Синей пастой на пожелтевших страницах

Я просто шла и искала свою сестру Лизу. Видимо, я очень сильно её разозлила, раз она оставила меня здесь, в парке, одну. Люди проходили мимо, равнодушно скользя по мне взглядом. Или не скользя? Двое мужчин неторопливо бежали, а когда они поравнялись со мной, я услышала отголоски музыки в их наушниках. На самом деле никто на меня не смотрел, это я на всех пялилась. «Если я закричу, то точно посмотрят». Я собралась с силами и, только потому, что мне было больше страшно оставаться одной без сестры, чем холодные взгляды всех этих незнакомых людей, я закричала: - Ли–и–иза! Женщина с собакой мимолётно взглянула на меня и засеменила дальше своей дорогой. Ей не было до меня никакого дела, а её мохнатая пучеглазая собачонка с маленьким жёлтым бантиком на голове ещё долго смотрела на меня, пока вместе с хозяйкой не скрылась за поворотом. Я проводила их взглядом. Даже внимание какой-то собаки было мне в радость, немного отгоняло одиночество и страх. Больше никого в парке не было. Кричать снова мне было стыдно, где-то вдали раздался смех, а мне стало ещё страшнее и жутко одиноко. Мы только неделю в этом незнакомом и большом городе, я первый раз вышла из дома и не запомнила дорогу, а Лиза меня взяла и бросила в парке в дали от дома совершенно одну! Я Виолетта, мне было тринадцать, и это история о том, как я потерялась. Сейчас мне уже так давно четырнадцать, что скоро будет пятнадцать. Моей сестре Лизе тогда было семнадцать, и восемнадцать ей не будет уже никогда. А мне было страшно, я плакала, ходила кругами по огромному незнакомому парку, боясь выйти из него. Вдруг Лиза вернётся и не найдёт меня? Не менее страшно мне было подойти к незнакомым людям и попросить у них помощи. Я не знала улицы, где был расположен мой дом, не помнила номеров автобуса и трамвая, на которых мы сюда добирались с сестрой. Я росла в маленьком посёлке, где все друг друга знали, а этот чужой и не знакомый огромный мир со странным множеством людей меня пугал. И к тому же, недавно брат одного из наших старых знакомых вернулся из тюрьмы и хотел меня похитить, чтобы сделать что-то ужасное. К счастью, мимо проходил друг папы и меня спас. С тех пор я начала побаиваться чужих людей. Тогда папа и принял решение переехать. Из разговора с его женой, который был не для моих ушей, но я всё же подслушала, я узнала, что тот мужчина сделал с моей мамой то, что хотел сделать со мной, и убил её. Мне стало ещё больше страшно. Люди пугают. Я устала ходить кругами, ноги болели, хотелось есть, да и мимо всё чаще проходили странные и пугающие компании. И я решила спрятаться за деревьями. Остановившись, я начала озираться. Моё внимание привлёк большой и немного искривлённый дуб, одиноко стоящий в самом центре парка, и я тут же направилась к нему. Дуб вблизи оказался ещё больше, он был огромным. Я обошла его кругом, нашла удобное место и села, прислонившись спиной к тёплому и почерневшему стволу. Ветер усиливался. Я не сразу почувствовала, что земля подо мной начала проседать, а когда это поняла, было уже слишком поздно. Неожиданно я провалилась, пронзительно закричав. Это было страшно и странно. Я была словно Алисой из страны чудес: падала, падала и падала стремительно вниз, и не было этому конца. Кругом было темно, иногда меня что-то задевало, а горло заболело от продолжительного и бессмысленного крика. Я же всё летела, летела и летела вниз, и чем дальше, тем становилось жарче. У меня кружилась голова, меня тошнило, тело ужасно болело и казалось, словно я умерла и попала в ад. Кругом был мрак, не знаю, как долго это продолжалось. Больше я ничего не помню. Когда я открыла глаза, то увидела странную пещеру перед собой. Вокруг не было ничего, кроме камней и потрескавшейся земли. Всё это было такого насыщенного ржавого цвета, и откуда-то исходил тусклый красный свет. Мне было невероятно жарко, мягко и больно. Тело слегка жгло, и болели сотни ссадин и царапин, было сложно пошевелиться, и я снова обессиленно закрыла глаза. Где-то вдалеке послышался хриплый хохот, от которого меня бросило в дрожь. Я подскочила, испуганно озираясь, и слёзы неудержимым потоком полились из моих глаз. - М-ма-а-ма… - мой голос звучал тихо и жалобно. Неужели я и правда надеялась, что вот так позову маму, и она, словно добрая волшебница, придёт и заберёт меня? Я зарыдала. Просто села на твёрдую землю, поджала под себя ноги и зарыдала во весь голос, размазывая солёные слёзы по всему лицу. Некоторое время спустя я почувствовала нарастающую боль в голове, потихоньку начала всхлипывать и тереть разболевшиеся глаза. - Хи-хи… Тогда я подумала, что мне просто показалось, а может я просто так была занята своими мыслями, что просто не обратила на это внимание. - И-их-хи-хи-хи! А вот тогда я не на шутку испугалась и, вскрикнув, вскочила на дрожащие от страха ноги. Сейчас я не смогу вам описать, как Оно выглядело, хотя первые четыре месяца я хорошо помнила это и часто рисовала. Но мне говорили, что Оно не настоящее, родители запрещали рисовать и даже думать об этом. Об этом существе. Оно говорило, что является и мужчиной, и женщиной одновременно, но я всё же думаю, что Оно было Он. Поэтому я буду говорить Оно или Он, и изредка Она. Во всяком случае, его, как и других подобных ему, постепенно и очень эффективно стирают из моей памяти. Теперь даже во снах я вижу только их смутный облик. Знаете, на самом деле Оно было даже милое, хоть и страшное. Оно оказалось милее всех тех вместе взятых людей, которые сочувствовали мне и хотели помочь. А я при виде его истошно завизжала. Оно же, в свою очередь, истошно-восторженно захихикало и бросилось на меня… Обнимать. Какое же Оно было мягкое и тёплое, хоть и пахло горелым мехом, и мне было очень страшно. Я визжала и вырывалась, а Оно всё время хихикало, но спустя некоторое время оно начало громко петь: «Какая милая девчушка ко мне пришла! Какая милая зверушка меня нашла!» Мне хотелось умереть и оказаться с мамой на небесах, стать ангелом, как и она. Я в то время верила, что те хорошие, кто умер, попадают в Рай на небесах и становятся ангелами, а плохие становятся чудищами (как то, что меня крепко держало в своих объятьях) и попадают под землю в Ад. И тогда я подумала, что Оно – это умерший плохой человек. И тогда я подумала, что я тоже умерла и что я была плохим человеком. И тогда я впервые потеряла сознание от сильных чувств: такого ужаса мне ещё ни разу не приходилось испытывать и, наверное, больше никогда не придётся. Я больше не боюсь смерти, чьей бы она не была, и не боюсь ни боли, ни высоты, ни темноты. Мне кажется, я перестала бояться всего на свете. Возможно, это всего лишь наваждение, но после возвращения домой ко мне пришло осознание, что всё, что меня пугало раньше, больше не имеет надо мной власти. Даже наоборот, все мои прошлые страхи начали казаться мне довольно интересными. Не знаю, сколько я была без сознания, но в себя я начала приходить под неумолкаемое хихиканье моего будущего странного друга, под запах дыма и чего-то сладкого, было тепло и мягко. Я с трудом открыла глаза и поняла, что Оно перекинуло меня через плечо и несёт куда-то. Я смотрела на свои безвольно болтающиеся руки, на утоптанную красную тропинку, местами покрытую грязно-жёлтыми листьями, шишками, тонкими ветками и мхом. В моём сознании ощущалось какое-то отупение, всё мне было безразлично, всё я воспринимала как должное. Но было в груди что-то тянущее и неприятное, что становилось всё сильнее и сильнее, назойливее и нетерпеливее. Во мне просыпалось любопытство, паника пришла намного позже. Я начала оглядываться по сторонам. Везде валялись огромные, местами обугленные, деревья, покрытые странными грибами и ядовито-зелёным мхом, а кое-где виднелась бурая земля. Этот пейзаж окружал нас со всех сторон и, казалось, ему нет конца и края, только широкая тропинка, по которой Оно бережно несло меня, немного разбавляла этот унылый монотонный пейзаж. Мою ногу свело судорогой, и оно остановилось, тихонечко похихикивая. - Так моя красавица проснулась? Оно ловко сняло меня со своего плеча и усадило на огромный трухлявый ствол одного из валявшихся в округе деревьев. Оно посмотрело на меня, прямо в глаза, и холод пробежал по моей спине: теперь паника накрыла меня с головой. Я задрожала, всхлипнула, слёзы навернулись на моих глазах, руки вспотели, сердце отбивало барабанный ритм. - Я не хочу быть мёртво-о-ой… - я разревелась, в голос. Снова. Оно с недоумением посмотрело на меня, после чего принялось хихикать. Это хихиканье напрягало меня ещё больше, и я замолчала, испуганно сжавшись всем телом. Мне показалось, что Оно сейчас меня съест. Оно хихикало, согнувшись пополам. - Какая же ты интересная! – спустя некоторое время Оно успокоилось и распрямилось. – Забавная зверушка, нам с тобой точно будет весело. Пойдём, тут столько для тебя интересного! Ты точно будешь довольна. И не бойся, здесь ты не умрёшь, хи-хи, мне ведь не нужен трупик, ихих. Это ведь та-а-ак скучно! И-хи-хи-хи! – оно снова согнулось в приступе своего странного смеха. - Т-так… Я жива? – сердце забилось ещё тревожнее. - Ну конечно, ихихих! Голова становилась тяжёлой, дышать было всё труднее. Я была рада, рада тому, что всё-таки жива, что я хорошая и не стану чудовищем, и только тогда я поняла, что мне всё это время было плохо. Я снова потеряла сознание. Последнее, что я услышала, было его удивлённое «ой!». Следующее моё воспоминание: я перевернулась на бок, что-то яркое бьёт мне прямо в глаза, а в мягкой постели так тепло и хорошо. Пахло сиренью, свежестью, было очень уютно. - Ихихи. Всё внутри у меня сжалось, и я ощутила напряжение в теле. Этого не могло быть. То был сон. Просто дурной сон, кошмар. Эта кровать была незнакомая, мягкая, просторная, моя же была твёрдой и узкой. Я не дома. - Моя зверушка проснулась, ихих. Что-то склонилось надо мной, и я почувствовало его дыхание – пахло свалкой. Кто-нибудь, помогите мне. - Ну же, пошли уже ку-у-у-шать! – Оно начало тянуть одеяло, а я вцепилась в него как в спасательный круг. – Но я хочу ку-у-у-шать. Сам не ем, тебя жду-у-у. Но вставай, ну пошли-и-и. Оно очень сильно рвануло одеяло, и я упала на пол, больно не было. Я открыла глаза. Как выглядела комната, дом, его сад, да и ад вообще (да, я уверена, что это был он), я не помню. Забыла, как только вернулась на поверхность. Но точно помню, что было красиво, невероятно, фантастически! Мне там нравилось. Я начала озираться. Вообще у меня остались смутные воспоминания о том, что там происходило, но некоторые моменты я помню очень хорошо. Однако, чем больше проходит времени, тем больше деталей я забываю. Я помню, что Оно протянуло мне руку и предложило «пойти уже поесть». Я помню, как мы шли по замысловатым коридорам, как Оно рассказывало что-то смешное, забавно хихикало, и мне больше не было страшно, совсем. Я помню очень светлую кухню, в которой пахло чем-то протухшим, и помню, что была большая обшарпанная кастрюля, две глубокие тарелки с отбитыми краями, две погнутые почерневшие ложки – мы ели сладкую тыквенную кашу. Оно принесло ржавый чайник, в котором был вкусный сок. Не помню уже, что за сок. Это было удивительно, и я спрашивала, где Оно это брало. Хихикая, Оно мне всё рассказывало, но увы, это не сохранилось в моей памяти. Я помню каменное полутёмное помещение, огромный потёртый серо-зелёный ковёр, очень внушительных размеров книжный шкаф, который оказался невероятно горячим, пылающий камин, диван-качалка (я серьёзно!). Помню, я подошла к странному шкафу какого-то грязного цвета, от которого исходил жар, свет от камина не достигал его. Оно подошло ко мне, обхватило сзади, начало обнимать и говорить о том, что на полках этого «шкафуштика» можно гулять вечность. В него попадают все книги, которые сожгли. - Хочешь почитать? Я боялась обжечься. - Ну конечно ты обожжёшься! Ты же мёртвая. Ой, ихи-хих, - Оно сжало меня в объятьях ещё сильнее. – Точнее, не живая. Иахи-хи-хих! Вернее, не мёртвая! Оно открыло его, Оно полезло туда, Оно достало мне около двухсот книг. Я читала ему вслух. Знаете, вообще-то, я любила Его. - Как мне выбраться? - Ой, ихихих, подожди. – Оно махнуло своей мохнатой рукой, - время придёт. Я не собираюсь тебя убивать, хи-хи. Оно сказало, что тут я умру, если буду слишком долго находиться. Сказало мне просто запастись терпением. Когда я возвращалась в свой земной мир, Оно плакало. Иногда Оно приобретало более женственные черты, особенно голос, иногда мужские. Я думаю, Оно наблюдало за мной и пыталось понять, что мне нравится больше. Мне было без разницы. Оно было добрым и безобразным. Я всё никак не могу определить, как же мне его называть, Оно не говорило мне своего имени. Однажды Оно предложило мне прогуляться и дало мне красивый синий плащ. Оно стало больше Он, и мы шли с ним под руку. Там везде были только камни, песок, разноцветный мох, иногда сухой, какие-то диковинные цветы и иссиня-фиолетовые деревья, местами поваленные и обугленные, но поразительно величественные, гейзеры, лава, лёд. Местность была самая разнообразная, одно резко сменяло другое, и повсюду за мной следили глаза, самые разные глаза. Мне было просто неприятно, совсем не страшно, и я чувствовала себя защищённой, идя вот так под руку с непрестанно хихикающим Им. Я рассматривала всё и всех вокруг, слушала его весёлый голос, рассказывающий мне про всех и всё, и мне было хорошо, хоть и странно. Столько интересного я узнала из той прогулки и из всего своего пребывания в том мире, и так жаль, что из моей памяти стёрлись все те знания, которыми Оно наградило меня, которыми не владел ни один живой человек. Всё это отныне утеряно в моей памяти, и даже образ и голос моего милого чудовища. Остались только жалкие отголоски, и мне тоскливо… Я помню странные глаза и смех надо мной. Я спала и услышала это. Это было совсем не похоже на смех, который издавало Оно, это был тихий и звонкий смех множества детских голосов. Он был близко и в то же время где-то далеко. Я с трудом открыла свои глаза и увидела два светящихся синих треугольника, а между ними красная вертикальная полоска. Треугольники потухли на секунду, после чего опять начали светиться. После я поняла, что она просто моргнула. Я уснула почти сразу, не было ни сил, ни желания разбираться в чём бы то ни было. Оно сказало, что в его доме меня ничто не сможет обидеть, а значит, ничего ужасного не произойдёт, и я могу спокойно спать. Наутро Оно объяснило мне, что это была… Гульгана? Гульперия? Гулийка? Не помню точно, но Оно сказало, что она давняя подруга, которой было интересно на меня посмотреть. - Ты же не против? - Нет. - Она неожиданно пришла, хи-хи-их. - Ничего, было даже интересно. Немного. - Хи, тогда или сейчас? - Сейчас. Тогда я хотела лишь спать. А что мы делали перед той ночью, что я так устала? Мне уже и не вспомнить. Уверена, что это было что-то невероятное и очень важное. Именно такое я в основном и забываю, обыденные же вещи пока ещё хранятся в моей памяти. Например, Оно доставало откуда-то свежие листья и шишки и заливало на ночь горячей водой, добавляло что-то ещё, а после пило этот странный напиток. Оно безумно его любило, а мне часто заваривало чай из засушенной кожуры мандаринов, которые Оно тоже доставало неизвестно откуда. Я помню, что, расслабившись в своём любимом кресле и наслаждаясь своим странным настоем, Оно больше становилось Ей, после чего тихонечко и немного хрипловато начинала петь. А когда в доме была уборка (в которой я принудительно участвовала), Оно было Он – хозяйственный, строгий и невозмутимый. Он любил порядок и чистоту, но только у себя дома: вне родных стен Он предпочитал разгром. Мы были в гостях у его друзей и не-друзей. Они все были довольно интересными и до того разнообразными существами, что вряд ли даже самый изобретательный человеческий мозг мог бы себе их представить. В некоторых жилищах творился такой хаос, везде были грязь и мусор, а запах стоял такой, что я не могла там находиться и начинала задыхаться, а из глаз текли слёзы, Оно же приходило в неописуемый восторг, находясь в подобных местах. В домах других были невероятные чистота и порядок, которые не увидишь даже у самых чистоплотных людей, и мне нравилось там находиться, а вот Оно же постоянно возмущалось. - Выскочка! Чистоплюй! Показушник! Терпеть не могу! Педант! И очень натурально закатывало глаза. Это было смешно, ведь в его доме была такая же совершенная чистота, как и у них. Думаю, это был дух соперничества. Оно желало, чтобы у него было всё лучше, чем у остальных, Оно хотело во всём быть победителем и соревновалось со всеми. Оно жаждало внимания, признания, восхищения и зависти других, прямо как человек. И в то же время Оно насмехалось над людскими пороками. Такое противоречивое, и как это по-человечески! Я просто любовалось тем, каким Оно было, каким и кем. Со временем воспоминания о моём доме начали меньше меня терзать, и я всё чаще забывала о своих близких и о том, что мне нельзя здесь долго оставаться, даже если очень хотелось. Даже если Оно хотело этого. Проходили дни, и я не сразу заметила эти временами печальные глаза, которыми Оно смотрело на меня. Но даже когда заметила, то не сразу поняла, что это значило скорое расставание. Оно грустило. Скоро я должна была уйти, и Оно снова останется одно. Да, Оно не любило одиночество и привязалось ко мне. Как и я к нему. Расставание ещё не наступило, но нам обоим уже было больно. Вскоре прошёл слух, что ещё одно существо нашло человека. - Хи-хи-хих, пошли посмотрим! – Оно радостно прыгало. – Уверено, что этот человек не такой замечательный, как ты, моя дорогая! Миг, и я была подхвачена его сильными руками. И вот мы уже несёмся с невероятной скоростью к одному из его не-друзей. Когда мы пришли, то увидели куски мяса, разломанный скелет, разбросанные органы, много крови. Меня стошнило. Это был мальчик, пятилетний мальчик. Он испугался и не слушался того чудища, всё время плакал, а оно разозлилось и разорвало его на части. Весь вечер я пролежала в кровати уткнувшись лицом в подушку, а Оно, моё чудище, ласково гладило меня по плечу, по голове и пело чудесные песни. Весь вечер Оно не хихикало. В Его… Её голосе была печаль, Она сожалела о том, что мне пришлось это увидеть. Меня могла бы ждать та же участь, что и того мальчика. Но мне повезло больше. - Скажи, люди часто попадают сюда? - Временами. - Ч… Что с ними происходит? - Мы находим их и берём к себе… Кого-то они развлекают, кто-то их заставляет работать, кто-то… Съедает, а кто-то вымещает гнев. - Ты взяло меня для развлечения? - Конечно же. Со скуки. - Скажи… А… Неужели она тоже? - До того, как ты встретило меня, сюда не попадала ещё одна девушка, постарше? - Я видело, как Ся…. тянул человека, похожего на девушку. Сказал, что славный у него будет сегодня обе… Оно замолчало. А я заплакала. Это была моя сестра, тогда я поняла это, сомнений не было никаких. Потом Она запела снова и ни разу не остановилась, пока я не уснула. Утром мы пошли к тому, кто съел мою сестру. Оно было недовольно, но я упрямо расспрашивала и узнала, что вещи тех, кого съело тот Ся…. , остаются у него в «кладовой яме». Я с трудом уговорила его отвести меня туда. Передо мной стоял мужчина, сердитый. - Ты отведёшь меня туда, - я оставалась непоколебимой, хоть и было ужасно больно при мысли об этой встрече. Оно вздохнуло и снова стало самим собой, и мы отправились в путь. Я помню, как стояла и неотрывно смотрела на вещи сестры, окровавленные и разорванные в клочья. После я отвернулась и упала в объятья моего друга, потеряв сознание. Оно было подавлено. Оно отводило взгляд и не хихикало весь день, а на следующее утро всё было как прежде. Только мою сестру не вернуть. Помню, Оно как-то пропало, его не было долго, очень долго. Оно сказало, чтобы я не волновалась, что нужно далеко-далеко сходить и сделать что-то важное. В доме ничего съедобного не было, и я сидела взаперти и голодала. Оно пришло и удивилось, когда я набросилась на него и потребовала еды. Оно открыло какую-то странную тяжёлую дверь, и я увидела, что там хранилось много чего вкусного и не очень, съедобного и не совсем. - Ты что, не могла открыть эту дверь, хих? Конечно не могла. Она была раза в четыре больше меня и раз в семь тяжелее. А ещё я не знала, что за ней есть еда. Пока я объясняла всё это, Оно стало больше женщиной и что-то напевало, беспорядочно хватая разные банки и свёртки с полок. - Хих, - только и прозвучало в ответ. В то утро я наелась до отвала и провалялась на кровати, слушая истории, которые Оно любило рассказывать мне перед сном. Как бы мне хотелось вспомнить хоть одну… А время шло, близилось. До нашего расставания оставались считанные дни. И тогда я заболела. На несколько дней в доме воцарилась абсолютная тишина, и не было слышно ни шороха, ни привычного хихиканья. Мне было и плохо, и тоскливо, хоть большую часть времени я и спала. Голова болела, глаза слезились, дышать с каждым пробуждением становилось всё труднее. Всё чаще просыпаясь посреди ночи, я чувствовала, как Оно лежит со мной, обнимая. Может Оно спало, может притворялось, только было ясно, что Оно тосковало, и вскоре должно было произойти что-то не очень хорошее. Я поправилась, но дышать всё равно было не легче. Помню, что проснулась как-то вечером слегка задыхаясь. Голова кружилась, и я пыталась вспомнить, как уснула и оказалась в своей постели. Мы пообедали и сидели перед камином, я читала какую-то древнюю книгу. Всё. Я с трудом поднялась с кровати и пошла искать своё чудище. Оно сидело на полу и смотрело в окно, слегка запрокинув лохматую голову. Мне стало невыносимо грустно, я предчувствовала разлуку и заплакала. Оно повернуло ко мне голову. - Хих… Это было не очень убедительно. Это прозвучало так жалко, что Оно не стало продолжать. Так жалко в этой тихой полумрачной комнате, где только и слышен мой слегка задыхающийся плач, да какие-то далёкие скрипящие звуки, проникающие снаружи. Именно тогда я поняла истинное значение слова «НЕОТВРАТИМО». Сопротивляться было бесполезно, исход был один, и что-то выгрызало моё сердце, чтобы оставить здесь навсегда. С ним. Приняв мужскую форму, почти человеческую, что он хотел этим доказать? Он подошёл ко мне, взял на руки и прижал к себе. Может, Он хотел, чтобы я чувствовала себя более защищённой? Но как я могу чувствовать себя защищённой в мире людей? Их жестокость и лицемерие, скупость, закрытость, гнев. Он относил меня на руках к тому миру. Он предавал меня, вот о чём я думала. Но это было не так, он меня спасал. Спасал от смерти, но не от реальной жизни. Он вывел меня, оставил. А другие люди забрали меня и вернули домой. Дом, ставший мне чужим. Дом, в котором живут чужие для меня люди. Мои будни унылые, тоскливые, незащищённые. Но я уверена, Оно будет помнить обо мне всегда. Даже если я забуду…