Поверь мне в последний раз

-Ты так просто уедешь? -А нам нужны сопли и крики на прощание? -Нет, нет, я не... Нет. - Чондэ замотал головой, оставаясь на безопасном для себя расстоянии. Исин, стоящий напротив, смотрел внимательно, не упускал ни одну деталь в изменение поведения и бысто, почти мгновенно, понял, что его стараются отстранить. - Звони хотя бы раз в пару месяцев. -Ты настолько мне не веришь? -Я просто знаю тебя. Если что всегда могу подойти к Чунмёну. -Я буду звонить каждый день. Поверь мне. - Чжан протянул руку вперёд и с терпением ждал пока младший возьмёт её. Чондэ колебался, но вложил свою руку в раскрытую ладонь и оказался в крепких объятьях. Исин приподнял рукой подбородок Чондэ, опуская вторую руку на талию, и поцеловал приоткрытые губы. Закрыв глаза, Чен ответил на поцелуй, позволяя делать с собой все что угодно. Его руки упёрлись в грудь старшего, когда воздуха стало не хватать. Исин отошёл к двери за чемоданом и повернулся назад. -Иди уже, остальные давно в аэропорту. -Точно не поедешь проводить меня? -Нет переоценивай меня. -До встречи. - Чондэ молча отвернулся и дождался хлопка входной двери, позволяя эмоциям затопить себя, падая на пол. Самолёт отливал блеском, и Исин посчитал нужным сфоткать его и отправить Чондэ. Ким, получивший сообщение, смотрел на блеск корпуса в лучах заката и ему хотелось исчезнуть. " Я верю тебе". Лэй улыбнулся сообщению и отключил телефон. *** Кто же мог знать, что он соврал. Ежедневные звонки стали еженедельными, затем ежемесячными. Чондэ терял веру в улыбку по ту сторону экрана. -Прости, Дэ, меня зовут. Я позвоню завтра. - Экран меняется, показывая одиннадцать вечера в Китае. Чондэ усмехается, так и хочется съязвить, бросить колкость. Просто чтоб не ему одному было больно. -Хён, я войду? - Сехун мнётся на пороге. -Проходи. - Младший садится на край кровати, выглядывая из под чёлки. - Что-то случилось? -Возможно. -С чем это связанно? -Я может лезу не туда, но у нас похожие ситуации. Исин сейчас в Китае, также как и Тао. Я подумал, что тебе нужна поддержка. - О прячет глаза. Все в группе помнят, что Чондэ подпускает к себе только Исина и Сехуна. Чен безразлично пожимает плечами. -Можешь идти. -Хён? -Я знаю, что тебя прислал Чунмён, и не надо через тебя со мной говорить. Ты этого не хочешь, я тоже. Я в порядке. Спокойной ночи. -Хён. -Спокойной. Ночи. -Спокойной. - Сехун тянется рукой, но вовремя себя останавливает и тихо прикрывает за собой дверь. Чондэ думает, что поступил грубо, но лепестки бромелии не дают надолго задуматься. Лепестки царапают горло, вырываясь вместе с кровью, скользя по повреждённым стенкам горла наружу. С сожалением оглядывая испорченное постельное бельё, он убирает его в мешок, стеля новое. *** -Я позвоню завтра, прости. Я правда устал. По... -Постой. Я не займу много времени. -Я позвоню утром. -Через два месяца, ага. Проходил уже. -Чондэ. -Исин. Мне нужен ответ на один вопрос. Всего один. -Ладно. -Вы снова вместе? -Что? Нет, боже, нет. Как ты мог такое подумать? Не забивай голову лишним. Мы не вместе. Договорились? -Ага. Пока. - Чондэ первым кладёт трубку, вытирая слёзы и лепестки с кровью. Дрожащими пальцами открывает диалог с Ифанем. Единственное сообщение - вчерашняя фотография. Счастливый Исин, как раз с новой причёской, что не даёт сомневаться, в объятьях Ву. Что ж, его снова обвели вокруг пальца. Неоткрытая пачка сигарет на подоконнике как раз кстати. Прохладный ветер бьёт в лицо, пуская дым на глаза. Сигарета летит вниз, и его сердце кажется тоже. *** Больно. Ему больно. Исин стоит всего через Чонина и улыбается фотографу. Чондэ подходит ближе к Кенсу, обнимая. Когда Су забирают, единственный с кем не прощается Исин, оказывается Чондэ. Как вспышка дешёвой камеры. Вот он прилетел, чтобы проводить Кенсу, а вот он уже убегает на рейс. В диалоговом окне светится фотография самолёта. Об извинениях никто и не думает. Чондэ возвращается в общежитие отдельно от всех. Стоит у раковины в запертой ванне и думает, как же Исин полюбил такие цветы. Бромелия уже не лепестками, целым бутоном лежит на ладони. Он чувствует подступающие удушение. Телефон в руках трясётся и выпадает. Кому: Ифань. Береги его. Ладно? Ответ уже неважен, и он открывает общий чат группы. Вы: Спасибо. Тут же градом сыплются сообщения, но телефон падает на пол вместе с Чондэ. В дверь ванной стучат, голоса зовут. Чондэ сворачивается клубочком, кашляя целыми бутонами, окраплёнными кровью. Ускользающие сознание ловит глухой удар в дверь, а дальше долгожданная пустота. *** Кто-то держит его за руку и тихо плачет. Веки налиты свинцом, открывать их тяжело, но возможно. Яркий свет ударяет по неподготовленным глазам, но ожидаемого раздражения не чувствуется. -Чондэ! - Исин выпрямляется на стуле, стирая рукой мокрые дорожки. - Как ты? -Никак. Что я здесь делаю? -Ты, - Лэй борется с собственными эмоциями и продолжает, - у тебя была операция. Почему ты не сказал? -Я сам не знал, что у меня была операция. Откуда я мог о ней знать? -Я не про это. Ханахаки. Почему? -А что бы изменилось? Ты прилетел бы от своего Ву? Ради меня? Смешно. -Чондэ. -Мы сами виноваты в своих ошибках. И лучше бы я умер, чем то, что я чувствую сейчас. Потому что я ничего не чувствую. Думаю, на этом можно закончить. Уходи. -Я -Убирайся! - Исин отшатывается, почти падая со стула, и встаёт, оборачиваясь у двери. - Я больше тебе не верю, Чжан Исин. Хлопок двери, как разбитые чувства, осадком в душе. И Чондэ единственный знает, что до сих пор болен. *** -Как это могло произойти?! -Мы не знаем. - Кладбище слишком мрачное, но все слишком подавленны. Группа стоит в полном составе. Почти. Белая надгробная плита выделяется среди прочих. На камне выведенно: Мы сами виноваты в своих ошибках. Одиннадцать человек стоят кругом, как бы отгораживая могилу. Каждый что-то говорит. Кто-то тихо, кто-то громко, кто-то со слезами и срывающимся голосом. Становится тихо, почти все уходят к машине. Исин кладёт бутон незабудки на плиту. Шепчет, касаясь кончиками пальцев холодного камня. -Мы скоро встретимся. Поверь мне в последний раз. И только Исин знает, что незабудка настоящая.