Peach tree

      С чего бы начать? Начну с того, что я никогда раньше не вела дневник. Хах, наверное, после того, как запишу это воспоминание, не буду его больше вести. Можно ли тогда назвать это дневником? Думаю, нет. Это лишь мои воспоминания. Воспоминания о самом приятном моменте в моей жизни, которые, наверное, я забуду, повзрослев… вот только, я не хочу. Не хочу забывать это. Поэтому я запишу это воспоминание, чтобы потом, в будущем, прочитать эти несколько страниц и вспомнить.       Так вот, было мне 15 лет. «О каких таких самых приятных воспоминаниях может писать подросток?» — подумали бы взрослые люди, прочитав это. Ну, может они и правы, а может и нет. Кто его знает? Ведь счастливые моменты, да и счастье в общем, все воспринимают по-разному. Не так ли? Опять я отошла от сути дела.       Что ж, сейчас я опишу очень депрессивный период моей жизни. Знаете, когда вы подросток, то у вас иногда появляются мысли о суициде. Думаю, многие через это проходили. Такой уж он, этот подростковый возраст. Тем летом я как раз переживала такой период своей жизни, когда у меня начали появляться мысли о том, что этому миру будет лучше без меня. Почему? Ну, знаете эти глупости типичных подростков? Глупости? Или всё-таки не глупости? Когда у тебя, оказывается, нет друзей, а родителям ты не можешь рассказать о своих чувствах. Кто из вас в таком возрасте делился с родителями сокровенным? Я думаю, что таких немного.       Так вот, это было лето. Каникулы. Закончился учебный год, а вместе с ним, как мне казалось, и моя жизнь. Физически я была жива. Ну там кушала, не знаю, в туалет ходила. А душевно — мертва. Хотя сейчас мне кажется, что все это не стоило таких переживаний. Я осталась без лучшей подруги. Почему? Потому, что, как оказалось, она вовсе не была мне подругой. Она «дружила» со мной, когда ей было это удобно. А я и не замечала. Дурочка. Ну, мы поссорились. Точнее, она поссорилась со мной. Из-за чего? Из-за парня. Какие парни в 15 лет? Самые обычные, такие же, как и в 20, и в 25 лет.       В том году у нас в классе появился новенький. Как это принято, к таким в классе особое внимание. Знаете, что-то вроде, всем интересно узнать, что это за человек и все в этом духе. Он был симпатичным. Ну и между девочками началась борьба за него. Стыдно признать, но я тоже участвовала в ней. Нет, он мне не нравился. Точнее, не мне. Он нравился моей подруге. Я помогала ей. Каким образом? Да по-разному. Выставляла других девочек класса перед ним глупыми. Имеется в виду то, что я обижала других девочек при нем, всячески подчеркивала их недостатки, при этом рассказывая новенькому о своей лучшей подруге самые потрясающие вещи. Зачем мне это? Я хотела поддержать подругу в её, так сказать, начинаниях. Это была её идея, а я… а что я? Согласилась я. Вот только не подумала, что могу задеть чьи-то чувства. Вы можете подумать, что у меня совсем не было мозгов. Пожалуй, я соглашусь с вами.       В итоге, не знаю как, но понравилась ему я, а не моя «подруга». О, она была вне себя от злости. Гнев моей «подруги» обрушился на меня, а вдобавок к этому меня и так уже ненавидела знатная, женская половина класса по уже известным причинам. Девочки портили мне жизнь каждый день, а та самая «подруга» только подталкивала их к этому, напоминая о том, как я с ними поступала. Был даже слух, что я делала это лишь чтобы соблазнить новенького.       Новенький так же оказался не так прост, как могло показаться на первый взгляд. Да, у него были глаза и уши. Он видел, что я делала, и потом, конечно же, слышал все слухи. И вот после последнего звонка он взял меня за руку и затащил в кладовую. Ну, знаете, где уборщицы швабры прячут. Очень романтическое место. Интересно, взрослые подозревают о тех непристойностях, что временами там происходят?       Оказавшись прижатой к швабрам в кладовой, я не особо понимала, что происходит. Но вот когда он стал поднимать мою юбку, все поняла, и он быстро получил пощёчину. Пока новенький стоял в недоумении, я убежала. Плача выбежала на улицу, где меня увидела та самая предательница, что пользовалась мной, со своими новыми подругами. И, о черт, я не знаю как, но он умудрился поставить мне засос.       — Ой, — девочки переглянулись, — что это у неё? Засос? — они начали смеяться, говоря, что я, мол, добилась своего. Начав рыдать еще сильнее, побежала домой, слыша себе в след: «шлюха».       Это был ужаснейший последний звонок в моей жизни. Обычно после него я гуляла со своей «подругой», но в тот день была разбита. Закрывшись в своей комнате, тихо рыдала, вспоминая все издевки и, в конце концов, эту кладовую. В этом всем был один плюс — лето. Я не увижу своих одноклассников до начала следующего учебного года. И это было ужасной ошибкой. Слухи о том, что, мол, я шлюха, разлетелись очень быстро. В общем чате меня обзывали, поэтому вышла оттуда. Чтобы не думать обо всем этом, начала заниматься бегом. Делала это каждый вечер. Но и так не было мне покоя. Встречая на улице учеников нашей школы во время пробежки, я часто слышала в след это «прекрасное» слово, описывающее женщин самой древней профессии, но никак не меня. Я плакала каждый день. Тихо, чтобы родители не слышали. Как оказалось позже, тот парень ещё и пустил слух о том, что у него со мной был секс. «Серьёзно?» — подумала я. Как же мне хотелось убить его! Но это незаконно, поэтому я еще больше закрылась в себе. «Неужели родители не замечали твоего состояния?» — спросите вы. Ну, они могли бы, но были слишком заняты работой. О, не стоит осуждать их. Это дело житейское. Думаю, сейчас у всех так. В современном ритме жизни просто невозможно уделить время всему.       Дальше стало хуже. Спустя месяц лета мне стало совсем плохо. На людях (ну, при родителях или там соседях) улыбалась, шутила. Никак не показывала своей боли. Ночью, или когда родителей не было дома, рыдала и все чаще думала о том, что хочу умереть. Бегать по вечерам я продолжила, но не по городу. Теперь бегала лесом. Подальше от людей. И вот, наконец, отойдем от предыстории и перейдем к сути.       Было 5 часов вечера. Я бегала, слушая песни вроде: XXXTENTACION «changes», после чего наткнулась на одно персиковое дерево. «Что за бред?» — скажите вы. Может и так, но точно могу сказать, что планировала в тот вечер покончить с собой, так как моя репутация «шлюхи» уже дошла до родителей, и они буквально перед тем, как я пошла бегать, говорили со мной о том, чтобы предохранялась. Это было последней каплей. Она-то меня и добила. Добило то, что они даже не спросили, насколько слухи правдивы, и я просто не видела смысла жить дальше. Как вы помните, бегала в лесу. Я живу на окраине города, вот прямо возле леса. Совпадение? Может да, а может и нет. Я часто бегала именно в этом лесу, но никогда не пробегала мимо этого дерева, словно блуждала вокруг, да около, не видя его. …или его не было здесь раньше. Я остановилась, чтобы попить воды и задумалась о том, какие большие персики у этого дерева. О, да. Персики — отрада души моей. Я их просто обожаю, с того времени. Ну, попробовала я один. Он был такой сочный, такой сладкий, что я попробовала еще штук 15. «Наемся перед смертью, что мне терять» — думала я.       Съев большое количество персиков, решила, что хочу умереть под этим деревом. Ну, что-то вроде: оно сделало меня относительно счастливой на фоне всего того «пиздеца», творившегося тогда в моей жизни… да и я не хотела всей этой драмы, когда родители находят своего ребенка в ванной со вскрытыми венами и небьющимся сердцем. Нет, этот сценарий мне не подходил. Я села на землю под деревом, достала из кармана спортивных штанов лезвие — все равно собиралась вскрыть вены в лесу, подальше от дома, засучила рукава своей кофты, открыла пачку лезвий и уже прикоснулась им к коже, как вдруг услышала голос парня.       — Все настолько плохо? Его голос выбил меня из колеи в самый ответственный момент, и я случайно порезалась, но не слишком глубоко.       — Ай-й! — воскликнула я, подняв глаза вверх и увидела мальчика, висевшего вниз головой на ветке дерева. — Ты чего так внезапно появляешься? Людей пугаешь! Я, вон, поранилась из-за тебя. Больно же.       — Разве? — он спрыгнул с ветки и взял мою руку, чтобы посмотреть, насколько все серьёзно. — Ты же тут суицидом занимаешься, так в чем проблема?       — Ну, знаешь ли, суицид — это дело интимное.       — Интимное? — он рассмеялся, что было сил, а затем вытер пальцами мои слезы, которых я уже не замечала. Они просто текли сами по себе по моим щекам. — Не вижу в тебе желания умереть. Его пальцы были такие нежные, словно персиковая кожура. Глаза — голубые, будто небо. Его растрепанные волосы персикового цвета небрежно спадали на лоб, мешая мне внимательней всмотреться в глаза озёрного цвета.       — Откуда тебе знать? — спросила я.       — И правда? — задал он вопрос сам себе, положив указательный палец на губы, задумался.       — Ты что здесь делаешь?       — А ты? — снова спросил, но убирая палец с губ. Видимо, он так и не решил, откуда ему знать хочу я жить или нет.       — Ты издеваешься?       — А ты? — и опять, словно желая пробудить во мне зверя, спрашивал он.       — Это бессмысленный разговор, — сказала я, положив руку на лицо.       — Может быть, как и то, что ты собралась делать. Я прислушалась к нему. Не знаю, почему.       Увидев, как лучи заходящего солнца играют с его персиковыми волосами, я обняла его и горько-горько заплакала. Он обнял меня в ответ и дал выплакаться.       — Знаешь, заплаканная ты похожа на чудище, — сказал он, улыбаясь. Я улыбнулась ему в ответ. Улыбнулась? Да, искренне. Впервые за долгое время. Начало темнеть, и он убедил меня вернуться домой. Естественно, я хотела еще раз увидеться с ним. Он, дав мне персик, сказал приходить на следующий день. Так я и поступила.       Дома я ужинала с родителями, которые смотрели на меня по-другому после услышанных слухов и это меня обижало. После ужина закрылась в комнате и опять плакала. За трапезой они даже и слова не сказали, а ведь это было мне нужно. Я крутила в руках персик и лишь съев его, успокоилась и смогла уснуть. Как и сказал мне странный незнакомец, я пришла к тому же персиковому дереву.       — Привет, — опять он напугал меня и снова висел вниз головой.       — У тебя такое хобби — висеть вниз головой?       — Может быть. Как твоя жизнь?       — Жизнь? — с ноткой сарказма переспросила я. — У меня её нет.       — Может ты не пробовала бороться. — спросил он, протягивая мне персик.       — У меня скоро будет аллергия на персики, — сказала я, но все же съела один. Уж слишком они были необычны на вкус.       — Бороться с чем? С жизнью?       — Нет, — усмехнулся он, — бороться за жизнь.       — А ты? Ты хоть раз боролся за жизнь?       — Да, когда был сперматозоидом и пытался обогнать остальных. Мы рассмеялись, и это было потрясающе. Словно у меня появился друг.       — Как тебя зовут? — спросила я.       — Имя?       — Ну, можешь и фамилию назвать.       — Персик, — весело ответил он.       — Не шути так, — мне было немного обидно от того, что он не хочет назвать свое имя.       — Я не шучу. Каким-то волшебным образом он отвлек меня от своего имени, и мы целый вечер дурачились под тем деревом, словно были отрезаны от всего мира. Он казался слишком странным. Да и одет как-то по старинному… О, как мы объедались персиками. Они были такими сладкими.       Общение с ним и этот необычайный вкус, словно залечивали мое израненное сердце. И снова наступление ночи разлучило нас. Я вернулась домой позже обычного. Родители оказались крайне недовольны. Уж не знаю, о чем они думали, но для меня это уже не было столь важно. У меня стало тепло на сердце. И так было изо дня в день. Постоянно приходила к персиковому дереву и делилась с моим другом самым сокровенным. Я рассказала ему свою историю, а он так внимательно её слушал, что, казалось, важнее моей истории для него ничего не было в этом мире. Этот мальчик сказал мне, чтобы рассказала правду родителям и как-то боролась с этим.       — Всегда борись за жизнь, — говорил он каждый день.       Шло время, и благодаря ему мои раны затянулись и, кажется, я набралась сил, чтобы просто жить дальше. Это был наш последний вечер. Я пришла к персиковому дереву, как обычно. Он ждал меня.       — Посмотри на небо. Тебе не кажется, что сегодня оно прекраснее, чем было вчера?       — Разве? — в недоумении спросила я.       — Да. Каждый новый день прекрасней, чем был предыдущий. В этом заключается прелесть жизни. Ты встречаешь новый день и наблюдаешь за тем, как все вокруг меняется, как меняешься ты. Самое страшное — перестать наблюдать за этим. Разве нет?       — Может, — тихо ответила я.       — Обещай мне, что не перестанешь наблюдать, пока твое время не истечет. — попросил он и положив руки мне на лицо, нежно поцеловав меня. Его поцелуй имел привкус тех самых персиков.       — Обещаю, — произнесла я, все ещё ощущая послевкусие его поцелуя. Он так искренне мне улыбался, что невозможно было не улыбнуться ему в ответ. Тот вечер был особенным. Мы просто лежали под деревом и смотрели друг другу в глаза, держась за руки. Он не сказал, что исчезнет, но думаю, я догадывалась об этом. Ночь разлучила нас окончательно, но все же на следующий день я снова пришла.       Здесь все так же стояло это дерево, а вот под ним — надгробный памятник, который я раньше никогда не видела. Он был старинный, но с черно-белой фотографии на нем на меня смотрел мальчик, лучезарно улыбаясь. Да, это был он — Джеймс Кларк 1870–1884 годов жизни. Только в тот день я заметила, что персиковое дерево на самом деле было очень старым, но все ещё живым, словно что-то до сих пор поддерживало в нем жизнь.       — Интересно, у тебя и правда были персиковые волосы? — спросила я сама себя, положив руку на надгробный памятник. Я так ждала ответа, но никто не ответил. Положив пальцы на свои губы, вспомнила свой первый поцелуй. Поцелуй, который он подарил мне, а вместе с ним и желание жить дальше.       Я пережила свой трудный возраст. Вскоре все забыли о слухах, что ходили обо мне. Знаете, рано или поздно людям надоедает говорить об одном и том же, и они придумывают новую тему для разговоров. Я решила поговорить с родителями и рассказать им все, как было. И знаете что? Они меня поддержали. А если бы я тогда убила себя под тем деревом, думаю, не смогла бы себя за это простить.       Сейчас я уже в выпускном классе. Готовясь к экзаменам, решила записать воспоминания о своём первым поцелуе, который спас меня. Самое ироничное в этой истории то, что прямо сейчас я ем персик. С того лета больше не пробовала таких вкусных персиков, но ем их каждый год, вспоминая о нем. О Джеймсе.