Витражи из капель серого дождя

Настал летний денёк, и компания друзей решила пойти на берег моря. Хосок сказал, что хочет искупаться перед тем, как настанет время исчезать, а это будет уже сегодня, приблизительно ночью или в начале утра, поэтому сейчас он счастливо брязгался в воде, в шутку топя смеющегося Тэхёна, которому удавалось только пузыри по воде пускать, а Чонгук и Юнги сидели на песке и потягивал газировку. Пузырьки в бутылке сверкали на солнце и как будто играли в догонялки, то устремляясь вверх, когда бутылку опускали, то, наоборот, оседали на донышко. Сегодня на пляже помимо друзей было ещё несколько компаний: правее, ближе к скалам, расположились четверо парней, у них тоже стояли бутылки разноцветных лимонадов и какая-то еда в коробках. Прямо сейчас они о чём-то громко спорили, чем заставляли девушек неподалёку бросать на них недовольные взгляды. По прибрежной полосе брёл какой-то темноволосый юноша небольшого роста и очень-очень худой, из-за чего вся одежда на нём смотрелась мешковатой и выглядела так, словно он взял её у старшего брата или даже отца. Парень шёл босиком и смотрел себе под ноги, его ступни изредка лизал прибой и мочил брюки на щиколотках, но ему, кажется, было всё равно. Оставленные им тёмные следы на песке выглядели как-то несправедливо одиноко и вызывали чувство грусти по чему-то. Чонгук вдруг подумал, а что, если он тоже потерял кого-то здесь? Возможно, он встретил человека, который сумел стать для него кем-то большим, чем просто знакомый и друг, но истёк срок – и его не стало. Он вспомнил того паренька, который принёс ему фотоаппарат Тэхёна, тот давно уже исчез, а девушка живёт на Земле, наверно, даже не помня, что в Поднебесье повстречала свою любовь. Чон замотал головой, чтобы грустные мысли оставили его, он не хотел сейчас думать о чём-то подобном, страдания ни к чему не приведут, они с Тэхёном условились, что будут как можно меньше говорить о предстоящем расставании, но Чонгук всё равно думал о нём, корил себя и пытался представить, каким оно будет, что случиться с ним, что произойдёт со старшим. На самом деле, сценарий уже известный: таймер остановится, и Тэхён начнёт медленно растворяться в воздухе, пока не исчезнет совсем. Чонгука передёрнуло, он не хотел это видеть, нет, это слишком. – С тобой всё нормально? – из раздумий его вывел голос Юнги. Парень сидел слева, обхватив руками коленки, и в упор смотрел на него. – Кажется, ты думал о чём-то неприятном. – Да… ничего такого. Просто мысли о смерти покоя не дают. – Эй, тебе ещё рано думать о ней, у тебя даже таймера нет. – Знаю, но у Хосока с Тэхёном он уже появился. И я не могу перестать представлять то, как они исчезают. – Чонгук, – Юнги коснулся его плеча и придвинулся ближе, младший поднял взгляд на него, – не мучай себя. Зачем представлять то, чего ещё не произошло? Не надо. – Я не могу, хён. Понимаешь, эти ужасные невыносимые картинки стоят у меня в голове, а знание, что они правдивы, только ухудшает всё. Но выкинуть их я не могу, они всё равно возвращаются. – Ты ведь думаешь о том, что будет, если у тебя окажется золотой таймер, да? Или, в конце концов, если и ты, и Тэхён, оба исчезнете. Чонгук лишь кивнул. Справа послышался крик девушек; друзья одновременно посмотрел в сторону и увидели, как те парни, которые недавно так громко вели спор, сейчас брызгают двух подруг водой из бутылки, а те хохочут и пытаются увернуться, но, видимо, они не так уж и против, так как их платья уже насквозь мокрые, а волосы широкими прядками прилипли ко лбу и плечам. Юнги улыбнулся, а затем снова обратился к Чону: – Так вот послушай, мы не можем знать, что нас ждёт. Да, Хосок с Тэ самоубийцы, а у таких нет права вернуться на Землю изначально, но кто знает, как обернётся судьба, верно? Она, конечно, та ещё сука, но порой делает такие ходы, которые не ожидаешь вовсе. Думаю, ты понимаешь, о чём я. Поэтому… постарайся просто жить. Хотя бы здесь. Хотя бы то оставшееся время Тэхёна. – А что будет дальше? Меня пугает неизвестность. – Чонгук смотрел на своего парня, тот беззаботно плыл куда-то к середине моря параллельно с Хосоком, но внезапно друзья решили повернуть обратно. Лучи солнца танцевали на их макушках, как когда-то у Юнги с Намджуном, и с берега виднелись лишь два пятнышка, медленно движущихся вдаль. «Как я буду без него?» – Я… боюсь потерять его, хён. Они вообще-то не рассказывали друзьям о своих отношениях, но тем, по-моему, это и не требовалось, парни, похоже, сами уже догадались о том, что Чонгук и Тэхён не просто друзья, но вопросов никаких не задавали. – Кто знает, может быть, мы все встретимся в другой жизни, – задумчиво произнёс Юнги. – Ты веришь в реинкарнацию? – Ну да, типа того. На самом деле неважно, во что именно ты веришь, Чонгук. Ты можешь верить в перерождение, судьбу, космос, смерть, бога, магию и прочее, – и ты будешь человеком. А можешь верить в науку, историю, факты, книги, в обыкновенную жизнь, которая однажды просто заканчивается, – и ты будешь человеком. Нет разницы, во что именно ты веришь, понимаешь? Человек в любом случае остаётся человеком, а вера – это личное, что-то, что питает тебя изнутри и даёт силы жить дальше, возрождает в моменты отчаяния и помогает не погаснуть на половине твоего пути. Вера – сильнейшее лекарство от безысходности, сведшей в тупик. – Юнги делает паузу и кидает один из разноцветных камешков в море, отчего по воде разбегаются волнообразные круги. – Ты веришь во что-нибудь? Чонгук молчит. Он не знает, что можно ответить, а потому просто перебирает песок на пляже, пропуская его сквозь пальцы. Он никогда особо не задумывался, живёт ли внутри него вера во что-то, просто жил, изо дня в день, встречаясь с реалиями существования, и не мыслил о чём-то настолько философском. Однако сейчас юноша пришёл в растерянность, внезапное осознание, что невозможно не верить в абсолютно ничего, накрыло холодной волной и потопило в своих чертогах, заставив барахтаться в поисках вариантов. – Я… я не знаю насчёт себя, но моя мама верила… то есть верит, – исправляется парень, – в судьбу. Когда был ребёнком, не думал о том, что это значит, а она свою веру никому не внушала и не навязывала. Только когда подрос, я попытался понять, что же это значит – верить в предопределённость. – Понял? – Не совсем. Ну, то есть, основа такой веры – это предназначенность, всего, даже сущих мелочей. Её сторонники считают, что каждое событие жизни человека продумано заранее, и не бывает случайностей, они все для чего-то необходимы. Я не могу знать наверняка, что это правда. Да и кто вообще решится уверенно утверждать, что это та самая истина? –Да, верно, – Юнги бросает взгляд на друзей, плещущихся в воде, Хосок бьёт ладонью по воде, и на Тэхёна прилетает водопад брызг, заставляя юношу жмуриться, и тот скорее пытается отплыть дальше от красновлосого, но Хосок лишь смеётся над ним, плывя следом, и начинает колотить по воде сильнее, и по морю бегут волны. – Однако… – после затишья говорит Юнги и ждёт, давая шанс продолжить. Чонгук неоднозначно хмыкает и невольно улыбается, глядя на своего парня, что так отчаянно пытается уплыть от наглого друга ближе к берегу. – Однако сейчас, мне кажется, я ближе всего к такой вере. Ведь если бы мы не собрались поехать в Сеул, если бы не пошёл сильный снегопад, если бы виновный водитель не потерял управление, и нашу машину не сбило, я не оказался бы здесь. Не познакомился с вами и… – Не встретил свою любовь, – заканчивает за него парень. Он тепло улыбается, видя, как смущённо прячет свои глаза брюнет. – Ведь это хотел сказать? – Ну… да, – после некоторой паузы признаётся Чон. – Иными словами, если бы не воля случая, ничего этого бы не было. Так можно ли считать, что всё произошедшее – лишь нелепая случайность? Не поверишь, но я правда начинаю думать, что у обстоятельств есть дальнейшее намерение. Могу ли я так считать? – юноша поднимает растерянный и немного тревожный взгляд на друга, сидящего рядом, и с какой-то тусклой надеждой ждёт его ответ. Юнги лишь хмыкает. – Конечно, можешь. Ты в любом случае человек, помнишь? Значит, у тебя есть право на собственную веру, которое никто не может отнять или потушить. Чонгук не отвечает, только грустная улыбка трогает его губы и вмиг исчезает. Он жмурится от лучей закатного солнца, накрывает глаза рукой в попытке посмотреть на море, и видит, как к нему, широко улыбаясь, бежит мокрый Тэхён, а у него в руках еле заметно переливается что-то. Парень приземляется рядом с брюнетом и раскрывает ладонь. В его руке лежит маленькая перламутровая ракушка, её края переливаются в тёплом свете солнца и отливают сиренево-розовым, рождая безумно красивые переливы. – Тебе нравится? – спрашивает Тэхён и после кивка парня продолжает, – Понятия не имею, каким образом она здесь оказалась, но, нечаянно ступив на неё, я захотел подарить её тебе. Держи, – юноша тянет руку к Чонгуку и вкладывает в его ладонь свою находку. Брюнет смотрит на ракушку, на которой ещё блестят не успевшие высохнуть капельки воды, вертит её и показывает Юнги, который улыбается ему, и, незаметно кинув взгляд на Тэхёна, который, как ему кажется, намеренно его избегает, поднимается и идёт к Хосоку, вопящему что-то про обиду брошенного в огромном океане. – Это море, дурак, – смеётся в ответ Тэхён и переводит взгляд на Чонгука. Тот сидит с поджатыми к груди коленками и грустно смотрит на горящий горизонт. Разве можно так хотеть человека? Без пошлости; просто желать, чтобы он всегда был рядом, видеть его солнечную улыбку каждый день, слушать занимательные истории и рассказывать свои собственные, крепко обнимать и таять в его объятиях, когда захочется, смеяться над шутками, какими бы глупыми они не были, утопать в поцелуях, когда весь мир перестаёт существовать и лишь человек напротив способен тебя спасти? Просто быть счастливым настолько, что хочется петь, танцевать, смеяться до слёз, до боли в животе от собственного счастья. Можно ли так желать человека? Тэхён понимает, что да. – Эй, – он касается локтя юноши и тот смотрит на его пальцы. – О чём таком вы говорили с Юнги, что ты вдруг погрустнел? – Да нет, всё в порядке… – он придвигается ближе и, взяв руку старшего, сам обвивает себя ей, откидываясь тому на грудь, – просто мысли о неизбежном всё никак не дают покоя, не бери в голову… – Чонгук, – вдруг серьёзно говорит русый юноша, и в его голосе слышна усталая злоба, – мы же обсуждали это. Отпусти эти мысли и.. – Это не так просто, – перебивает его брюнет, – я стараюсь это сделать, правда, пытаюсь абстрагироваться от них, но… выходит как-то не очень. Закатное солнце начинает медленно опускаться за горизонт, а гладь воды потихоньку теряет свой жёлтый свет, становясь по-обыкновенному сине-лиловой. Тэхён обнимает Чонгука крепче и запоздало понимает, что своей мокрой одеждой намочил одежду парня, уже хочет отстраниться, но руки брюнета не позволяют этого сделать, цепляясь за русого юношу, точно за спасательный круг в огромном и страшном море, где кроме никого совершенно ничего нет. Тэ кладёт свой подбородок на плечо парня и, так же как и он, смотрит на двух друзей, резвящихся в воде, по чьим фигурам скользят медовые солнечные лучи, стекая в море и расползаясь по нему неровными сгустками. – Я не хочу возвращаться, Тэ. Без тебя не хочу, – тихо шепчет темноволосый юноша, а Тэхён чувствует его тонкие пальцы, которыми он неосознанно впивает в предплечье русого парня. – Я не хочу возвращаться без тебя. Тэхён лишь прикрывает глаза и тяжело вздыхает, ничего не отвечая. Он чувствует прилетевший откуда-то с моря ветер, как тот трогает его волосы и невесомо мажет по щеке. Кто он такой, чтобы идти наперекор судьбе (возможно, той самой, о которой говорил Чонгук), да и есть ли у него возможность?.. А потому он вдыхает уже ставший родным запах любимого человека в своих объятиях и наблюдает, как пламенный диск солнца скрывается за полосой горизонта.