Ничего личного. Книга 6

Ксавьер стоял на вертолетной площадке на крыше виллы и напряженно всматривался в подернутое серыми тучами небо. Треск автоматных очередей и грохот пистолетных выстрелов мешали расслышать стрекот, на который он так надеялся. Ребекка сказала, что ей удалось передать координаты, но когда и с какой стороны прибудет помощь — неизвестно. — Черт, если они прилетят до того, как нас убьют, это будет большая удача, — проворчал Гонсалес, оглядываясь на дверь, ведущую на второй этаж, откуда доносились звуки борьбы и громкие вскрики. Оставшаяся охрана не сводила с нее дул пистолетов, но долго они не продержатся. — Говорят, что вы заговорены, сеньор Санторо, но ваше недавнее ранение рассыпало поверья в прах. — Разве? — рассеянно отозвался Ксавьер. — Тогда почему я еще жив? — И то верно, — хмыкнул Гонсалес. Две черные точки появились над горами, и Ксавьер едва не вскрикнул от радости. Наконец-то! Каким только чудом Ребекке удалось пробиться сквозь мощный заслон многовековых камней — неизвестно, но она определенно заслуживает премии. — Назад! — крикнул он, отступая к стене. Sicarios последовали его примеру, освобождая вертолетную площадку. Большой черный вертолет, вращая лопастями, опустился точно в ее центр. Ксавьер заметил на фюзеляже Багза Банни и раздраженно фыркнул. Впрочем, он еще никогда не был так рад видеть Мигеля Гарсиа, который высунулся из кабины и помахал рукой. На голове у него красовались огромные наушники. — Pronto, pronto! — крикнул он. Медлить никто и не собирался. Оба вертолета (на втором красовался кот Сильвестр, а за штурвалом сидел приземистый начальник охраны Шон) поднялись в воздух, забрав всех выживших. В кабине с Ксавьером оказались Гонсалес, Киан и Моралес. Нуньес взобрался последним и, тяжело дыша, повалился на пол. Мигель кивнул Тони, и тот, шагнув к барону, ногой спихнул его обратно на крышу. Тот брякнулся с высоты трех метров и закорчился от боли, не в силах даже вскрикнуть — удар вышиб весь воздух из легких. — Что вы… — раскрыл рот Гонсалес, бросаясь к двери, но Мигель жестом остановил его. — Я вам все объясню! — прокричал он. — Только поднимемся выше! Он сказал что-то пилоту, и вертолет двинулся в сторону гор. Через полчаса обе птички приземлились, и Киан первым выскочил из вертолета с пистолетом наизготовку. Но к ним спешили только двое: тоненький рыжеволосый парнишка и высокий блондин в белом халате. — Как все прошло? — крикнул второй. — Отлично! Винт остановился, и Мигель выбрался из кабины, на ходу снимая наушники. Гонсалес не без опаски ступил на землю, следом плюхнулся Моралес, которого от души пнул Тони. Никто не сделал попытки помочь ему. — А здесь неплохо. — Перес закурил сигару и сдвинул шляпу на затылок. — Надеюсь, мы не попали из огня да в полымя. — Обижаете, сеньор Гилберто. — Мигель распахнул двери дома, и посетителей окатил холодный кондиционированный воздух. — Если бы я хотел от всех вас избавиться, попросту оставил бы там. Корнелиус, будь добр, принеси чего-нибудь освежающего. Гости расположились в просторной гостиной. Еще в прошлый раз Ксавьера поразил контраст между хозяином и его натурой избалованного ребенка: здесь не было никаких мультяшек: ни «Звездных войн», ни чебурашек, ни так любимого Мигелем Тазза. Гостиная во вполне сдержанных тонах, везде чисто. — Теперь вы объясните, что это такое? — спросил Гонсалес, принимая из рук Корнелиуса высокий бокал с чем-то зеленым. — Тархун. — Мигель закинул ногу на ногу. Гонсалес захлопал глазами. — Что? — Ваш напиток. Называется тархун. — Да я не о том! — рассмеялся Гонсалес. — Почему вы столкнули Диего? Он не убился, конечно, но его наверняка грохнули. — Сомневаюсь, что солдаты будут убивать своего же нанимателя. В гостиной повисла тишина, даже непрестанно хнычущий Моралес замолк. — Что вы сказали? — Перес сухо кашлянул. — Хотите сказать, их подослал Нуньес? — Именно. — Но какого… — Все просто — борьба за власть. — Мигель щелкнул пальцами и указал на Ксавьера. — Вам стоило быть внимательней, когда выбирали возможных союзников. Тот скрипнул зубами, но промолчал. — Здесь мы можем договорить спокойно. — Мигель выудил из кармана пачку «M&M's». — На чем мы остановились, когда нас так бесцеремонно прервали? — Мы обговаривали условия, — напомнил Гонсалес. — Не могу говорить за других, но я согласен. — Как и я. — Перес пожал плечами. — Не вижу причин отказываться от выгодного контракта. А так как мы с доном Альваро теперь союзники, можем выступать как одна сторона договора. Тот кивнул. — Отлично. — Мигель закинул в рот горсть драже. — Все разногласия улажены. Ах да. — Он повернулся к вжавшемуся в кресло Моралесу. — Полагаю, ваш отец также примет участие. Мы позже ему позвоним, чтобы он лично подтвердил согласие. Передавайте ему пламенный привет. Свободны. Моралес несмело поднялся и, опасаясь поворачиваться к участникам собрания спиной, попятился вслед за Корнелиусом прочь из гостиной. Альваро Гонсалес поднялся и протянул Ксавьеру руку. Тот крепко ее пожал, скрепляя договор. — Доставьте ваш товар в порт Веракрус послезавтра, — сказал он. — Дальше — моя забота. Взамен буду ждать сведения об Амадео Солитарио. — Вы впервые произнесли имя вашего друга, — вставил Перес, закуривая. — Несмотря на то, что нам и так оно известно. Осторожничаете? — Учусь на горьком опыте, — криво усмехнулся Ксавьер. — Но находящимся в этой комнате я могу доверять. Не так ли? — Разумеется. — Перес ответил рукопожатием и вместе с Гонсалесом и двумя оставшимися в живых sicario покинул дом Мигеля. — Что, черт побери, это значит? — тихо спросил Рауль. Ксавьер едва не вздрогнул — парень стоял за спиной, а он даже не слышал, как тот подошел. — О чем вы? — Вы сказали, что отдадите им Энрике. Но не можете же вы отдать труп, значит, он жив? Ксавьер молчал. — Mierda. — Рауль нервно рассмеялся и прижал ладонь ко лбу, будто у него внезапно разболелась голова. — Нет, вы серьезно? Мой брат жив? И когда вы об этом узнали? — Пару дней назад. — Пару дней назад, — повторил Рауль. — И молчали. Почему? Что вам нужно от него? — Ничего. — Ксавьер поднялся и привычным жестом хлопнул себя по нагрудному карману. — Мне нужно найти Амадео. Средства роли не играют. — Вы… — голос Рауля дрогнул. — Вы… Что же вы творите? Средство? Он мой брат, а не какое-то там средство! — Амадео тоже мой брат. И я предпочту спасти его, нежели того, к кому никакого отношения не имею. Короткая вспышка на мгновение ослепила его. Ксавьер отступил на шаг, удивленно моргая, и коснулся разбитой губы. Он поднял руку, останавливая шагнувшего к ним Киана. Ребекка с Йоханом замолкли и с интересом наблюдали за разыгравшейся сценой. — Попридержите язык, — прошипел Рауль, потирая предплечье — удар хорошенько отдался в травмированной руке. — Если Энрике жив, я не дам вам убить его снова! Ксавьер растер капли крови между пальцами. — Насколько хорошо вы знаете вашего брата, Рауль? — А вы как думаете? — А все-таки? Рауль раскрыл рот, чтобы высказать все, что думает о так бессовестно использовавшем его наркодельце, но, подумав, закрыл. С Энрике они никогда не были особенно близки, как обычно близки братья, но разве это повод… — Вы и предположить не могли, что Энрике — стукач Наркоконтроля, ведь так? — спросил Ксавьер, снова усаживаясь. — Да, — признал Рауль, не понимая, к чему ведет Санторо. — Он был жестким, требовательным, но никогда не жаловался. Ни на что. И уж точно не мог бы сдать… — Тем не менее, он проделал этот фокус не впервые. Я имею в виду предательство. — Ксавьер достал из кармана белоснежный платок и промокнул разбитую губу. — Поэтому и спрашиваю: вы хорошо знаете вашего брата? — Я… не уверен… — пролепетал Рауль. Вся его бравада и злость куда-то улетучились. — Но… — Наше знакомство было коротким, но хорошим. Я даже на мгновение посчитал его своим другом, а он ударил меня ножом в спину. С тех пор я не доверяю ему, но несколько недель назад, как раз перед его гибелью — мнимой гибелью — мне пришлось связаться с ним, чтобы найти Амадео. Вас тогда здесь не было, поэтому вы не в курсе. Энрике согласился меня принять, мне даже показалось, что он этому рад. В то, что он чувствовал вину, я не верю. — Ксавьер усмехнулся и облизнул вновь закровоточившую губу. — Хотел сдать меня Наркоконтролю, чему помешал Мигель. Так скажите, кто из них мне дороже: Амадео или ваш брат? Рауль молчал, не в силах заговорить. Язык присох к небу, он не мог вымолвить ни слова. На глазах выступили злые слезы, он совершенно не знал, что делать. Ксавьер подставил себя под удар, схлестнулся с картелями, рискуя жизнью, созвал собрание, с которого уйти живым мог лишь очень везучий человек. Он пожертвует чем и кем угодно ради Амадео! Черт, даже сам Рауль проникся этим печальным принцем, с удивительной стойкостью сносящим жестокие удары судьбы! Даже он сам пошел спасать его от банды Флавио, хотя видел его лишь раз, и достопамятная встреча закончилась не слишком приятно! Но Энрике все еще оставался его братом. Далеким, высокомерным, никогда не снисходящим до похвалы, но братом. И желание спасти обоих разрывало Рауля на части. — Вернусь на асьенду Гальярдо, — наконец прохрипел он и, отмахнувшись от Корнелиуса, выбежал на улицу. — У тебя что, крыша поехала?! — разорялся Хесус, меряя шагами комнатушку. Амадео вжался в диван — и без того небольшое пространство стало еще меньше, и он с трудом подавлял приступы клаустрофобии. — Как ты мог отдать картель Санторо?! Это же твое детище! Нет, наше детище, мы столько лет им управляли, строили кирпичик за кирпичиком, а ты взял его и просто подарил! — Во-первых, не я, а Рауль. — Энрике устало провел рукой по лицу. — А во-вторых, с каких пор ты приравниваешь себя ко мне? Ты — мой помощник, но не глава картеля, не равноправный партнер, чтобы так переживать. Хесус побагровел, на лбу вздулась вена. Он собирался что-то сказать, но лишь сильнее сжал кулаки и промолчал. — Не оспаривай мои решения, это единственное правило, которого я прошу тебя придерживаться. Ты об этом прекрасно знаешь. — Энрике потянулся за едва початой бутылкой мескаля. — И не кричи, у меня от тебя голова раскалывается. — Я считаю, что это было крайне необдуманное решение, — прошипел Хесус. — Почему не оставил все Раулю? Он все же член семьи. — Кровь роли не играет, а Рауль не хочет заниматься наркобизнесом. Мне давно надо было это понять. Если бы я так долго не тянул, возможно, все было бы совсем иначе. Ты знаешь, что Катарина мертва? — Конечно, я же был в больнице, когда Рауля привезли туда с огнестрелом. — В голосе Хесуса послышалась издевка. — Но какое это имеет значение… — Только ее смерть помогла мне осознать, как я ошибался. — Энрике отхлебнул мескаль прямо из горла. — И как она и Рауль были мне дороги. Я больше не могу заставлять его делать то, что ему не по душе. Тем более он может пострадать или даже погибнуть. — Тогда назначил бы кого-нибудь другого! У тебя в клане полно людей, которые… — Которые — что? Лучше знают бизнес, чем Санторо? Брось, Хесус, ты прекрасно знаешь, что лучшего кандидата не найти. Я уверен, что под его началом картель будет процветать, зачем мне искать кого-то еще? — А почему сам не хочешь вернуться? — Во-первых, за мной охотится УБН. Пусть они думают, что я мертв, стоит мне только вылезти — и меня тут же арестуют. И второе: картели тоже точат на меня зуб. Если я покажусь, результат ты знаешь. — Не будь трусом! — Я не трус! — Энрике треснул кулаком по подлокотнику. — Но я не хочу. Я устал. Я больше не могу. Я столько людей потерял, в том числе и самого себя. Если Санторо угодно, может отдать картель на растерзание другим, мне этот бизнес больше не нужен. Хесус готов был лопнуть от злости. На пол закапала кровь — он так сильно стиснул кулаки, что ногти впились в ладони. — Ты совершаешь ошибку, Энрике, — прошипел он. — Большую ошибку. — Ну так останови меня. — Гальярдо отрешенно уставился в окно. — Только теперь уже бесполезно. Жив я или мертв — не имеет никакого значения. Хесус вылетел из комнатушки, хлопнув дверью так, что с потолка посыпалась побелка. Амадео осторожно выпрямился и тихо спросил: — Что это значит? Ваш картель теперь принадлежит Ксавьеру? Энрике кивнул. — Но почему? Зачем вы это сделали? — Вы слышали ответ. Я считаю, что только Ксавьер справится с ним. Если ему не нужна лишняя головная боль, пусть делает с ним что хочет. — Вы только сегодня узнали о смерти Катарины, так? Энрике снова кивнул. — Пабло рассказал. Понятия не имею, почему Хесус не сообщил мне раньше. От чего пытался меня оградить? Он прекрасно знал о наших отношениях, даже когда она впала в кому, я не сильно огорчился. — Он усмехнулся. — Лишь эгоистично порадовался, что не придется ничего объяснять. Но теперь… Я и сам не понимаю, почему мне так грустно. — Потому что она ваша сестра. — Амадео наклонился вперед, пытаясь поймать взгляд Энрике. — Вы видели, как она растет, как влюбляется, как смеется и грустит. Пусть вы и отстранялись, но не могли все это игнорировать. — Он помолчал. — Я большую часть жизни рос со старшим братом, но так и не смог его полюбить, как ни старался. Вдобавок он сделал ужасную вещь, за которую я до сих пор не могу его простить. У вас все по-другому, Энрике. — Вовсе не по-другому. Если бы Катарина узнала, какую ужасную вещь сделал я, она бы никогда меня не простила. — Возможно. Но ваших чувств к ней это не меняет. Энрике потер налитые кровью глаза и отхлебнул из бутылки. Пил он слишком много. — А вы смогли бы простить меня? Вы едва не размозжили мне голову, когда я рассказал вам правду. Смогли бы? — Я бы с удовольствием заставил вас страдать так, как страдал дон Грегорио. Но простить? — Амадео покачал головой. — Я не вправе этого делать. Вам нужно не мое прощение. Энрике задумчиво кивнул. — Да. Наверное вы правы. — Он поднялся и, прихватив бутылку, направился к выходу. — Ложитесь спать, уже поздно. — Но… Дверь захлопнулась, и Амадео остался один. С тяжелым вздохом улегся и уставился в потолок. Ксавьер забрал себе картель Гальярдо, он совсем сошел с ума? Еще недавно клялся и божился, что ни за что не свяжется с Мексикой, а теперь сам встал во главе одного из картелей! Неужели это все из-за него, из-за Амадео? К чему такие риски? И почему Мигель не сообщит, что с ним все в порядке? Ксавьер не стал бы так рисковать понапрасну, значит, не знает, что Амадео ничего не грозит. Почему Мигель молчит? Амадео застонал и прижал ладони к глазам. Господи, он уже ничего не понимал! Он потерял нить игры после того, как Мигель встретил его на аэродроме, и с тех пор никак не мог схватить ее, чтобы распутать клубок. Скорей бы встретиться с Ксавьером, он должен объяснить, зачем ему понадобилось лезть в этот серпентарий! В патио Энрике прихлебывал мескаль, глядя на подернутое смогом небо. Где-то пробивались немногочисленные звезды, но по большей части он видел перед собой темную муть. — Прощение, — прошептал он и сделал большой глоток из почти пустой бутылки. — Я не имею на него права. Ксавьера разбудил гудок автомобиля. Непрерывный, будто кто-то упал грудью на клаксон, он разрывал остатки сна, как тонкую материю, пронзал ранее утро требовательной визгливой трелью. — Какого черта? — прошептал Ксавьер, с трудом отрывая голову от подушки. Он полночи не мог заснуть, бродил туда-сюда по вилле Мигеля, то и дело натыкаясь на несущего стражу Тони. И когда наконец удалось задремать, раздался этот навязчивый пронзительный гудок. Ксавьер оделся и вышел из дома. Солнце только-только встало, заливая золотистым светом посыпанную гравием площадку перед домом. Шон уже открыл ворота, впуская автомобиль, луч сверкнул на лобовом стекле, и Ксавьер прищурился. — Доброе утро, сеньор Ксавьер! — приветствовал Гонсалес, выходя из машины. — Прошу прощения за ранний визит, но кое-кто хотел вас увидеть, прежде чем стать подпиткой для кактусов и пищей для стервятников. Ксавьер озадаченно нахмурился. — Не пойму, о чем вы, сеньор Гонсалес. Не слишком ли рано для ребусов? — Вовсе нет. — Гонсалес распахнул дверцу, и из автомобиля выбрался мужчина. Черные зачесанные назад волосы. Усы. Темные, почти черные глаза, в которых сквозило виноватое выражение. Ксавьер моментально узнал его, несмотря на то, что не видел уже почти десять лет. — Ну здравствуй, Энрике, — хмыкнул он. Голос внезапно сел, и он откашлялся. — Здравствуй. — Энрике старательно избегал его взгляда и не протянул руку. Ксавьер ожидал, что ненависть затопит его, как тогда, много лет назад, но ему, напротив, вдруг стало жаль этого мужчину, который был вынужден скрываться и от своих, и от чужих, зная, что с ним сделают, если найдут. — Ты хотел меня видеть. — Да, — собравшись с духом, Энрике Гальярдо поднял голову и уставился Ксавьеру в переносицу. — Я бы мог сам передать сведения, но он настоял, что должен сделать это лично. — Гонсалес пожал плечами. — Имейте в виду, как только он это сделает, я заберу его, как и договаривались. — Разумеется. — Ксавьер сверлил Энрике взглядом. — Что ты хотел мне сообщить? — Я… Их прервал визг тормозов. У ворот остановилась машина, и оттуда выскочил встрепанный Рауль. — Энрике! Услышав голос брата, Гальярдо застыл, как статуя. И не шелохнулся, даже когда Рауль подскочил к нему и начал орать. — Зачем?! — кричал Рауль так, что начавшие утреннюю песню птицы озадаченно примолкли. — Зачем весь этот спектакль? Я, chinga tu madre, думал, что ты мертв! Что тебя убили, а ты… — Он нервно рассмеялся. — Ты все это время скрывался?! — Я тоже рад тебя видеть, Рауль, — тихо вставил Энрике, и брат наконец замолчал, тяжело дыша. — И тебя, Ксавьер. — Спасибо за любезность. — Ксавьер отодвинул Рауля в сторону. — Так что ты хотел мне сказать? У меня нет времени на пустой треп. — Я знаю, где Амадео. Ксавьер на мгновение перестал дышать, глаза застлала красная пелена. Он с трудом остановил себя, чтобы не схватить Энрике за грудки и не тряхнуть как следует. — Полагаю, ты не скажешь этого просто так, по старой дружбе, — выдавил он, заставив себя разжать кулаки. Энрике вздохнул. — Я готов сколько угодно раз извиниться перед тобой за то, что между нами произошло, но сомневаюсь, что тебе это нужно. Ты все равно больше никогда не станешь мне доверять. — Если ты мне соврал, я… — Я не соврал, — оборвал его Энрике. — Я знаю, где Амадео, и никаких дополнительных условий мне не нужно. — Тогда скажи! — Ксавьер схватил его за рубашку. — Сколько будешь парить мне мозги?! — Похоронная контора на улице Седрос, — прохрипел Энрике — воротник рубашки сдавил горло. — Если не веришь — спроси Альваро. Его человек отыскал это место. — Верно, сеньор Ксавьер. — Гонсалес прислонился к дверце автомобиля и курил, выпуская аккуратные колечки дыма. — Мой человек держит небольшой магазинчик на улице Седрос, а напротив него — похоронная контора. Соседство так себе, но он утверждает, что видел там вашего парня. Такой, говорит, длинноволосый красавец, взгляд, как у загнанного мангуста. — Гонсалес рассмеялся. — Того и гляди голову отгрызет! Ксавьер перевел дух. Амадео жив и здоров, а с Энрике он разберется после. — Едешь со мной, — он запихнул Гальярдо на заднее сиденье «шевроле» Мигеля. — Сеньор Альваро, я верну вам его, даю слово. Тот отсалютовал почти докуренной до фильтра сигаретой. Рауль плюхнулся рядом с братом и пристегнулся ремнем безопасности на случай, если здоровяку Тони вздумается выбросить его из машины. Энрике молча таращился на него, затем едва заметно улыбнулся. — Я правда рад видеть тебя живым и здоровым, Рауль, — шепнул он. — А я тебя убью, если не заткнешься, — голос дрожал так, что Рауль спотыкался на каждом слове. За руль сел Йохан, Рауль вцепился в спинку переднего сиденья так, будто готов был вырвать ее с корнем. Ксавьер пристегнулся и скомандовал: — Поехали. Йохан вырулил на улицу и включил навигатор. — Это недалеко отсюда, — сообщил он, поворачивая налево. Голос дрожал от волнения. — Всего десять минут. Так близко! Ксавьер нетерпеливо стиснул ручку двери. Через десять минут он затащит принца в машину, даст по газам и увезет в большую, просторную тюрьму с решетками на окнах. — Какого черта Амадео там делает? — процедил он, почти не разжимая губ. — И откуда ты об этом узнал? — Амадео мой гость, — ответил Энрике. — Уже несколько дней как. Ксавьер задохнулся от возмущения. — Какого черта, зачем ты вообще его похитил?! — Ты затеял опасные игры с картелями, ему лучше было находиться в стороне, чтобы его не смогли использовать против тебя. Достаточно весомая причина? — Не верю ни единому слову. — Справедливо. Несмотря на ранний час, дорога была запружена автомобилями, и Йохан то и дело был вынужден жать на тормоз. Он яростно сигналил и ругался под нос, не пытаясь скрыть нетерпение. Ксавьер барабанил пальцами по ручке двери. — Ты ведь знаешь, что потом я верну тебя Гонсалесу, так? Рауль округлил глаза. — Что? Нет! Это не… — Знаю, — спокойно ответил Энрике. — Как думаешь, зачем я сам ему сдался? Чтобы не заставлять делать лишнюю работу. После того, как заберем Амадео, я уеду вместе с Альваро. — Да как ты смеешь?! — Спокойно, Рауль. — Энрике с улыбкой взъерошил ему волосы. — Я ведь уже мертв. Не забыл? Брат не нашелся, что ответить. Горло перехватило, в глазах предательски защипало. Он хотел наорать на Энрике, дать как следует по морде, но не мог ни вздохнуть, ни пошевелиться. Да как этот засранец смеет так шутить?! Повернув на улицу Седрос, Йохан затормозил и зашарил взглядом по сторонам в попытке найти похоронное бюро. Навигатор упрямо сигналил, что место назначения достигнуто, но ничего похожего на дом ритуальных услуг видно не было. — Вон там. — Энрике протянул руку вперед. — Проедьте еще немного, третье здание справа. Можете припарковаться здесь. — Он указал Йохану на свободное парковочное место. Тот нетерпеливо кивнул. — Идемте за мной. — Энрике первым выбрался из машины. Ксавьер без малейшего колебания последовал за Гальярдо в полумрак конторы, вскоре его догнал Йохан. Здесь было прохладно, окна закрыты жалюзи, свет в зал почти не проникал. Вдоль стен молчаливыми стражами выстроились гробы на любой вкус. Рауль поежился и вперил взгляд в спину Энрике. И налетел на Хесуса, который неожиданно выступил из тени. — Твою ж… Подкрадываешься, как чертов призрак! — выругался он, невольно отступив на шаг. — Погоди… Ты что тут делаешь? Ты что, знал… Хесус промолчал и окинул мрачным взглядом Ксавьера, тот ответил ему тем же. — Я не могу больше ждать. Где Амадео? — Хесус, я же велел тебе привести его, — вместо ответа сказал Энрике. — Где Солитарио? — Я и привел, — осклабился тот. — Он здесь. Как ты и приказывал. Ксавьер вопросительно взглянул на Энрике, начиная закипать. Если его опять обдурили, он разнесет эту контору до последнего камушка. — Я не настроен шутить, Гальярдо. — стальным голосом произнес он. — Где Амадео? — Шутки шутить удумал? — прошипел Энрике, хватая Хесуса за руку. — А ну живо… Его прервал какой-то звук. Энрике замер, прислушиваясь, Ксавьер тоже насторожился. Будто мышь скреблась под полом, только гораздо громче. — Что это? — Энрике схватил Хесуса за грудки. — Что, черт побери, ты… Тот схватил Энрике за запястья и грубо оттолкнул от себя. Гальярдо запнулся о попавшийся на пути гроб и едва удержался на ногах. — Я же сказал. — Хесус осклабился. — Он здесь. В одном из этих чудесных гробов. Поищете? Йохан поперхнулся. Ксавьер на мгновение застыл, осмысливая услышанное. Затем окинул взглядом похоронный зал: гробов тут было не меньше двадцати. И в одном из них — принц, который может задохнуться не от нехватки воздуха, а просто от ужаса. — Ты! — Он попытался схватить Хесуса, но тот ловко увернулся и выхватил пистолет. С небольшим запозданием то же самое сделал и Йохан. — Давайте, сеньор Санторо, начинайте искать. — Хесус лениво повел стволом, приказывая Йохану бросить оружие. — Только все они либо заколочены, либо закрыты на замки, придется повозиться, чтобы освободить вашего друга. Ах да, вы еще не знаете, где именно он лежит… Вскоре он потеряет сознание от ужаса, и тогда даже по звуку не сориентироваться. — Он погрозил пистолетом Энрике. — А ты — сущий идиот. Радовался бы, но снова чем-то недоволен. Итак, сеньор Санторо. Нет-нет, стойте на месте, мы еще не закончили разговор. — Мы и не начинали. — Ксавьер тщательно прислушивался, стараясь уловить малейший звук, но, как назло, Хесус не затыкался, и расслышать хоть что-то не удавалось. — Вы увели картель прямо из-под носа моего начальника. — Хесус поигрывал пистолетом, но дуло ни на секунду не уходило в сторону. — А я столько сил приложил, чтобы заполучить его! Вы всегда такая заноза в заднице? — Меньше слов, — оборвал его Ксавьер. — Тебе нужен картель? Забирай. — Как мило. — Хесус улыбнулся, обнажив мелкие зубы. — Только вот потом вы придете и снова заявите на него права. Нет, этого мало. — Чего ты хочешь? — Хесус, ты… — Энрике шагнул к нему, но тот помахал пистолетом и заставил его встать рядом с Ксавьером. — Тебе все это время нужен был картель? Я считал, ты не настолько амбициозен! — А вы думаете, я зря танцевал вокруг тебя и вашего младшего братца? Сколько раз я подавал хорошие идеи, сколько раз заключал выгодные сделки, но ты этого не замечал. Ты зациклился на своем брате, а потом, что еще хуже, сбросил меня с моего законного места, взяв под крыло эту падаль! — Он ткнул стволом в Ксавьера. — Так я и думал. Это ты подбросил тогда наркотики мне в комнату. — Ксавьер осторожно шагнул вперед, напряженно вслушиваясь. Ну же, принц, издай хоть звук! — Конечно. А Энрике так много видел сорвавшихся наркоманов, что даже не засомневался. А потом из Штатов вернулся этот сопляк Рауль. Почему ты, черт побери, не показал себя хорошим братом и не дал ему заниматься своими картинами? Всем было бы легче. — Он мой брат, — выдавил Энрике, отводя взгляд от Ксавьера. — Я хотел, чтобы он… — Какой заботливый. Ты даже убил его друга, чтобы рыбка не сорвалась с крючка. Бедняга Лучиано даже не понял, за что с ним так обошлись. — О ч-чем он? — заикаясь, спросил Рауль. — О чем ты говоришь?! — Это была случайность, — перебил Энрике. — Хватит болтать, где Амадео? — Я же сказал, ищите сами. — Хесус попятился, не опуская оружия, и выскользнул в открытую дверь. — За ним, — скомандовал Ксавьер Йохану. Тот, не споря, подобрал пистолет и выбежал следом. Ксавьер бросился к одному гробу, Энрике — ко второму. Крышки, как и говорил Хесус, были заколочены. — Гвоздодер. — Ксавьер протянул руку, и Энрике, осмотревшись, бросил ему нужный инструмент. В четырех гробах оказались только плотно утрамбованные пакеты с марихуаной, в пятом — кокаин. — Если сейчас нагрянет УБН, мы пропали, — скороговоркой пробормотал Энрике, помогая Ксавьеру отодрать очередную крышку. — Плевать. — Ксавьер пнул забитый наркотиками гроб и осмотрелся. Где же, черт побери, принц? Стоящий у стены гроб с лакированной крышкой вдруг едва заметно дернулся. Раздался тихий стук, за ним последовал едва слышный стон. — Здесь. — Ксавьер бросился к гробу. Амадео проснулся в темноте. Ему было жарко, воздух казался спертым и затхлым, а вокруг не было ничего, кроме черноты. Нет… Было еще что-то. Поверхность, в которую упирались руки, когда он попытался нащупать путь с непроглядной тьме. Он даже не мог выпрямить их до конца! На ощупь она была мягкой, но дальше пальцы упирались во что-то твердое. Он в гробу. Паника мгновенно явилась на огонек и приняла его в свои липкие душные объятия. Амадео хватал воздух ртом, но наполнить легкие никак не удавалось. Он толкал и толкал обитую шелком поверхность перед собой в надежде выбраться, но она даже не шелохнулась. Кричать он тоже не мог — горло сдавило так, что даже воздух с трудом проталкивался. И именно поэтому он услышал тихий вскрик. Амадео замер, не веря ушам. У него уже начались галлюцинации от ужаса? Через несколько секунд послышался второй, и по телу будто пропустили электрический разряд. Амадео перестал бить руками по крышке, медленно опустил их и уставился в темноту. Снова вскрик. Следом еще один. Он знал этот голос, он любил его больше всего на свете. И ненавидел мразь, заставившую его сына кричать. Крики стали громче, послышался тихий смех человека, который должен был быть мертв. Паника ушла, уступив место холоду. Амадео не чувствовал и не слышал ничего, кроме непрекращающихся выкриков. Один. Следом второй. Тихий смех Флавио. Вскрик. Еще один. Смех. Вскрик. Вскрик. Смех. Амадео зажал уши руками, но это не помогло. Голоса звучали в голове, сводя с ума, заставляя забыть обо всем. Он замолотил кулаками вокруг себя, цеплялся за шелковую обивку в надежде заглушить этот кошмар, но ничего не помогало. И тут пальцы наткнулись на что-то гладкое и металлическое. С помощью Энрике Ксавьер снял крышку и едва не оглох — над самым ухом бахнул выстрел. Амадео вытянул вперед руку с пистолетом. Белое лицо застыло пустой маской, стеклянные глаза смотрели прямо на Ксавьера, но не видели. Выйдя из ступора, Ксавьер почувствовал, что по шее течет что-то горячее и липкое — кажется, пуля оцарапала ухо, но боли он не чувствовал. Он осторожно взял принца за запястье и попытался разжать пальцы, но те по-прежнему сильно сжимали рукоять пистолета. — Принц, — заговорил он, не слыша себя — ухо заложило от грохота выстрела. — Принц, отдай мне оружие. Энрике осторожно присел рядом. Рауль так и порывался броситься на помощь, но дуло смотрело в его сторону, и он не знал, как отреагирует Амадео. Чудом никто из них не пострадал. — Принц, — продолжал увещевать Ксавьер. — Пистолет. Отдай мне. Все хорошо, я здесь. Тебе он больше не нужен. — Он тебя не слышит, — сказал Энрике. «Я тебя тоже», — хотел съехидничать Ксавьер, прочитавший его слова по губам, но сдержался. Амадео смотрел на него пустым взглядом, затем вдруг размахнулся свободной рукой. Ксавьер едва успел подставить запястье. — Сошел с ума, — констатировал он, и тут Амадео бросился на него. Пистолет брякнулся на пол, Энрике от неожиданности отскочил, а Ксавьер схватил принца в охапку и прижал к себе. — Хватит, — сказал он, с трудом удерживая Амадео — несмотря на изможденный вид, силы в принце оказалось достаточно. — Прекрати. Прекрати! Он высвободил руку и, коротко размахнувшись, залепил Амадео пощечину. Что-то маленькое звякнуло о пол и откатилось к ногам Рауля. Тот наклонился и подобрал предмет. — Что это? Энрике забрал у брата наушник и приложил его к уху. — Там крики ребенка. — Он поморщился. — Это его сын? — Наверняка. — Ксавьеру наконец удалось совладать с непокорным принцем — без кричащего ему в ухо Тео тот мгновенно обмяк. Глаза закатились, голова поникла. Амадео потерял сознание. — Черт, принц, только попробуй умереть, я сам тебя убью, — прошипел Ксавьер. — Воскрешу и убью! Слышишь меня?! Амадео никак не отреагировал. — Послушай, Ксавьер, — голос Энрике дрожал от испуга и злости на Хесуса. Ксавьер слышал его будто через слой поролона. — Это не мой приказ. Я не собирался запихивать его в гроб! — Потом, — оборвал Ксавьер. Собственный голос глухо отдавался в голове. — Его нужно на воздух. Он подхватил Амадео на руки, и тут земля ушла из-под ног. Пыль была повсюду. Забивала дыхательные пути, застилала глаза, скрипела на коже. Не давала пошевелиться. Ксавьер пытался разглядеть хоть что-то, но вокруг была только темнота, под веки и в горло набилась вездесущая пыль. Закашлявшись, он уткнулся лицом во что-то мягкое. Волосы, длинные волосы. Принц? Да, это был он. Когда на них рухнул похоронный дом, Ксавьер не выпустил Амадео, а крепче прижал к себе. Но что, черт побери, произошло? Он толкнул руками завал над собой, и тот неожиданно легко поддался. Выбравшись наружу, Ксавьер протер глаза и осмотрелся. Улица Седрос превратилась в ад. Там, где раньше стояли одно- и двухэтажные дома, магазины, конторы, теперь остались только развалины, по которым бродили серые от пыли люди. Их глаза ничем не отличались от глаз принца несколько минут назад. Пустота. Скоро она заполнится ужасом и болью. Ксавьер отбросил в сторону обломки и вытащил принца наружу. Тело плохо слушалось, мимоходом он отметил рваную рану на левой ноге, но боли не чувствовал. Шок, скоро пройдет, а пока нужно позаботиться об Амадео. Он подхватил принца на руки и, с трудом пробираясь между завалами, вытащил его на открытое пространство. Звуки постепенно возвращались, он слышал крики боли, плач детей и знакомый голос. — Энрике! Энрике! Ксавьер опустил Амадео на землю и увидел Рауля, распластавшегося на краю гигантской трещины — того, что осталось от половины похоронного дома. Он тянул руку вниз и громко звал брата. На дне расселины распластался Энрике. Ксавьер с первого взгляда понял, что тот мертв. Вокруг головы расползлось кровавое пятно, уже впитавшееся в серую землю, и что-то розовое. Высота была не такой большой, но, падая, он расколол голову о каменистый выступ. — Энрике! — вопил Рауль, бессильно сжимая правую, покалеченную руку. В скрюченных пальцах был зажат обрывок рукава. Энрике Гальярдо погиб, потому что брат не смог его удержать. Той самой рукой, которая пострадала по его вине. Это землетрясение назвали самым сильным после катастрофы 1985 года. Оно оценивалось в восемь баллов по шкале Рихтера и повлекло за собой кошмарные разрушения и гибель семи тысяч человек. Ксавьеру повезло — крыша похоронного дома давно нуждалась в ремонте, балки были изъедены термитами и весили не настолько много, чтобы убить. Он отделался раной на ноге, на которую наложили семь швов, ссадиной на лбу и небольшим сотрясением. Принц — удивительное дело! — практически не пострадал, по крайней мере, физически. Йохан, гнавшийся за Хесусом, оказался на узкой улице, и его едва не завалило обломками рухнувших по обеим сторонам зданий, и Цзинь, ругаясь по-китайски, два часа вытаскивал из его спины многочисленные щепки и осколки бетона. Йохан матерился в подушку, но, вспоминая кошмарные шрамы на спине Амадео, терпеливо сносил мучения и даже не просил обезболивающего, хотя дергало ужасно. Правая рука Рауля покоилась на перевязи. Пытаясь вытащить брата, он еще больше повредил ее, и теперь не мог вообще ничего ей делать. Похороны Энрике на общем фоне трагедии прошли незаметно. На следующий день после них все собрались на вилле Мигеля. Рауль принял соболезнования от Гонсалеса и Переса, но старался держаться в стороне. За обедом Ксавьер коротко обрисовал ситуацию, сказав, что настоящим стукачом оказался Хесус Гальярдо. Заведомая ложь, Амадео точно это знал — Энрике сам признался, когда рассказывал историю Лучиано, но от правды никому пользы не было. Амадео пришлось рассказать Раулю, что случилось с Лучиано на самом деле. Скрывать не имело смысла — Хесус достаточно наболтал об этом там, в похоронном доме. Оба они решили ничего не говорить дону Грегорио — ни к чему ворошить прошлое и пробуждать боль, с которой пожилой дон только-только начал справляться. Хесус бесследно исчез. Возможно, погиб под завалами, но Ксавьер склонялся к тому, что он скрылся, как крыса, в трущобах Мехико. В любом случае, в одиночку он ничего не мог сделать и опасности никакой не представлял. Однако Ксавьер настоял на том, чтобы продолжить поиски — не хотел оставлять ни малейшего риска того, что принца снова похитят и попытаются убить. — Рад наконец познакомиться с вами, сеньор Солитарио. — Гонсалес пожал Амадео руку. — Наслышан. И рад, что вам удалось выбраться из этой передряги живым. — Я тоже. — Амадео бледно улыбнулся, отвечая на рукопожатие. Выглядел он смертельно уставшим: в ушах постоянно звучал крик Тео и смех Флавио — в наушник Хесус включил звук с того самого видео, где мальчику ломали пальцы, записав его на повтор. Амадео не мог спокойно спать, а проснувшись, хватался за телефон, чтобы позвонить сыну, и только услышав его голос, ненадолго успокаивался. До вылета оставалось три дня. Цзинь настоял, чтобы Амадео как следует отдохнул, прежде чем показываться дома в таком виде, и пичкал его успокоительным. Худо-бедно помогало. — С бандой Флавио покончено, как и договаривались, — сообщил Перес, закуривая сигару. — Из тех пятерых остался только Бернардо, он под стражей. — Он искоса глянул на Амадео. — Не понимаю, почему вы попросили оставить его в живых. — Свои причины, — коротко улыбнулся он. — Вы допросили его? — Разумеется. Признался, что работал на Хесуса Гальярдо, который и бросил клич по картелям. На самом деле я впервые о нем слышу, мне предложения принести вашу прекрасную голову не поступало. — Перес широко улыбнулся. — Полагаю, это была осознанная провокация для Рауля, чтобы под шумок устранить и его. — А Хесус? — Хесуса Гальярдо ищет вся Мексика, — хохотнул Гонсалес. — Стоило только заикнуться о том, что он — осведомитель УБН, и все встали на уши. Скоро вашего парня привяжут к мотоциклам и развезут на все четыре стороны. Рауль поежился, но промолчал. Столько лет этот человек был рядом с Энрике, потом — рядом с ним. Его советы всегда были дельными и, несмотря на грубое поведение, ему доверяли. Но этот подонок убил Катарину! Ради того, чтобы заставить Рауля сложить с себя полномочия главы, чтобы вернуть власть Энрике и в конце концов забрать картель себе, он убил его сестру, черт возьми! После похорон Рауль наконец открыл папку с медицинскими документами Катарины, стремясь чем-то занять себя. И среди прочего нашел лист с согласием на отключение от аппарата, подписанный Хесусом Гальярдо. Как родственник он имел на это право. И сделал это в тот день, когда Рауль валялся в той же больнице без сознания. Чертов pendejo! С таким уровнем доверия Рауль совсем не годился для наркобизнеса и был счастлив, что передал картель Санторо. Что, впрочем, не отменяло того факта, что тот собирался сдать Энрике картелям. — Знай я, во что это выльется, никогда бы не позволил тебе сунуться в Мексику, — сказал Амадео. — Из-за меня ты чуть не остался без уха. Он, Ксавьер и Рауль сидели в патио виллы Мигеля. Ксавьер пил виски, Амадео ограничился лимонадом — Цзинь пообещал убить его, если увидит со спиртным во время лечения. Рауль пить отказался. Он сидел, сгорбившись, правая рука лежала на перевязи, пальцами левой он нервно барабанил по колену. — И что бы ты делал? — насмешливо спросил Ксавьер, нарочито теребя пластырь — пуля оставила царапину, хотя крови было много. — Выбирался бы сам? Тогда, боюсь, я бы никогда не увидел тебя живым. — Ты меня недооцениваешь, — с деланной обидой произнес Амадео. — Отец любил повторять, что деньги — еще не все. Главное — связи. — Он с улыбкой отсалютовал Лоренцо, который неподалеку болтал о чем-то с Йоханом и Кианом. Именно Лоренцо был одним из тех пилотов, что забрали Ксавьера и компанию с осажденной виллы Альваро Гонсалеса. Мигель связался с ним вскоре после того, как он привез Амадео, и нанял для «опасной, но интересной работы», спросив только, умеет ли тот пилотировать вертолет. Лоренцо ответил согласием, тем более ему посулили щедрую оплату. Но знай он, кого на самом деле придется спасать, денег не взял бы вообще, как он горячо уверял Амадео. — Не могу не согласиться с господином Солитарио, — хмыкнул Ксавьер. — Мудрый человек. — Что произошло между вами и Энрике? — спросил Рауль. В красной рубашке, нахохлившись, он походил на обиженного попугая. — Почему вы так его возненавидели, что готовы были сдать картелям? — Это не ненависть, — ответил Ксавьер, аккуратно взбалтывая виски. — Глаз за глаз. Предательство за предательство. По крайней мере, я именно так оправдал бы себя в молодости. Но сейчас мне было необходимо вернуть Амадео. — Я не о том спросил! — Рауль стиснул пальцы левой руки в кулак. — Я знаю. — Ксавьер задумчиво смотрел вдаль. — Знаю. Уже два месяца Ксавьер жил на асьенде Гальярдо. Он практически избавился от наркотической зависимости, не без помощи Энрике — у того был большой опыт в подобных делах. Как он объяснял, многие из людей, имеющих дело с наркотиками, срываются, но это не повод разбрасываться ценными кадрами. В наркобизнесе и так слишком мало тех, кому ты можешь доверять, а если убивать каждого второго за употребление, можно вылететь в трубу. Поэтому за каждого работника он бился до последнего. Если тот ни в какую не хотел покончить с пагубной привычкой, то Энрике разбирался с ним весьма жестко, тем самым устрашая молодняк, чтобы даже не думали прикасаться к наркоте. По крайней мере, пока работают на него. — Даже самый верный человек может за дозу сдать тебя властям, — говорил Энрике. — Это не психология. Это физическая зависимость, против которой голосу разума трудно устоять. Если человек не хочет спасать себя сам, тут бессилен даже я. Ксавьер хотел. Он быстро понял, что едва не погиб, и если бы не Энрике Гальярдо, который подобрал его на улице, то безымянные братские могилы получили бы еще одно гниющее тело. Он с детства не любил, когда усилия пропадали зря, поэтому всеми силами старался избавиться от демона, крепко севшего на плечи. И зловредного беса удалось прогнать. Ксавьер больше не вздрагивал, когда видел упакованный в брикеты для отправки наркотик, не чесал локти, не кусал губы до крови. Начал нормально питаться и заниматься спортом, вытесняя мысли о дозе далеко на периферию сознания. Окончательно избавиться от них пока не удавалось, но все впереди. Он смог преодолеть физическую зависимость, сможет и психологическую. И ему во многом помогал Энрике. Он применял те же методы, что и со своими людьми, он был жесток, но справедлив. Поощрял за успехи и лишал привилегий за промахи. Ксавьеру нравилось, как с ним обращаются — он терпеть не мог, когда его жалели и давали «конфетки» просто так. И Энрике, зная это, даже не пытался действовать подобным образом. Пока Ксавьера не назначали официальным помощником, но без работы он все равно не остался. У него обнаружился талант к прокладыванию безопасных маршрутов, и он мог целыми днями сидеть над картами Мексики и чертить изломанные линии. Он придумал прятать товар в грузовиках так, что его невозможно было найти, а также пропитывать пакеты специальным раствором, чтобы закупорить запах травы внутри. Ни одна полицейская собака не унюхала бы ее. Энрике поражался его идеям, не зная, кем Ксавьер был до того, как скатился на самое дно, и частенько хвалил, давая более сложные и интересные задания. Однажды Ксавьер услышал, как Энрике на кого-то кричит. Заинтересовавшись, он прокрался к библиотеке и прислушался. — Какое, к черту, изобразительное искусство, Рауль?! — вопил тот. — Как ты мог перевестись?! Я специально устроил тебя на факультет бизнеса и торговых отношений, чтобы ты имел хоть какое-то понятие о том, чем я занимаюсь! Будешь выкладывать из травы икебаны или, chinga tu madre, все же научишься продавать ее?! Ах ты не хочешь? Тут ничем помочь не могу. Придется. Немедленно переведись обратно и не имей мне мозги! Он швырнул трубку на круглый столик и устало растянулся в кресле. — Чертов сопляк, — бормотал он. — Можно подумать, я делаю это для себя. Посмотрю я, как ты запоешь, когда у тебя кончатся деньги! — Что-то случилось? — Ксавьер осторожно подошел и поднял сброшенную с полки в горячке разговора книгу. Это оказался «Зорро» Исабель Альенде. Смешно было подумать, что это любимая книга хозяина могущественного картеля, но тем не менее так и было. Энрике не был лишен некоторой романтической составляющей. — Младший брат, — ответил Энрике, даже не взглянув на книгу в руках Ксавьера. — Вдалбливаю в его пустую голову, что нужно избрать профессию полезней, чем какой-то там вшивый художник — не слушает. — А у него есть талант? — Не особо. — Энрике фыркнул. — Я это не со зла говорю, он действительно рисует так себе, но мечты своей не оставляет. Заявил, что хочет открыть картинную галерею, представляешь? — Художник и владелец галереи — разные профессии. — Ксавьер пожал плечами. — Тем более галереей тоже надо управлять, навыки не повредят ему и в вашем бизнесе. Энрике кивнул и улыбнулся. — А ты прав. Всегда поднимаешь мне настроение. Как смотришь на то, чтобы проехаться до бара и выпить пива? — Я только за. — Ксавьер поставил книжку на полку, еле втиснув ее между двумя другими. Они крепко подружились. Два месяца — слишком малый срок, чтобы довериться кому-то на сто процентов, но Энрике рискнул и сделал Ксавьера своей правой рукой. Хесус ворчал, что негоже давать такое важное место уличному наркоману, пусть и бывшему, но глава картеля был непреклонен. Он видел, на что способен Ксавьер, и какие выгоды это сулит им обоим. Но в один прекрасный день все переменилось. Ксавьер взлетел по ступенькам на второй этаж и радостно ворвался в кабинет Энрике. Только ему позволялась такая вольность — на всех остальных, даже на своего родственника Хесуса Энрике обычно рявкал, чтобы убирались к чертям. — У меня получилось! — крикнул он. — Контракт на… В кабинете было пусто, но Ксавьер не удивился. Скорей всего, Энрике в библиотеке — все свободное время он торчал там, утверждая, что книги успокаивают мысли. Кубарем скатившись вниз, Ксавьер распахнул двери. — Дон Энрике! Тот сидел в любимом кресле, вертел в руке бокал с коньяком и даже не повернул головы в его сторону. — Дон Энрике. — Ксавьер подошел ближе. — Мне удалось заключить контракт, теперь мы увеличим наше влияние и в соседнем штате… Он замолк. На столике рядом с Энрике лежал набор юного наркомана: ложка, пакет с белым порошком, два одноразовых шприца в упаковке, резиновая трубка и зажигалка. — Дон Энри… — Это твое? — Нет. — Ксавьер даже не пытался скрыть недоумения. — Не мое. — Тогда что это делало в твоей комнате? Ксавьер опешил. — В моей комнате? — Прекрати повторять, как попугай! — Энрике грохнул бокал на столик и поднялся. — Это было найдено в твоей комнате, очень хорошо припрятанное. Ты опять взялся за старое, Ксавьер? Знаешь, чем это чревато, и все равно начал колоться снова? Ксавьер вскипел от возмущения. — Вот! — крикнул он, вытягивая руки вперед. — Посмотрите сами, они чистые! Я не прикасался к этой дряни два месяца, с того самого момента, как вы привезли меня сюда! — Это ничего не меняет, — отмахнулся Энрике. — Будто не знаешь, что колоться можно не только сюда. Куда ты делаешь уколы? — Он обошел кругом. — В бедро? Под колено? Снимай штаны! — Не буду! — рявкнул Ксавьер. — Я считал, вы мне доверяете… — Ладно. — Энрике снова уселся. — От кого не ожидал, так это от тебя. А ты казался мне сильным парнем. В любом случае, не убью я тебя только потому, что за тобой приехали. Богатенькие мальчики всегда делают, что хотят, не так ли? А ты богатенький мальчик из хорошей влиятельной семьи. — Приехали? Богатенькая семья? — Ксавьер потер лоб. — О чем вы, черт возьми… — А я думал, почему ты ничего не рассказываешь ни о себе, ни о своей родне. Я бы незамедлительно вернул тебя, если бы знал. — Кому вернули, дон Энрике? — Хесус! — позвал тот. Помощник немедленно возник на пороге. — Гости прибыли? — Так точно, сеньор. — Приведи их. Ксавьер весь сжался, не зная, чего ожидать. Родители нашли его? Но они не вспоминали о нем уже почти десять лет, с чего вдруг сейчас… — Ксавьер! — услышал он до боли знакомый голос. Сердце ухнуло в пятки, желудок сжался от ужаса. Тело отказывалось повиноваться, но Ксавьер заставил себя повернуться. Жаклин стояла в дверном проеме и протягивала руки в любящем жесте матушки, давно не видевшей сына. — Ксавьер, милый… — Chinga tu madre, — выругался Ксавьер, отступая. Ноги не слушались, он зацепил столик, и все с него посыпалось на пол. Машинально он схватил резиновую трубку и, сжимая ее в руке, продолжал отступать. — Кажется, ты не рад меня видеть, — грустно вздохнула Жаклин. — Ну что за непослушный ребенок. Спасибо вам, дон Энрике, что приютили моего племянника. Он такой бедовый… Всегда доставлял много проблем. — Не за что, — буркнул Энрике, даже не повернувшись. Ксавьер пятился между книжных полок, но Жаклин не торопилась. Она знала, что ему некуда бежать, и растягивала удовольствие охоты. И тут Ксавьер вспомнил. Где-то здесь была потайная дверь, он сам ее случайно нашел, когда от скуки проводил долгие часы в библиотеке. Кажется, вон за той полкой… — Куда ты, милый мой? — продолжала измываться Жаклин. — Я так долго тебя искала, не думала, что тебя занесет в Мексику… — Поищи еще, — огрызнулся Ксавьер и, нащупав нужную полку, толкнул ее и вылетел в длинный узкий коридор. — Охрана! — взвизгнула Жаклин, но Ксавьер уже задвигал за собой дверь. На мгновение он замер, пытаясь отдышаться. Коридор приведет его в сад, а там можно перелезть через стену — в кладке как раз есть подходящие уступы, не слишком заметные, но выдолбленные как раз для этого. Энрике говорил о своем младшем брате и сестре, которые сейчас жили в Штатах, наверняка это их рук дело. Больше не раздумывая, Ксавьер бросился вперед. Вылетев в сад, он на мгновение зажмурился от яркого солнца и не заметил громаду, в которую с размаху врезался. Не думая, что делает, Ксавьер вскинул резиновую трубку и обхватил ей шею охранника. — Молчать, — прошипел он. — Один звук — и придушу. — Ксавьер, — прохрипел кто-то. Он всмотрелся в пленника и с удивлением узнал в нем Джейкоба. — Ух ты. Еще живой? Жаклин тебя не кастрировала за мой побег? — Да убери ты… Эту хрень… — вырвавшись из объятий Ксавьера, Джейкоб, морщась потер шею. — Резвый ты парень, я всегда это знал. Как тебя снова угораздило попасться? — Не знаю. Джейкоб, ты ведь не собираешься меня… — Хозяйка приказала, что мне остается? — Джейкоб пожал массивными плечами. — Я не могу облажаться второй раз. — Джейкоб! — умоляюще простонал Ксавьер. — Ты знаешь, что она со мной сделает! Можешь просто меня не догнать? Я сейчас сигану через стену, а ты скажешь, что слишком тяжелый и не смог на нее влезть! Джейкоб хмурился и шевелил губами, перебирая варианты. — Пожалуй, могу. Но за тобой уже два должка. — Спасибо, Джейкоб, я этого не забуду! — скороговоркой выпалил Ксавьер и бросился к спасительной стене. Вечером он уже был на пути в Веракрус. Еще одна страна не приняла беглеца, но есть море других. Не будет же Жаклин обыскивать ради него весь земной шар? — Ранним утром я отплыл вместе с контрабандным судном. Фактически повторил твой путь, принц. — Ксавьер усмехнулся. — С тем лишь отличием, что меня не морили голодом и не связывали. Рассчитываться пришлось контрактом — по договоренности я реализовал весь товар, прибывший с кораблем — пятьсот килограммов марихуаны. Я был в этой стране впервые в жизни, не знал ни ее порядков, ни единого барыги. В общем, было непросто. — Он затушил невидимую сигарету о подлокотник плетеного кресла. Рауль потрясенно молчал. — Ваш брат безоговорочно поверил в то, что я снова сел на иглу, хотя наркотики мне подбросили. В общем-то, он прав — наркоману, даже бывшему, нет никакой веры. С его стороны было большим одолжением наделить меня теми полномочиями, что он мне дал. И я из-за зависти Хесуса его ожиданий не оправдал. — Но можно было его убедить… — Вам за столько лет удалось его убедить, что вы не созданы для наркобизнеса? Рауль покачал головой. — А я должен был сделать это за те несколько секунд, пока он не позвал Жаклин. Знаете, Рауль, — Ксавьер прикрыл глаза, — я мог бы простить недоверие — между партнерами по бизнесу оно практически никогда не достигает ста процентов, и я склоняюсь к тому же: полностью доверять нельзя никому. Но. Он сдал меня Жаклин. Этого я простить не смог. Вы не знаете нашу с ней историю, но поверьте — это действительно был удар ниже пояса. Мой новообретенный друг меня предал. А предателям прощения нет. — Может, у него были причины… — Какие? Если ему заплатили, это ставит его в еще менее выгодное положение. — Но ты простил меня, — тихо сказал Амадео. — Выйдя из тюрьмы, я сдал тебя с потрохами, и все же ты простил меня. Почему? Ксавьер едва заметно улыбнулся. — Я сам виноват в том, что ты так поступил. Ты был раздавлен, потерял все: семью, отца, лучшего друга. Это даже не месть, а глупая выходка обиженного мальчишки. — Ксавьер ненадолго замолчал. — А на Энрике по-мальчишески злился я. Наверное поэтому и пообещал отдать его картелям в обмен на тебя. Рауль беспомощно сжимал кулаки, с трудом сдерживая злые слезы. — Если бы он остался жив… — Он сглотнул вставший в горле ком. — Если бы он остался жив, вы бы отдали его Альваро Гонсалесу? Как приз на ярмарке? — Если вы знаете ответ, зачем спрашиваете? — Какая разница, что я знаю! — выкрикнул Рауль. — Я хочу услышать от вас! Ксавьер вздохнул. — В связях с УБН обвинили сбежавшего Хесуса. Это все. Рауль поднялся и, не попрощавшись, покинул патио. — С дипломатией у тебя не очень. — резюмировал Амадео. — Никогда не была моей сильной стороной, в отличие от тебя. — огрызнулся Ксавьер. — Прости. Должно быть, я еще не до конца пришел в себя. — Он помолчал. — Ты ничего не сказал о том, что я когда-то принимал наркотики. Для тебя это не новость? — Мне рассказал Энрике. Но не вижу никаких причин тебя за это ненавидеть. — Амадео пожал плечами. — Какая разница, что было в прошлом? Это не имеет никакого значения. Я уже говорил Энрике, скажу и тебе — я буду верить в тебя до самого конца, что бы ни случилось. Ксавьер долго смотрел на него. И повторил ровно то же, что сказал Энрике: — Всем бы таких друзей, как ты, принц. Амадео рассмеялся. — Нарвался на комплимент, — проворчал Ксавьер. — И не надо меня упрекать, что я поверг себя опасности, связавшись с картелями. Предупреждаю заранее — ты на такое горазд. Если бы не Гонсалес, я так и не узнал бы, что тебя прячет Энрике… — Поскольку Амадео вдруг отставил бокал и внимательно уставился на него, Ксавьер переспросил: — Что? — Альваро Гонсалес? Но Ксавьер… К Энрике меня привез Мигель. Он знал, где я. Ксавьер, прищурившись, изучал его растерянное лицо. Затем вдруг расхохотался. По случаю Дня Мертвых Мигель украсил дом гирляндами с черепами и яркими цветами. Четверо его верных подручных вырядились скелетами, что в случае здоровяка Тони и приземистого коренастого Шона смотрелось странно. На вечер был запланирован просмотр мультфильма «Тайна Коко» на проекторе, поэтому Рори и Корнелиус сновали между кухней и патио, таская туда-сюда тарелки с угощениями и бутылки с газировкой. Тео и Паоло помогали им, попутно успевая съесть вкусняшку-другую, Диего шутливо пытался поймать их, грозно жужжа моторчиком нового кресла. Дон Грегорио рассказывал какую-то забавную историю, Альваро Гонсалес и Гилберто Перес раскатисто хохотали. Рикардо смешивал безалкогольные коктейли под чутким надзором Амадео. Киан притащил огромное блюдо сладостей, пожирая их голодным взглядом, Мануэла, посмеиваясь, шлепала его полотенцем. — Погоди еще чуть-чуть, не делай такой жалобный взгляд, или мне придется кормить тебя с ложечки! Йохан! Где ты, вечно отлынивающий от работы шалопай?! Тот торопливо затушил сигарету и, хлопнув Рамиреса по плечу, потрусил к ней. — Слушаю вас, сеньора! — Принеси сангриту, там два огромных кувшина. И поживее, бездельник! Пора садиться за стол! — Я тоже постоянно ругаю этого лентяя, Мануэла, — проскрипела Роза, довольно посмеиваясь. — Но его уже не исправить. — Женщины, — проворчал Дэвид. — Все бы вам ругаться! — И вовсе нет. — Чилли сунула в руку начальнику охраны высокий стакан с фруктовым коктейлем. — Как можно ругаться на такого мужчину, как вы? — Ладно, ладно, — отозвался тот, явно польщенный. — Ох, рыжая хитрованка… Ксавьер вздрогнул, когда рядом материализовалось страшное черно-белое лицо. — С Днем Мертвых! — загробным голосом продекламировал Мигель, тряся заплетенными в тонкие косички волосами. — У-у-у! Сегодня мертвые посещают мир живых, и полагается должным образом их встретить! — Спасибо, обойдусь. — Ксавьер поморщился и отодвинул Мигеля подальше от себя. — С меня хватит и праздника. — Ну что вы как неживой! — топнул ногой Мигель и вручил Ксавьеру сахарный череп на палочке. — Если уж отказались наряжаться, возьмите хотя бы это. Он вкусный! Ксавьер со вздохом уступил. Он уже начал привыкать к чудачествам странного наркобарона. К слову сказать, поставки шли бесперебойно, и только поэтому он терпел этого шута. Альваро Гонсалес отсалютовал ему бокалом. Они с Пересом выполнили свою часть договоренности — нашли Амадео и уничтожили остатки банды Флавио, теперь Ксавьер выполнял свою, распространяя их товар по своим маршрутам, но проблемой это не было. Наоборот, после того как он стал главой картеля Гальярдо, все стало гораздо легче. У ворот просигналил автомобиль, и Амадео поднял голову от соковыжималки. В глазах сверкнула надежда. Ксавьер чуть было не сказал ему, чтобы расслабился — вряд ли после случившегося этот человек захочет посетить сборище, но лицо принца осветилось радостью. — Рауль! Младший Гальярдо сбежал по ступенькам в патио, и Амадео заключил его в объятия. «И как тебе только удается пробуждать в людях такую преданность, принц? — подумал Ксавьер. — Этот парень готов был разорвать меня на части из-за своего брата, но теперь даже протягивает руку для приветствия». Ксавьер осторожно стиснул пальцы Рауля, но тот даже не поморщился — повязку сняли месяц назад, и теперь он мог худо-бедно действовать рукой. — Рад вас видеть, — сказал он, и Ксавьер предпочел думать, что тот говорит искренне. — Взаимно, — ответил он. — Выпьете чего-нибудь? — У вас тут сегодня коктейль-бар! — Рауль довольно пошлепал к барной стойке, которую соорудили из двух толстых бочек и лежащей на них доски. — Как я могу отказаться? — Конечно, не откажешься. — Ребекка довольно потягивала красно-желтый коктейль. — Наш принц — отменный бармен. — Ой! Совсем забыл! Сейчас принесу маски! — крикнул Мигель, бросаясь в дом. Пробежав несколько комнат, он отпер ключом свою спальню. В отличие от остального дома, здесь царила атмосфера обитания четырнадцатилетнего подростка — стены были заклеены плакатами с мультяшками и «Звездными войнами», всюду громоздились фигурки персонажей и сборные модели космических кораблей, а с двери с обратной стороны скалил зубы Тазз. Мигель подошел к шкафу и распахнул дверцы. — Где же они… — ворчал он, роясь в сваленных в кучу вещах. — Я точно помню, что… А, нашел! Он выудил несколько черно-белых масок, расписанных в полном соответствии с праздником и своим лицом, затем, задумавшись, вытащил еще три с черепами в цветочках. — Отлично! На всех хватит! — он радостно подпрыгнул на месте и тут заметил лежащую на полу фотографию. Наклонившись, он подобрал ее и раздвинул вешалки с висящими на них костюмами. Вся задняя стена шкафа была разрисована схемой, там и тут были пришпилены фотографии и разноцветные стикеры. Альваро Гонсалес, картель Морелия. Гилберто Перес, картель Санта Мария. Диего Нуньес, картель Пласидо. Еще пара десятков имен, но более мелким шрифтом, над каждым — фото. Некоторые зачеркнуты черным маркером, красные и зеленые стрелки тянутся в разные стороны. Мигель усмехнулся и прицепил фотографию Ксавьера Санторо над «картелем Гальярдо». Затем, аккуратно сдвинув вешалки, запер шкаф. — Мертвые идут! — возопил он и, подхватив маски, бросился обратно в патио.

КОНЕЦ ШЕСТОЙ ЧАСТИ

7 июня 2020 года