апофеник.

Феличиано говорит, что по гороскопу у них совместимость не очень. Квартира Родериха если и не пропахла кофе, то он сам — однозначно. Мальчик, сидящий на кофеине, как на героине (но героиновые наркоманы знают, на что идут). Фели же лёгкий и сладкий, как сахарная вата. Гилберт перебрал тысячи сайтов с гороскопами, но так и не нашёл ни одного, где сказано, что у рыб и козерогов ничего не выйдет. — Не понимаю, откуда он это взял, — он впервые не ставит под сомнение навыки Родериха в мытье посуды, указывая на эти злосчастные ободки на чашках. — Может, что-то перепутал? — Родерих убавляет громкость телевизора. Размеренный бубнёж диктора о каких-то внеземных цивилизациях даже не вызывает негатива. — Знак зодиака твой забыл, к примеру. — У меня дата рождения на странице указана, — ещё немного, и он начнёт искать ответ в этих противных бабских журналах про косметику и сплетни. Ужасно. Гилберт снова проверяет сообщения. Сахарная вата тает на солнце и превращается в липкий сахар. Феличиано в сети. Феличиано сделал сотню новых постов за последний день, больше половины из которых были либо фотками, либо скринами переписок. Феличиано его игнорирует. Гилберт снова отводит взгляд и пялится в произвольную точку, потому что в телефон уже невыносимо (и дело не в том, что глаза устают). — Пытаешься гадать? — Родерих подсаживается ближе и вглядывается в чашку с почти что неподдельным интересом. — Умеешь? — Гилберт протягивает чашку и на пару секунд их руки даже соприкасаются. Гилберт почти что ничего не почувствовал. Родерих смотрит с таким умным видом, что начинает казаться, будто он правда в этом разбирается. А ведь он и так почти что разбирается. Солнце уже зашло. День уже идёт на убыль, а Гилберт так ни разу не сбегал с Феличиано за джелато. — Гуща говорит мне, что сегодня ты моешь посуду. Гилберту почему-то очень смешно. — А ещё я вспомнил, что однажды использовал в качестве подставки под чашку какой-то журнал Лизхен, — Гилберта передергивает. — И могу по доброте душевной одолжить его тебе. Там, насколько я знаю, иногда печатают что-то такое. Гилберт тратит на раздумья меньше минуты, и это в будущем заставит его занервничать. Но не сейчас. Потом. — Лучше я научу тебя, как правильно мыть кружки. Гилберт мог бы отключить уведомления на телефоне, но знает, что Феличиано всё равно не напишет. Ни одна из просмотренных Гилбертом квазинаучных короткометражек про астрологию, ни одна из прочитанных статей ни на йоту не приблизит Гилберта к пониманию их несовместимости. Потому что Феличиано тогда сказал это наугад.