Спаси, если сможешь

      Чонгук не может заснуть. И дело не в нескольких чашках крепкого кофе перед сном, неудобной жесткой постели и духоты в комнате с открытым настеж окном. Да даже не в лае собак за этим чертовым окном и не в фонаре, что так любезно освещает всю комнату с улицы и слепит глаза даже под веками. Все дело в нескончаемом потоке мыслей. И ладно, если бы это было что-то важное, но "Дать Чимину подзатыльник, ибо нехрен соблазнять Джина на виду у Намджуна" Чонгук отнести к важному не в состоянии. Да он даже заснуть не в состоянии, хотя под веками уже горит все, что только можно и тело явно просит отдохнуть. Тело просит, уже буквально встает на колени и молится всем богам, в кого верит и не верит тоже, но мозг - сто процентов нет. Он бы непрочь проваляться так всю ночь, да только вот завтра полугодовые тесты почти по всем предметам, и заснуть там он просто не имеет права.       Он бы еще долго лежал с закрытыми глазами и думал о всякой хрени, если бы не захотел пить. Чонгук лежит еще какое-то время, пытаясь разлепить веки, но их как будто супер-клеем слепили, а жажда уже достягает предела "утро после знатной попойки", поэтому он просто встает с закрытыми глазами и на ощупь направляется к выходу из комнаты.       Глаза открыть ему все-таки приходится. По дороге он натыкается плечом на вроде как шкаф, и что-то падает с громким звуком, что эхом расходится по тихой пустой квартире. Чонгук молится, чтобы это была не любимая мамина ваза. Под ногами оказывается какая-то слишком вытянутая для среднестатистической книга, открывшаяся ровно в середине.       Похоже на сцену из какой-то тупой и не блещущей сюжетом дорамы, где главная героиня натыкается на вложенное в книгу письмо и разыскивает адресата, которым оказывается богатый красавчик, - думает Чонгук прежде чем поднять эту на первый взгляд книгу. На первый взгляд книга оказывается старым фотоальбомом, которому –сколько?– больше шести лет. Во вставках на толстых страницах альбома немного выцвевшие фотографии их компании. Всей компании. Вот на этой они, все семеро, в какой-то фотокабинке строят рожицы. А здесь они в той же кабинке напялили какие-то супер стремные очки и пытаются выглядеть то ли крутыми, то ли пиздецки глупыми, Чон еще не разобрался. Вот они сидят на старом вагоне поезда и дурачатся. Чимин щипает Чонгука, Чонгук отталкивает Чимина, Хосок-хен и Джин-хен над ними ржут, и Чон готов поклясться, что слышит эту смесь звуков стеклоочистителя и крик подбитой чайки. Намджун ерошит Юнги волосы, а тот лишь смотрит на всех как на умственно отсталых, – Но горячо любимых!, –добавляет голос Чимина в голове Чонгука, детей. Чонгук забывает, зачем вообще вставал и присаживается на край кровати, продолжая смотреть и смотреть, задерживаясь подолгу на одном-единственном лице.       После того, как весь альбом просмотрен от корки до корки и чуть ли не изнасилован взглядом, Чонгук откидывается на спинку кровати и думает, думает, думает. Тэхен.       Уже прошел год с тех пор, как его не стало, и за этот год в их компании почти ничего не поменялось. Чимин все такой же тактильный, но когда в комнату заходит Юнги, то сразу прилипает к нему и не отходит почти ни на шаг, а Юнги вроде и не сильно против. Поворчит немного ради репутации злобного карлика, да успокоится. Джин и Джун тоже вертятся друг возле друга, Намджун всегда все ломает и ни при каких обстоятельствах не допускается на кухню – обитель Сокджина, и виновато улыбается, сверкая своими ямочками. Джин же на это сначала ворчит, тоже для поддержания репутации, только не злобного карлика, а мамочки всея бантан (никто не помнит откуда, но это официальное название их стада), а потом шутит по-стариковски и все смеются, но не от обычно неудачной шутки, а от звука стеклоочистителя вместо нормального человеческого смеха. Хосок так и остался Хосоком, с его дурацкими, но родными обнимашками и смехом, криками на всю улицу и танцами после выпивки. А Чонгук... все тот же Чон Чонгук. Лучший во всем, чем иногда любит бесить Чимина, улыбающийся своей кроличьей улыбкой и обижающийся на ласковое "кролик", которым иногда называют его старшие.       Почти ничего не изменилось, кроме очаровательно глупых слов в редкой тишине, сказанных глубоким красивым голосом, отсутствующей квадратной улыбки, пустого места на диване и такого же почему-то пустого места в сердце одного кролика.       Ему ведь нравился Тэхен. Это не было любовью или влюбленностью, когда в животе бабочки и сердечки в глазах. Это было похоже на что-то странное, но определенно уютное и теплое, такое ощущение, чем-то схожее с тем, когда ты возвращаешься с холодной и серой улицы в теплый и родной дом, укутываешься в одеяло с чашкой горячего чая и думаешь, как все прекрасно. Когда ты приходишь и понимаешь, что тебя ждали, ведь на тебя набрасываются, чуть ли не роняя обоих на пол с воплями: "Чонгуки пришел!", а потом долго не хотят отпускать, пока злая мамочка Джин не хлопнет обоих по плечам и не скажет, чтобы оба шли в комнату, а то простудятся, а для беготни по всем аптекам Сеула он слишком стар. Когда на тебя смотрят преданными глазами щенка и улыбаются особой улыбкой, и ты улыбаешься в ответ, а потом вы смеетесь как ненормальные. Когда ты скучаешь ужасно от того, что вы не виделись несколько дней, а потом на кончиках пальцев такое приятно-неприятное покалывание от ожидания скорой встречи. Нет, это была не влюбленность, как в фильмах, а что-то явно большее. Если бы можно было вернуть время вспять, то Чон бы помог. Он бы все сделал ради Тэ.

***

      Чонгук сейчас идет в привычной компании из шести человек и... Стоп. Шести? Чонгук думает, что ему пора проверить зрение и то, умеет ли он считать, потому что их не может быть шесть, не считая его. Если только Намджун не пригласил еще кого-то, но он никого не приглашал. Пересчитав всех, он понял, что их действительно семь. Вот Сокджин и Намджун о чем-то разговаривают, и Намджун все время порывается взять первого за руку, но останавливается в последний момент и одергивает руку. Вот Хосок привычно вопит о какой-то жутко интересной херне, а Чимин и Юнги слушают, ибо делать им ничего не остается. А чуть впереди самого Чона идет еще один, и не узнать этот затылок Чонгук просто не может. Тэхен. Какая-то легкость и радость заполняют Чонгука и он ощущает привычное покалывание на кончиках пальцев. Где-то на закоулках сознания Чонгук понимает, что это было раньше, он все это вроде как помнит. Если это сон, то Чонгук не хочет, чтобы он заканчивался. Дежавю, думает он и подходит ближе к какому-то одинокому Тэ.       – Хен? Все хорошо? - заглядывает в глаза.       Тэхен смотрит в глаза Чону, но сам Чонгук думает, что смотрит он намного глубже, куда-то в душу или сердце. А потом ярко улыбается и лезет обнимать Чонгука. Чон не против и никогда не будет, поэтому лишь сильнее прижимается к такому теплому Тэ.       – Ой, только посмотрите на них, сладкая парочка, - смеется Джин, – хорошо смотритесь вместе. Чонгук помнит, что в прошлый раз он ничего не говорил. Возможно, так и надо было сделать, но...       – Вы с Джун-хеном тоже хорошо смотритесь. ...иногда так сложно держать язык за зубами.       Повисает неловкая тишина. Тэхен внимательно и слишком долго смотрит на Чонгука, но тот пытается не обращать внимание, потому что сейчас на него смотрит даже Юнги, который плевать хотел на отношения. Затянувшуюся паузу покрывает Сокджин:       – С Джуни? Мы? Ребенок, у тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты уже в отношения родителей лезешь, что за наглец? - возмущается Джин и добавляет тихо, – Но было бы неплохо...       – Неплохо - что? - В самые важные моменты своей жизни Намджун имеет свойство безбожно тупить.       – А то сам не понял, - шипит Джин, но после недоуменного взгляда продолжает, – Ну вот это вот их... Тэгуково... Ай-й, ну...       Намджун не понимает ровно до тех пор, пока после этих слов и недовольного всплеска руками, он не ощущает легкое прикосновение чужих обветренных, но мягких губ к своей щеке. Уши и скулы Намджуна мгновенно краснеют, но Сокджин, сам немного порозовевший, притворяется, что совсем не замечает этого, смотрит в глаза Джуну.       – Джуни, этот малец только что назвал нас парочкой голубков и я очень хочу, чтобы он сказал правду, что думаешь?       – Это ты сейчас мне так в любви признался?       – Это я сейчас тебе так в любви признался.       Намджун не отвечает, но обнимает и поднимает Сокджина с земли, кружась и светя своими ямочками, а Джин кричит и просит немедленно его отпустить, а то возьмет свои слова назад, но уже поздно. Все смеются, Хосок так сильно хлопает по плечу Чимина, что тот падает и теперь все смеются уже над ним, пока Юнги не ворчит что-то типа "Зачем ты уронил мне ребенка" и не помогает отряхнуть грязь с куртки Пака. Все так хорошо и как-то правильно, что Чонгук ярко улыбается в объятьях Тэхена, и прячет лицо в чужой одежде. Вдыхает сладковатый запах и прикрывает глаза, возможно, на чуть большее время, чем следовало бы.

***

      Просыпается Чонгук в своей постели и понимает, что ничего не понимает. Он определенно помнит все. Он помнит Тэ, его взгляд, который сначала показался холодным, его объятья и улыбку. Он помнит покрасневшего Намджуна и признающегося в чувствах Сокджина. Помнит павшего от руки Хосока Чимина и Юнги, помогающего ему подняться. Но еще он помнит и другое. Это уже происходило с ним, и в тот раз все было не так.       В тот раз он промолчал, а Тэхен заслонил его собой и с грозным видом сказал:       – Мамочка, не смущай мне тут кроликов, а то я папочку Намджуна на кухню к тебе приведу.       – Не посмеешь, -прошептал бледный как полотно Джин.       И все засмеялись. Все, кроме самого папочки Намджуна. А потом Чонгук хоть и был в какой-то мере отомщен, но все равно обиделся на Тэхена и не разговаривал с ним целый день, ибо нехрен его кроликом называть, он и обидку кинуть может.       Чонгук решил не мучаться догадками и позвонить самому умному из них, чтобы спросить об этом. И похуй, что сейчас шесть тринадцать утра.       – Намджун-хен? Можешь вспомнить для меня кое-что? На другом конце трубки слышен отборный мат.       – Чонгук, ты сейчас, блять, серьезно? Знаешь такое понятие как тактичность? Думаю, нет. Какого хуя ты разбудил меня в ебаные шесть утра?!       – Не в шесть, а в шесть пятнадцать, хен. Мне нужна твоя помощь. Это срочно, и да, это не могло подождать еще несколько часов, так что уж прости, поможешь?       – Господи помилуй, что-то настолько срочное? Окей, что там?       – В общем... Помнишь, год назад, когда, эм... Тэ был... ну, ты понял. Вот, когда мы куда-то шли и он обнял меня, вы тогда разговаривали с Джин-хеном и он назвал нас с Тэ сладкой парочкой? Что я тогда сказал? Несколько секунд слышна какая-то возня на заднем плане, прежде чем Намджун начинает говорить: – Почему ты решил это вспомнить? Ладно, не хочу знать. Тогда... Конечно, я помню. Ты сказал, что мы тоже хорошо смотрится вместе или что-то в этом плане, и в тот день мы с Джином начали встречаться. Я сейчас правда не хочу знать зачем тебе эта информация понадобилась, но когда я высплюсь, то обязательно у тебя спрошу, потому что сейчас мой главный интерес - пойти спать. Спокойной ночи.       Короткие гудки и что-то надломанное в сердце или мозге Чонгука, он не определился.