***
Ханна сидела на пороге дома Йо и Анны и всматривалась в звёздное небо. Ей было так хорошо, что она и представить себе не могла, что может быть как-то по-другому. Пока Анна в очередной раз отчитывала Морти и Рио за бардак на кухне, а Йо забаррикадировался в своей спальне во избежание попадания под горячую руку, Ханна просто наслаждалась открывающимся видом. Сегодня Анна научила её телепатической связи, и теперь они могли мысленно общаться когда угодно. У Ханны быстро начало получаться, что ей очень понравилось, поэтому сейчас она могла немного передохнуть от интенсивных тренировок со своей подругой. «Это именно то место, где я хотела бы быть», — поняла она, глядя на бесконечные деревья и возвышающуюся вдали гору Фунбари. Несмотря на большую любовь к своей родине и идентификации себя как австралийки, Ханна решила: её место точно здесь. Здесь так спокойно, умиротворённо… Да ещё и её друзья рядом. До пятнадцати лет у Ханны вообще не было друзей. Вот именно таких. Все друзья, которые у неё появлялись, были связаны с ней только школой. Они понимали, что это временно, потому и не надеялись на продолжение отношений после отъезда Ханны. Но сама Ханна очень верила в возможность дружбы и любви на расстоянии и поэтому очень расстраивалась, когда писала сообщения своим друзьям по электронной почте, но не получала на них ответа. Или ответ был краткий и собеседник не стремился узнать, как она и что с ней. Возможно, это эгоистично — требовать чего-то такого по отношению к себе, но Ханна считала: раз они называют себя её друзьями — почему они не относятся к их с ней дружбе серьёзно? Разве это друзья? Вдруг за её спиной раздались шаги, и Ханна обернулась. Это был Рен Тао. Он поздоровался первым: — Привет. — Привет, — откликнулась девочка. Рен сел рядом с ней и спросил: — Ты грустишь? — Нет. — А по тебе незаметно, — сказал он и внимательно взглянул на неё. Ханна притянула колени к своей груди и вздохнула. Рен предпринял новую попытку завязать разговор: — Послушай, Ханна, я знаю, что наши первые встречи были не очень дружеские, но я хотел бы это изменить. Мы в одной компании уже несколько месяцев. Пора забыть про старое. — Он замолчал. Видя, что Ханну заинтересовал предмет разговора, парень уверенно продолжил: — Я часто наблюдаю за тобой и вижу, что ты постоянно грустишь. Расскажешь, что не так? Может, я смогу тебе помочь чем-нибудь? — Мне очень одиноко, — произнесла Ханна, закрыв глаза. — Всю свою жизнь я всегда была одна. Братьев и сестёр, с кем я могла бы дружить, у меня нет, а из-за частых переездов и смены школ мои школьные друзья не оставались друзьями навсегда. Они знали, что я временно рядом с ними и что потом я уеду. Наверное, они считали, что, уехав, я забуду о них. Поэтому они предпочитали сделать это первыми. — Девушка внезапно подняла глаза и встретилась взглядом со своим собеседником. — И вот сейчас я снова приехала в другую страну. В какой-то степени родную, но тем не менее чужую. Я не знаю, надолго ли я тут, не знаю, кому мог понадобиться мой кулон, не знаю, кто напал на меня тогда… Я ничего этого не знаю. И от этого мне страшно. Знаю, что я не могу говорить так, ведь если это услышит Анна, она заставит меня делать тысячу приседаний, но мне правда страшно. Вы уже опытные в борьбе со злом, а я ни разу не боролась с кем-то вне соревнований, вне правил. Я боюсь погибнуть, едва начав жить. Я боюсь потерять всё, что у меня есть. Я боюсь, — глаза Ханны увлажнились, — потерять вас. Вы все стали для меня настоящей семьёй всего за несколько месяцев. Я впервые нашла людей моего возраста, которые рассматривают меня не только как человека, с которым хорошо потусить, но и как друга. Я рада встретить людей, которым не наплевать, что со мной, где я и как себя чувствую. Я в восторге от того, что мне наконец-то есть с кем обсудить что-то животрепещущее, волнующее меня. Даже если это всего лишь новый альбом Адель. Рен всё это время внимательно слушал, подперев подбородок ладонями. Но когда Ханна была готова сорваться и заплакать, он приобнял её. Для него самого это было странно — он никогда не находился так близко к чужой девчонке и уж тем более не общался с ней. И о каких-либо физических контактах речи, естественно, не шло. Сколько он себя помнил, он ненавидел прикосновения, объятия и поцелуи (Боже упаси!), считая их проявлениями слабости, но с Ханной он перестал задумываться о том, насколько сильным или слабым он выглядит. Сейчас ему стало по-настоящему важно успокоить её. Кроме того, он испытывал похожие чувства: один в чужой стране и без близких отношений с родителями — как ему знакомо всё это! — Ханна, послушай, — заговорил он после нескольких минут молчания, — ты больше не одинока. У тебя есть мы. Все мы — твои друзья. Если когда-нибудь я буду утверждать, что это не так, — стукни меня хорошенечко так, ладно? — Ханна захихикала — её одновременно и удивлял, и радовал Рен, с которым сначала у них не заладились взаимоотношения. — Дело в том, что я тоже нездешний. Я родился и вырос в Китае, но сейчас живу здесь. — А почему? — спросила Ханна. — Тебе было плохо там, да? Рен опустил голову: — Да. Там я постоянно находился под гнётом своей семьи, особенно отца. Клан Тао в течение долгих лет был известен именно тем, что уничтожал всех, кто ему мешал. «Уничтожай или будешь уничтожен» — то, чему учили всех потомков семьи Тао, в том числе и меня. Я был воспитан как машина для убийства. Но после поединка вничью с Йо я изменил своё отношение к жизни. Я перестал считать остальных людей врагами и обрёл друзей. Да, вот этих всех, с которыми сейчас живу в одном доме. Я перестал чувствовать одиночество. — Тао поднял взгляд в небо и прошептал: — Наконец-то.***
Ханна Откровенность Рена Тао меня поразила. Сначала он казался мне жёстким, грубым и нелюдимым парнем, способным только на подлость, но при общении с ним и наблюдении за его отношениями с другими членами нашей компании я поняла, что он просто хочет казаться брутальным и железобетонным. На самом деле он такой же человек, как и все мы. И, оказывается, он был одинок очень долгое время. Тоже рос без друзей. Честно сказать, мне стало его жалко. Наверное, он не очень-то нужен своим родителям. Единственный родственник, который о нём как-то заботится, — его старшая сестра Джун. Рен когда-то говорил мне о ней, но подробностей, конечно же, не было. Я положила руку ему на плечо — Рен вздрогнул, видимо, никто не проявлял к нему подобного внимания — и попросила: — Расскажи мне о своей сестре. Пожалуйста. Когда Рен рассказывал о Джун, его взгляд заметно смягчался. Обычно он выглядел так, как будто убьёт сейчас всех, кто на него посмотрит, а сейчас немного расслабился. Мне было очень приятно осознавать, что рядом со мной он становится другим человеком. Более человечным. — Ханна, — вдруг обратился он ко мне, — я не силён в красивых словах и в проявлении чувств, это больше по части Йо, но я хотел сказать… Ты не одна. И никогда не будешь. И даже если ты уедешь обратно в Австралию или куда-то ещё, мы ни за что о тебе не забудем. Слышишь? Дружба не должна кончаться только потому, что друга нет рядом в определённый момент жизни. Даже если я буду единственным из нашей группы, кто будет поддерживать связь с тобой, — Рен вдруг оказался слишком близко ко мне, — я буду это делать. — Его рука легла на мою. — Я буду с тобой, Ханна. Обещаю. Мне стало тяжело дышать и говорить — никто никогда не говорил мне такого. От переполнивших меня радости и нежности я обняла Рена Тао и прошептала ему: — Спасибо. Рен обнял меня в ответ: сначала неуверенно, как будто взял в руки чужую драгоценность, затем его руки стиснули меня крепче, и его лицо оказалось на уровне моей шеи. Он прижался ко мне и запустил руку в мои распущенные на ночь волосы. — И тебе спасибо, — шепнул он.***
— Ханна, какая-то ты молчаливая, — заметила Анна за ужином. — Всё в порядке? — Да. Более или менее. — Она уставилась в тарелку. Вдруг девушка ощутила руки на своих плечах. Подняв глаза, Ханна увидела обеспокоенные взгляды Йо и Анны. Она попыталась улыбнуться, но ничего не вышло. — Простите, мне нужно отойти. — Девочка вскочила и помчалась наверх, в комнату Анны, где была и её постель. Она села, поджав колени, в угол и заплакала. Ханна не могла больше выдерживать этого напряжения, но и не могла демонстрировать свои чувства перед всеми. Её с самого детства учили «держать лицо», не показывать истинных эмоций. Как это, оказывается, тяжело! Как хотелось быть выращенной не в самурайских условиях, а как обычный ребёнок! От злости на себя за свои слёзы, на свою семью за иногда очень жёсткие методы воспитания и даже немного на Анну, у которой гораздо лучше получалось скрывать свои чувства, Ханна стукнула кулаком по полу, но это не облегчило обуревающую её грусть, злость и беспомощность, а увеличило, и девочка просто легла на пол, прижав колени поближе к себе. Спустя некоторое время она уснула. Ближе к полуночи в комнату пришла Анна и, заметив сию картину, накрыла подругу одеялом. — Всё хорошо, Ханна, — прошептала она. — Никто не осуждает тебя за твои чувства. И мы всегда будем с тобой, Рен правильно сказал. На следующее утро Ханна проснулась в ужасном настроении. Взглянув на себя в зеркало в ванной, она ужаснулась: её лицо выглядело таким же помятым и пожёванным, как одежда Йо, которую он надевает сразу после того, как она высохнет после стирки. Однако Ханна отставила панику и просто умылась. Прохладная вода прояснила разум и успокоила чувства. Улыбнувшись себе в зеркале, девушка пошла вниз завтракать. Там её уже ждала вся компания, даже Морти. Ханна открыла рот от удивления. Зачем они все тут собрались? Неужели они ждут её? Спустя некоторое время Анна подошла к подруге и подняла ей нижнюю челюсть. — Ханна, ты же знаешь, что ты не одинока теперь? — спросила она, слегка улыбнувшись. — Конечно, не одинока! — воскликнул Морти. — Кроме того, ты круто играешь в волейбол! — Ханна радостно заулыбалась. Трей подошёл к ней и сказал: — Ханна, ты среди нас как… Как… — он растерянно обернулся на друзей. Его выручил Йо — он подскочил к Трею, подтолкнул его в бок и закончил: -… Как луч жаркого южного солнца! У нас таких людей не было никогда. — А как же ты? — поинтересовалась Ханна, и все рассмеялись. — А ещё ты круто влилась в нашу компанию, — заметил Рио. — Сейчас мы все оглядываемся назад и думаем: без тебя было как-то пусто. — И ты потрясающий воин, — заявил Рен. — Серьёзно, ты дерёшься так же круто, как Джеки Чан, Брюс Ли, Джейсон Борн* и Ли Пайрон вместе! Ханна покраснела — ей казалось, что он просто хочет сделать ей приятно. Ведь если бы всё было действительно так, как говорит Тао, ей бы удалось победить то чудище, которое напало на неё в парке. — Ханна, — Анна тронула её за плечо, — мы знаем, что ты переживаешь из-за кулона. Мы узнаем, кто хотел его украсть. Кстати, я совсем забыла спросить! Он всё ещё у тебя? — Да. — Девушка показала и кулон, и кольцо. — Хотите, расскажу о них побольше? Все зашумели: — Конечно! — Я вообще не знал об этой штуке до сегодняшнего утра, — заверил девушку Трей. — Так что расскажи. — Заодно, может, появятся предположения, кому он мог понадобиться, — добавил Йо. Все сели за стол, и Ханна заговорила: — Я не зря предложила рассказать побольше о «них», а не о «нём». Видите ли, дело в том, что кулон Уэно, каким он известен истории, — на самом деле не кулон. Это, — показала она правую руку, — кольцо. Которое просто было надето на цепочку и носилось как подвеска на шее. Настоящий кулон, о котором даже сейчас историкам неизвестно, — вот. — И девушка показала на розовый кристалл сферической формы в серебряном обрамлении. — Такой сложный механизм легко объяснить: во время службы династии Уэно в императорских войсках многие самураи узнали о неком амулете, с помощью которого можно управлять четырьмя природными стихиями и энергией солнца. Ещё был другой амулет, с помощью которого можно также управлять четырьмя стихиями, но вместо энергии солнца в нём была заключена энергия луны. Тот амулет был утерян, я собираюсь со временем обязательно заняться его поисками. — Миндалевидные глаза Ханны сердито сузились. — Если учесть, что на первый комплект амулетов уже было совершено покушение, надо поторопиться. — Подожди-ка, — встрял Трей. — Если, как ты говоришь, даже современные историки не знают о существовании настоящего кулона Уэно, то откуда о нём знаешь ты? Не хочешь же ты сказать, что… Ханна торжествующе улыбнулась: — Да, Трей. Я — потомок рода Уэно.