Зачем ты здесь?

      В глазах ехидны читался лишь безликий ужас, за которым шли отчаяние и мольбы о пощаде. Но ему было плевать: для него просьбы, страдания, плач, мольбы были чужды, он противился этих чувств. Он не давал пощады. Никому. Никогда. Он лишь жаждал смерти всему живому, чтобы весь свет превратился в горящий ад, где нет места живым существ. — Я спрашиваю в последний раз, мерзкая ехидна, где он? — прошипело чудовище и начало сжимать горло Наклза. — Я… не… скажу… — Накзл задыхался в своей слюне, и его кожа начала приобретать фиолетовый оттенок из-за недостатка кислорода.       Его бесило упорство этой ехидны. Бесило до глубины его сознания. Он со всех сил сжал горло Наклзу, из которой начала течь кровь, и закричал на него. Крик был похож на стаю озверевших коршунов, которые несутся к своей беззащитной добыче с каждой секундой все быстрее и быстрее.       Наклз трясся в предсмертной конвульсии в его руках.       Видя, что даже в таком состоянии Наклз не выдаст ему правду, в ярости он швырнул Ехидной в гору. Наклз, пролетев метров 10, со свистом врезался в каменную плиту и рухнул на землю, не подавая признаков жизни. Под ним текла едва видная струйка крови, хотя его избивали не меньше двух часов. — Чертова ехидна, будь ты проклят! — рявкнул он на весь Остров Ангела так, что гора вздрогнула и где-то начался обвал.       Его трясло. Его трясло от гнева. Этот грязный подонок, который дальше летающего острова не совал носа, не сказал ему где Соник. Не смотря на все изощренные действия. Сколько бы он не кидал Наклза об каменные глыбы, сколько бы не избивал, не ломал его кости, все равно он был жив и не говорил где этот синий ёж. Видимо, он понял, какая опасность ему грозит, когда вся чудовищная мощь Хаоса обрушилась на его красные иголки.       А теперь, когда он ещё и умер. Если умер, так и не сказав ему.       С каждой секундой он становился все более злым. Энергия Хаоса переполняла его полностью, он каждой клеткой своего тела ненавидел сопротивление ему.       Он с ненавистью обернулся на ехидну: тот еле вздрагивал.       Отлично, значит, он жив.       Но он так и будет молчать.       Значит, нужно его убить. Вселить страх в Соника и его друзей. Он расплылся в улыбке маньяка и полетел к Наклзу. — Ну что ж, раз ты такой преданный, проверим: умрешь ли ты за своего дружка, — прошипел он и, с демоническим криком, влетел в Наклза, наслаждаясь фонтаном крови, звуком ломающего позвоночника и последним завыванием ехидны. Так он получал свою радость.