Часы бьют полночь

Следующие несколько дней прошли как в тумане. Оля даже толком их не запомнила. Холодная атмосфера отчуждения, повисшая в классе, леденила кожу и мешала воспринимать действительность. Будто не жизнь — а очередной ноябрьский сон, тоскливый, как любая осень. Её сторонились. Связи Оли с убийствами кошек никто так и не доказал, но ребята помнили, что она общалась с Женькой, и держались от неё подальше. Стася перенесла вещи на другой ряд. Место рядом с Олей осталось пустым: никто не хотел подсаживаться. Она хотела было пересесть к Женьке, но тот отговорил: мол, привлечёшь лишнее внимание. Оля скрепя сердце была вынуждена согласиться — ей всё ещё было что терять. Её хотя бы не обвиняли в открытую и не пытались травить. — Знаешь, — сказал ей как-то Женька, — самое фиговое во всём этом — олимпиадный кружок. Мне там, как ты понимаешь, теперь… не рады. Оставалось только вздохнуть с облегчением, что она так и не успела записаться: шипели бы и там, донимая расспросами. Впрочем, на редкие попытки одноклассников разузнать что-то поподробнее Оля отвечала резко и односложно, так что вскоре они прекратились. Всё, что она теперь могла, — быть рядом. Оставаться Женьке другом даже сейчас, когда отвернулись все остальные. На виду у одноклассников они всё-таки старались не общаться, уходя на другие этажи или в памятную детскую раздевалку — но ребята как-то догадывались, что она поддерживает с ним связь. — Ты крыса, — как-то заявила ей Ленка, хмуря подрисованные брови. — Общаешься с монстром. Самой не стыдно? — Я общаюсь с монстром? Кто бы говорил, — холодно ответила Оля. Лена с каждым днём нравилась ей всё меньше и меньше. И до того оторва, сейчас, под влиянием Фролова, она превратилась в настоящую суку. Отвязаться от неё было тем ещё квестом. — Это ты про ко… — начала было Ленка, но Оля, собрав вещи, демонстративно удалилась из кабинета. Одноклассница прекрасно понимала, про кого она говорила. Притворяться дурой ещё никому не шло. Чёртов Фролов с каждым днём набирал всё больше популярности. Из подозрительного хамоватого новенького он превратился в звезду школы, героя, который не побоялся рассказать остальным правду о «кошачьем маньяке». Фигура Женьки в школьных сплетнях исказилась до невозможности: умело распущенные слухи сообщали, что он угрожал Гоше убийством. Что он носит в школу нож и показывал его Фролову в то злополучное утро, когда в школе отрубили свет. Истории делали своё дело, и теперь «новенький» смотрелся едва ли не мучеником, который с трудом решился пойти против сумрачного гения из девятого «Б». Возможно, именно из-за этого слуха одноклассники так и не решались на открытую травлю. Ограничивались шепотками, бойкотом да мелкими пакостями исподтишка. Газировка, «случайно» разлитая на тетради, «потерянная» в раздевалке куртка, которая нашлась в мусорном ведре, изгаженная и заплёванная — кто бы это ни делал, они умели действовать на нервы. Но, как Оля и предполагала, в полицию никто заявлять не спешил. — У меня такое ощущение, — сказала она, когда помогала Женьке оттирать грязь с куртки, — что вся эта история с «кошачьим маньяком» — его способ воздействовать на остальных. Помнишь же, раньше к Фролову прислушивалась только пара человек? А теперь его считают героем едва ли не все. Похоже, змея даёт ему какие-то способности, но применять их он может… не на каждом. Нужны условия или вроде того. — Я тоже так думаю, — кивнул Женька в ответ. — Только, знаешь… влияние Гоши очень сильное, но всё-таки не бесконечное. Даже с учётом скандала вряд ли его хватило бы на весь класс. Я говорил, что не знаю, как справляться с людьми, но… Он пожал плечами и потянулся к тряпке. Заканчивать фразу было необязательно: Оля всё поняла без слов. Может быть, разница между чудовищами и людьми на самом деле не такая уж и большая? Может быть, и вести себя с ними нужно так же? Нет. Конечно же, нет. Ведь, если бы Фролов не появился, ничего этого бы не случилось. Ведь не случилось бы? Или случилось? Оля не знала, что и думать. Всё шло вверх ногами. Даже Стася, которая всегда была рядом, сколько она её помнила — даже та отвернулась. И виновата в этом была она. Только она. В дни, когда окружающие смотрели на неё волком, потеря подруги ощущалась особенно остро. С того самого дня они так и не смогли толком объясниться. Стася не хотела ничего слушать и всячески избегала её общества. — Нам нужно как-то разобраться со всем этим, — говорила Оля, сидя у Женьки дома и потягивая горячее какао с корицей. Он, как выяснилось, прекрасно готовил: сказывались годы, проведённые без матери. — В плане? Женька казался обманчиво спокойным. Знай Оля его чуть хуже, предположила бы, что ситуацию он воспринимает по-философски — но за эти дни она хорошо научилась смотреть между строк. И то, что она видела, ей не нравилось. Ни тени, залёгшие под глазами, как у наркомана — или человека, который не спит ночами. Ни красные узоры на костяшках, очень похожие на те, что остаются, когда ударяешь кулаком в стену в приступе бессильной злости. А самое главное — он ничего не делал. Вообще ничего. Как будто и не пытался бороться. — В плане… мы вроде как решили, что волк, смерть котят и Фролов связаны, — пробормотала Оля и подтянула колени к груди. — Понять бы, как. Как Гоша может общаться с волком. Откуда у него эта змея. И… всё остальное. В частности — что это за ребёнок такой был. Может, мы не правы… Может, и вправду совпадение — хотя вряд ли. — Мало данных, — коротко ответил Женька. — И обстоятельства не те. Ты боишься собак, от меня теперь шарахаются. Много в такой ситуации нарыть можно? Единственный, кто знает правду, — сам Фролов, но нам он ничего не расскажет. — Всё наладится… когда-нибудь, — на автомате отозвалась Оля. — Но для этого нужно что-то делать. — Ага, вот только что? — Не знаю. — Вот и я не знаю. Повисло неловкое молчание, которое разбавлялось только мерным звоном чайной ложечки о чашку с какао. Оля не могла ничего придумать. Расспрашивать было некого, а сам Фролов не подпускал к себе ни на шаг. Теперь он вообще не появлялся в одиночестве. Ей не нравилось, к чему всё шло. Но своими подозрениями Оля пока не делилась. — Может, попробовать связаться с его родителями? — брякнула она. — Отличная идея. Так и представляю: здравствуйте, у вашего сына из плеча растёт монстр, который гипнотизирует наших одноклассников, а ещё из-за него нас считают преступниками. Повлияйте на него, пожалуйста. — Женька отхлебнул какао и добавил. — А если его семья тоже видит, тем хуже. В таком случае они про тварь наверняка уже и сами знают. И, судя по тому, что ничего не сделали… сама понимаешь. Оля понимала. Либо не могут, либо не имеют ничего против, и при любом из этих вариантов обращение к ним только ухудшит и без того нерадостную ситуацию. — Они распускают слухи, будто я нож в школу ношу, — фыркнул вдруг Женька куда-то в чашку. — Об этом настолько из каждого утюга говорят, что я уже начинаю думать, будто это не самая плохая идея. — Сдурел, что ли? Мало тебе проблем? — Кто знает… порой кажется, что хуже уже не будет. Хуже могло быть. Это понимали оба. Подозрение, которое ворочалось в глубине души Оли, становилось сильнее с каждым днём. Что, если замысел Фролова не менялся с того момента, как он предложил ей помощь? Вдруг единственное, что он сделал — переключился на другую цель, поставив её для верности в невыносимые условия? В условия, которые схлопнутся вокруг намеченной жертвы, как капкан, и заставят её принять его предложение. Чтобы получить силу, спасающую не только от тварей, но и от людей. В том, что «предложение» подразумевает превращение в такого же, как он, ни Оля, ни Женька уже не сомневались. Но поделать ничего не могли. Оставалось лишь ждать, пока вторая сторона сделает ход, и надеяться, что этот ход не станет для них последним. Единственной неувязочкой в стройной теории оставалась излишняя сложность плана. Слишком умно, слишком запутанно для Гоши. При всей его дьявольской власти особой хитростью Фролов не отличался. Если всё это было правдой — значит, не он один был замешан в этой потусторонней афере. Звучало откровенно бредово. До сих пор ни Оля, ни Женька не слышали о других «видящих»: разве что Гоша явно был в курсе чего-то, но он разве расскажет? Существование неведомой силы, которая ловит детей со способностью и превращает их в симбионтов чудовищ, казалось абсурдным. Кому они нужны? Кто о них вообще знает? И всё-таки, когда Женька не встретил её, как обычно, у школьных ворот после уроков, Оля обеспокоилась. Как оказалось — не зря.