К лешему!

Раз в несколько месяцев Яга посылала их всех к лешему. Лешего звали Понамарий, и в лесу у него был свой учебно-военный полигон, по которому он с огромным удовольствием гонял «воинов стола и стула». В первый раз увидев его, даже Муромец крякнул от удивления: вместо сухонького старичка с бородой из мха, их встретил крепко сбитый, приземистый мужик с хмурой рожей и недобро горящими глазками-угольками. Обрадовался им как родным. Отдел тогда приехал почти в полном составе, не было только Галочки и Баюна, пропадающего в очередной командировке. Оглядев царевича, Тёмного, богатыря и чёрта, леший потер широченные, как лопаты, ладони и довольно осклабился. Отдел напрягся. Понамарий за просто так их по лесу не гонял. Был леший себе на уме и с выдумкой, тасовал их как опытный шулер колоду карт. Из Тринадцатого с Иваном со временем сложилась отличная разведывательно-диверсионная двойка. Юркий, умеющий быть неприметным, чёрт обладал прекрасной зрительной памятью и быстро ориентировался в пространстве, что позволяло ему скакать козлом почти по всему полигону через порталы, но боец из него был совсем никакой. В напарники к нему отлично подошел Иван: стремительный, способный мгновенно оценивать ситуацию, умеющий как в защиту, так и в нападение. Кощей, к примеру, Тринадцатого «потерял» у первой же цели. Зубоскалящий Понамарий, оттирая краску с комбинезона чертёнка, пояснил Тёмному, что тот по своей сути боец-одиночка и, увлекаясь боем, не замечает ничего, кроме врага. Кощей нахмурился и попросил поставить его в пару с Иваном. Они собрали все цели и достигли базы, но наблюдающий за ними леший с каждой минутой всё больше мрачнел, отчетливо скрепя зубами. - Это безобразие, а не работа в команде! Будь вы обычными бойцами, вас бы положили ещё до первой цели. Сначала тебя, – узловатый палец ткнулся в грудь опасно сощурившегося Тёмного. - Потом его. - Понамарий неодобрительно зыркнул на отводящего взгляд Ивана. - Это не «спина к спине», это даже не «защита-нападение», это чёрт знает что такое! Один прёт в круговой обороне, второй как ромашка на буксире. Кощей, ты царевичу даже прикрывать себя не позволяешь, да хотя бы щитом воспользоваться! Ты ему Иглу зачем дал, чтобы он красивый ходил?! Илья Муромец, ожидаемо, показал себя отличным атакующим - пробить его было почти нереально. При этом богатырь обладал не только невероятной силой, смелостью и решительностью, но так же был блестящим тактиком. Леший довольно жмурился, когда ему приходилось наблюдать взаимодействие всей команды Отдела. Муромец умудрялся даже Кощея правильно использовать. Не особо церемонясь с собственным руководством, он разумно считал, что на поле боя звание главнокомандующего дает полное право задействовать боевые единицы по своему усмотрению. Вот тогда и Иван раскрывался и Тринадцатого никто не «терял». С Кощеем и Иваном работать пришлось отдельно и не только на полигоне. Тёмного никак не удавалось переломить: при возникновении опасности он брал всё под свой контроль, полностью переключаясь на инстинкты и вынуждая Ивана сосредотачиваться на том, чтобы не мешать. Понамарий злился, ругался, ставил их друг против друга. Глядя на этот - прости, господи – поединок, язвительно советовал завалиться уже вместе в кусты, раз уж девки не дают, потому что это не бой, а сплошное непотребство. *** Иван после таких поединков подолгу стоял в душе, прикрыв глаза и пытаясь унять разгоряченное тело. Возбуждение на самом деле бурлило в крови, требуя выхода. Вот только тому, чьих ласк действительно хотелось, показываться в таком виде было нельзя. Поэтому Иван переключал воду на холодную, с горечью вспоминая сколько раз, появившееся было, возбуждение угасало, стоило им с Кощеем оказаться в руках друг друга. Он любил Тёмного и хотел быть с ним во всех смыслах, но собственному телу было безразлично, оно физически не желало Кощея, и тот с этим смирился. Принял. Вот только Иван всё равно чувствовал вину, поэтому подавлял в себе любой намек на возбуждение. Они как-то даже поссорились из-за этого. Прогрессивный Иван вычитал несколько способов как доставить удовольствие, не будучи возбужденным самому, но Кощей, внезапно, воспротивился. Он не желал получать наслаждение один. Иван тогда довольно резко напомнил Тёмному, что когда-то ему ничего не мешало соблазнять пленного царевича, на что у Кощея глаза стали как два промерзших до дна озера и они несколько дней общались друг с другом исключительно в официальном тоне и по рабочим вопросам. *** Иван горько усмехнулся, выключая воду. Быстро обтеревшись полотенцем насухо, он вышел из крохотной душевой в единственную комнату небольшого домика, который они делили с Кощеем. Тёмный, принявший душ первым, пристально глянул на него с одной из двух кроватей. Поднялся, двигаясь с обманчивой ленцой, словно давая Ивану время потянуться за одеждой, но тот так и стоял в одном полотенце на бедрах, наблюдая за его приближением. Первое прикосновение губ было очень легким. Иван шагнул ближе, обнимая за талию, с удовольствием скользя ладонями по сильной, узкой спине. Углубляя поцелуй, лаская прохладный рот Тёмного, царевич словно из родника пил, жадно припадая к узким, но мягким, отзывчивым губам. Он не отследил, как и когда они оказались на кровати. Томная нега приятно разливалась по всему телу и голова сама откинулась назад, открывая шею под короткие, кусачие поцелуи. Кощей мог нежить его так до утра: то оглаживая слегка касаясь и улыбаясь, когда Иван сам выворачивался и принимался выцеловывать гибкое тело, то с рычанием подминал его под себя, вздергивая руки над головой и терзая припухшие губы жадными, почти грубыми поцелуями. Иван, ощущая его предельное возбуждение, расслаблялся, полностью подчиняясь желаниям Кощея. Но тот никогда не пересекал собственной черты: сорвано дыша, либо уходил в ванную, либо укладывался рядом, прижимаясь всем телом, зарывшись лицом в растрепанные волосы царевича, ожидая, когда возбуждение схлынет само. Вот и сейчас, ощущая на шее его постепенно выравнивающееся дыхание, Иван мягко перебирал пальцами длинные льняные пряди. Он сонно думал, что спать им осталось до побудки не больше пары часов. День их ждал долгий и сложный. Сложный - это было очень метко и в точку. Пошуршав о чем-то с Муромцем и недолго посовещавшись с Ягой, Понамарий отправил Ивана с Кощеем в город к… учителю танцев! Василий Дмитриевич - спортивный, подтянутый мужчина сорока семи лет, с проседью в зачесанных назад черных волосах - выглядел жёстким даже издалека. Осанка, разворот плеч, движения – всё в нем было полно укрощённой стремительности. Чуть склонив голову с ястребиным профилем, он выслушал от Понамария проблему и, окинув цепким взглядом недоумевающих «учеников», попросил их переодеться и встать к станку. Ухмыляющийся леший выдал напарникам по пакету, в котором оказались черные мягкие брюки с футболкой, и уже от двери сообщил, что заберёт «соколиков» через пару часов. Иван с Кощеем не совсем понимали, что от них хотят, но через полчаса начали улавливать суть происходящего. Василий Дмитриевич не пытался вбить в них всю танцевальную программу за час. Его целью были несколько основных шагов вальса, которые сказочники довольно быстро освоили, что для опытных бойцов, в принципе, не сложно. Уже ничему не удивляясь, Иван только понимающе хмыкнул, когда учитель поставил Кощея на позицию ведущего. Они оба им невольно залюбовались: королевская осанка, гордо вскинутая голова - весь он был, словно стремительный росчерк пера, как гибкий хлыст с его опасной скрытой силой. Бесстрашно шагнув в ожидающие объятия, царевич позволил вести себя в медленном вальсе, пока они оба заново привыкали друг к другу, ловя общий ритм. Василий Дмитриевич наблюдал за ними со стороны, не вмешиваясь и никак не комментируя, только методично отсчитывал ритм и давал короткие команды на разворот. - А теперь поменялись. И вот тут у них случилась первая заминка: Кощей никак не мог перестроиться. Он то и дело сбивался, перехватывал ведущую роль, одергивал себя и вновь, почти агрессивно, пытался подмять партнёра. Выдержка Василия Дмитриевича была такой же несгибаемой, как и его осанка. Они начинали снова и снова, пока Ивану не стало казаться, что в мире, кроме неумолимого «раз-два-три» и их с Кощеем противостояния, не осталось больше ничего. Когда Василий Дмитриевич изменил ритм, они оба были уже порядком на взводе, и стремительная музыка только подогрела их злой азарт. В какой-то момент Кощей уловил во взгляде Ивана разгорающийся там вызов и обжигающее обещание. Словно завороженный, он потянулся за этим неукротимым огнём, не обращая внимания, что царевич перехватил их руки и увлек за собой. В глазах Ивана искрился теплый смех, когда Тёмный уже осознанно подхватил ритм, следуя за ним в стремительном, чувственном танце, ощущая их как единое целое. Они сделали ещё пару кругов, ведя то один, то другой, когда музыка, громыхнув на последних аккордах, неожиданно стихла и в тишине раздались сдержанные аплодисменты. - Думаю, первые шаги к тому, что бы быть равноценными партнёрами вы сделали вполне успешно. *** Впоследствии, на полигоне, Кощей и Иван вполне успешно закрепили «приобретенный инстинкт», чувствуя друг друга в бою на каком-то совершенно ином, особом уровне, не совсем понятном даже Понамарию. Леший покрутил так и эдак, но копать глубже не стал. Ни к чему.