земель, когда-то свалившийся мне в руки, пусть я даже не просил об этом и не смог оценить такого подарка. Я привязался к ней, что правда то правда, даже не смотря на угнетающее пристрастие к сладкому и черно-белой одежде. Но, все же иногда глядя на нее, я безмолвно смеюсь хриплым, горьковатым смехом, которого из моих уст никто никогда не слышал и, наверное, не услышит. Какая изощренная шутка судьбы: мне досталась его бывшая жена. Забавно было получать такую подачку – мол, утешься и не мечтай о большем. А я ни очень – то и мечтал. Совсем чуть-чуть быть может, и чаще во сне, чем наяву. Это все было терпимо. В конце концов, дружба – это гораздо больше, чем ничего. И если повторять это себе три раза в день, то можно даже себе поверить. Но сейчас все сложно, слишком сложно. Когда он вернулся все изменилось. И дело не в том, что он пережил, нет, я такие вещи чувствую. Просто он ... Словно бы знал и чувствовал сейчас нечто новое, чего не было раньше. Что-то очень важное появилось в его жизни, и это он охранял от посторонних глаз никому не показывая. Но что заставляет его видеть Мир более полно и ярко, я понять не мог, как ни старался. Но день за днем я видел, как становиться все более виноватым лицо Макса и тускнеет улыбка Меламори. А после внезапно, как набегает на берег большая волна посреди штиля, я осознал: Макс любит. Вот и все разгадка. Ни Меломори, ни с Теххи такого не было. Да, он был, бесспорно, влюблен, но того, что в детских книжках, которые мне вечность назад читала мама, называлось настоящей любовью – этого не было. Когда я это осознал, мне впервые за долгое время стало больно. Раньше, признаюсь, мне грела душу мысль, что что-то может измениться, что он, наконец, заметит и поймет. Но теперь не осталось даже призрачной надежды. И поделом. -Шефа ждешь? – невинно уточняю я, взгромоздившись на ручку его кресла. Задавать этот вопрос совершенно не хочется, но я не могу позволить себе сбежать, как это сделала пару минут назад Меламори. Я должен выяснить, пусть и наверняка пожалею потом. Ну вот, он сейчас хмыкнет, ответит дежурной остротой, и я точно пойму, что мне померещилось и .... Но длинные, почти по-женски длинные ресницы чуть вздрагивают, щеки трогает едва заметный румянец, и я чувствую, как небо смыкается над моей головой, и я падаю... Это немного похоже на смерть, как представляют себе ее Стражи, то есть падение в глубокий колодец, на дне которого тебя радостно поджидает твой второй. Только на этот раз Анхум укоризненно качает головой: мол, как ты (то есть мы) до жизни такой докатились? Действительно, как? Благодаря Анхуму, я четко вижу себя со стороны и мысленно ужасаюсь. Еще никогда я не выдавал себя так явно. -Эй, Мел, что с тобой?- обеспокоенный голос Макса окончательно возвращает меня в этот грешный мир. Я действительно сильно побледнел, раз даже феерически непроницательный Владыка Фангахра заметил мое состояние. -Не знаю. Просто стало дурно. Наверное, Кенлех всерьез рассердилась на мое отсутствие и наслала на меня какое-нибудь страшное древнее проклятье Пустых Земель. -Не думаю. Если бы она решила мстить, то соорудила бы муженьку ложе из конского навоза и ублажала сладостями. Я почти по-настоящему содрогаюсь от такой перспективы и громогласно объявляю, что просто обязан бежать домой, дабы предотвратить это бедствие. -Может тебе стоит показаться знахарю? Тебя и вправду могли проклясть, между прочим, - с легким беспокойством говорит он.- Скажи, по крайней мере, Джуффину. Нет уж, благодарю покорно, уж кого-кого, а сера Паааачтеннейшего мне теперь хочется видеть менее всего. Этот лис сразу поймет в чем дело, он и так все про всех знает, а нарываться на понимающий взгляд и какую-нибудь, несомненно, сосредоточающую всю мудрость вселенной, лекцию мне абсолютно не хочется. Особенно из его уст. Поэтому демонстративно фыркаю, и, не прощаясь, вылетаю в коридор. Дома мне делать совершенно нечего, а вот Темная сторона – в самый раз. Идеально приводит в порядок влюбленный головы. И вообще – встреча со своим Вторым – это почти что праздник. Так что надо улыбаться. Вижу себя со стороны и остаюсь вполне доволен. Если кого-то сейчас занесет в Управление, то он точно решит, что у меня самое радужное из возможных настроение. А какое еще может быть настроение у такого счастливчика по жизни как у меня? Вот именно, что никакого.