Стокгольмский синдром — термин, которым обозначают позитивные эмоциональные отношения между жертвой и агрессором. Еще десятилетие назад этот психологический феномен рассматривался лишь в призме взаимоотношений преступников и их заложников. В наши дни данный термин широко распространен и в контексте семейных взаимоотношений, строящихся на насилии со стороны одного из партнёров.
— До завтра, Сильв! Увидимся в универе!
— Ага! Будь осторожна!
Еще какое-то белый еж наблюдал за тем, как за поворотом исчезает бардовая юбка одногруппницы, после чего вошел в подъезд.
Их квартира находилась на седьмом этаже. Забавно, да? Семь считается счастливым числом и, должно быть, Сильвер должен быть счастливым мобианцем, раз живет на этаже с этой цифрой.
Но должен ли он быть счастлив и радоваться этому?..
В квартире как всегда холодно и темно. Парень щелкает выключателем, и комната озаряется тусклым светом старой лампы. Он бросает сумку на старый диван в маленькой гостиной, после чего идет на кухню и ставит на плиту чайник. В холодильнике пусто — вчерашний ужин явно был съеден сегодняшним утром. Лекции на пустой желудок учить не хотелось, поэтому поникший еж опустился на стул. Он должен успеть что-то приготовить, иначе
любимый расстроится.
Дома снова бардак. По спине Сильвера прошел холодок.
Соник не любил беспорядок. Если не приготовить ужин и не убраться к приходу
возлюбленного, то его накажут. Обязательно накажут. От этой мысли Сильвер поежился и посмотрел на свои руки. Запястья были перебинтованы, но красноватые пятна на коже все еще напоминали о той грубой веревке, которой ему перевязали руки две недели назад.
Соник просто разозлился, что Сильвер поздно пришел с пар и решил провести воспитательную терапию.
Сильвер поморщился от неприятных воспоминаний, хотя их было множество, если считать полностью за все три года их знакомства. Он не помнил в какой момент его жизнь превратилась в немое кино. Вот он знакомится с тем добрым синевласым ежом в супермаркете, он лучезарно ему улыбается, играя ямочками на щеках, затем они идут на первое свидание… И вот мир резко становится каким-то серым и не настоящим, а кругом лишь
больбольбольболь иллюзия.
Чайник оглушенно свистит. Белый ежик снимает его с плиты и заваривает себе кофе, дабы немного взбодриться. Горький кипяток обжигает горло и язык и мысли потихоньку возвращаются в прежнее русло.
Будущее образование, которое Сильвер так стремился получить, незаметно отоходит на второй план. Лучшие друзья куда-то исчезли, а ссоры с родителями участились. Соник стал тем, кто дал ему все и одновременно забрал. Своим лукавым изумрудным взглядом и хитрой улыбкой он пленил его и опутал своими сетями. Белый ежик никогда не придавал любви большого значения, а теперь отдался ей полностью, без всякого остатка.
«Я хочу, чтобы Соник был рад…» — мысленно говорил себе парень, однажды идя по просьбе любимого в один непристойный магазин. Любимый хотел чего-то нового в их интимной жизни.
«Я не хочу, чтобы Соник видел мои синяки…» — думал он, стоя у входа в тату-салон после очередного избиения. Любимый желал видеть его только красивым и никаким более.
«Это не больно, ведь у всех пар так… Он обязательно поймет и прекратит!» — каждый раз мелькало в голове ежа, когда он корчился от невыносимой боли в теле и щупал кровоточащие укусы на шее и ключицах. Сильвер не мазохист и не сумасшедший — он просто верит в хорошее. И он верит, что Соник остепенится.
Блейз советовала Сильверу уйти от этого тирана и найти нормального парня, но он отказывался. Уже поздно. Он привык к этому безумию и круговороту одних и тех же событий. Он привык улыбаться, когда ему было больно и делать вид, будто все хорошо. Лживая маска въелась в его лицо уже давно.
Сильвер закрывает глаза. Он видит свою прошлую жизнь, когда радостный мчался домой из университета, помогал родителям и гулял с друзьями. Когда не было Соника и этого яда под названием любовь… Но в нос снова ударяет едкий сигаретный дым, так хорошо въевшийся в квартирный воздух, заставляя Сильвера вернуться к реальности и открыть глаза. Это безумие вечно.
Ужин готов, дом убран, белье постирано, а лекции попутно выучены. Каждый штрих идеален и до тошноты безупречен. Весь этот идеализм кажется еще страшнее и безумнее.
Сильвер хочет выбраться, хочет сломать эти прутья злосчастной золотой клетки и выбраться на свободу. Но не может, потому что слишком привязан, потому что любит.
Входная дверь негромко хлопает, отчего парень вздрагивает и чуть ли не роняет кухонное полотенце на пол. Он устал. Значит истерику удастся избежать.
— Сильвер, я дома… — глухое, несколько грубое, но такое любимое.
Белый еж с привычной улыбкой выходит навстречу возлюбленному. Он и сам не понимает искренна она или лжива, как и все вокруг. Лазурный, более высокий и статный еж с колючими изумрудными глазами, устало смотрит на него, после чего бросает куда-то в сторону пакеты с продуктами и притягивает хрупкое тельце к себе.
— Я скучал… — шепчет на ухо хриплым голосом, будто сегодня он не хотел говорить привычные колкости и с грубостью удовлетворять свои похотливые желания.
— Я тоже… — тихий, но вполне правдивый и уверенный ответ.
Сегодня они тихо обсудят свои дела за ужином, примут ванну и лягут спать. Но завтра все снова вернется в прежнее русло, Сильвер знает. Снова боль и этот безумный, но чертовски любимый огонь в улыбке…
Когда-нибудь белый ежик осмелится и вырвется из этого плена, подобно птице, и улетит прочь из этого кошмара. Или все же Соник исправится… Сильвер верит, что все изменится, все образуется.
Он просто хочет верить, что белая полоса в жизни наступит до того, как он сломается.
