Серенький Ангел

Она фея, а я ангел, самый обычный, каких много на небесах, и крылья у меня были не белого цвета, как у Старших, а серого. Пока летаешь с поручениями туда-сюда между небесами и Землей, наступает такая апатия, что просто складываешь их где-нибудь в безлюдном месте и засыпаешь, прикрывая ими свою наготу. Проснувшись, я увидел её – у нее были такие легкие, прозрачные крылышки – бабочки, она летала над ромашковым лугом, собирая нектар. Она вся была полна света и молочной девичьей спелости. Нижний уровень. Недофея, скоро отдадут ее замуж за какого–нибудь сатира, и будет он ее унижать и заставлять работать, пока не станет феей зла. Такая судьба у всех недофеечек-полукровок. А она такая прелестная в своем прозрачном хитончике, с нежным румянцем по всему телу. Ох, что-то я задержался! Пора мне с отчетом в небесную канцелярию! Господи, прости меня! Она, не заметив меня, сняла хитончик и стала плескаться в ближайшем ручейке, омывая себя нежными перстами. Я почувствовал, что возбудился. Вообще-то я спокойно относился к девушкам, знал, что между нами могут быть пары, но это свойство высших – они рожают херувимов. Потом проходят школу и: или вверх – в Серафимы – недостижимые, или в такие как я - простые вестники порученцы-одиночки. Но это просто я не знаю что! Она невозможная бесстыдница! Что творит? - Эй! Послушайте! Огладываться надо иногда! – ну вот, теперь она покраснела вся! И замерла…прямо так, блин! С ручкою меж прелестно расставленных ножек! - Аххх… Вы?! - Да вот я! – Боже, стараюсь не смотреть на себя внизу! Член стоял колом! - Да как вы смеете? Думаете ангел и все можно? Подглядываете за невинной девушкой? - Ага, кто еще за кем, хотелось бы знать! Руку все же уберите, девушка! - Моя рука, чего хочу, то и делаю! - Вода холодная, простынешь, ни одни сатир замуж не возьмет! Родить не сможешь, дурочка! - Сам такой! – и заплакала… - Ты чего? - Да ну вас всех! «Иди за него, он богатый, у него пять жен, будешь младшенькой, самой любимой» - ненавижу! Тетку свою, Фею березовой рощи, она сама влюблена в него, как кошка, вот и пихает, лишь бы с глаз долой! - А родители? - А кто их спросит: папа эльф, у него самого сын есть, ему все равно, что со мной станется, а мама… сгорела в пожаре в жаркое лето. Ручей высох, и никто не спас ее. Не услышали или не захотели. Теперь вот, свадьба через месяц с этим козлоногим. - Руку убери? - Тебе какое дело? - Такое… - я отвел крыло, и она ахнула, увидев мою возбужденную плоть. - Возьми меня? – тихо прошептала она. - С ума сошла? Тебя же изгонят! - Пусть! Все лучше, чем шестой наложницей у козлоного старика. Прошу тебя? Не мог ей отказать… Ну, не в моей это власти! Я привлек ее к себе и медленно поцеловал. Она приникла к моим губам, я пил ее губы, вторгаясь в ее сладкий от цветочной пыльцы рот. - Хочу тебя… - прошептала она, раздвигая ножки. Я положил свою руку на ее прохладное от проточной воды лоно и погрузил в нее свои пальцы, она широко раскрыла глаза и охнула. - Ты такой красивый, ты умеешь это делать? - Да, нас обучали земной любви. Она просто плавилась у меня в руках, мои пальцы нашли заветную ложбинку и медленно проникли в ее девственную чистоту. - Будет немножко неприятно. - Потерплю. Ох, я тоже живой! Уложил ее на мох, стал поглаживать чуть проклюнувшиеся грудки, оттягивая алые соски. Она, постанывая, еще раскрылась передо мной, и я увидел очаровательную, всю в капельках росы, «беседку любви», я поднес свой уже давно готовый ствол к ее манящей нежности и погрузил в нее только головку. - Мммм – затрепетала она. - Как ты? - Продолжай… Я чуть продвинулся дальше, вот и все, ее девственность подалась под моим напором и пала, пропустив меня во влажную глубину. Она только засопела громче. Я взял ее за бедра, и первый раз толкнулся в нее. - Как хорошо… Я нежно вторгался, растягивая удовольствие, чуть мощнее и назад, медленно заполняя ее узость, она обнимала меня, и я медленно, но верно, входил в нее. Она стонала и подавалась на меня, сначала неуверенно, а потом быстрее. - Не торопись, девочка, получи наслаждение! - Хочу тебя, не бойся сделать мне больно! Тогда я вынул член, поднял ей ножки и вошел до конца до самой глубины, положив руку на ее животик, почувствовал содрогание плоти! И стал методично вбиваться в нее. Потом заметил, что она сжимает меня все сильнее, и я излился в нее. Мы едва дышали, приходя в себя после наших занятий. - Где ты живешь? - Теперь нигде! Я свободная фея! Ты освободил меня от родовых обязанностей и сделал мне лучший из подарков. - Я не могу тебя бросить вот так, сейчас, на произвол судьбы. Она улыбнулась в ответ: - Я же фея и знаю, что мне суждено. Я нарочно приходила сюда каждый день – ждала, когда же ты появишься, Серенький Ангел. - Ты ждала? - Да, и плакала и молилась, чтобы ты прилетел, а когда я увидела, КАК ты спишь такой прекрасный и совершенный, Ангел. Я давно люблю тебя… - Да ты меня не видела никогда! - Видела, когда мама еще была жива… Ангел с серенькими крылышками! Ты такой нежный, ласковый, любимый. Она сама потянулась ко мне, поцеловала в губы и забросила свою ножку на меня. Я провел ладонью по ее нежному животу, скользнув рукой вниз, развел подрагивавшие бедра и погладил еще не остывшую восхитительно манящую промежность. - Еще? - Даааа… - протянула она. Я не заставил себя долго ждать. Вставил ей с размаху и до конца. Она содрогнулась, я натянул ее еще крепче и вышел, оставив в ней головку. Потом вынул весь член и, чуть обмакнув в ее соки, стал водить по промежности вверх-вниз. - Нееет, возьми меня… Я забросил ее ножки на плечи и, вставив только головку и слегка нажав, стал медленно входить, мне было невыносимо приятно вбиваться в ее тело и представлять, как она будет выглядеть беременной, это заводило, я, спустив в нее мощнейшую струю, выйдя, не отпустил ее, покручивая алые соски пальцами обеих рук и глядя прямо в ее бесстыжие глаза, трахал ее уже почти бесчувственное тельце, вдалбливаясь и застревая там. Сосал и мял твердые соски, заставляя ее подаваться на себя. Мое семя и ее соки текли по ногам и, кончив в последний раз, лег на нее, уже не выходя из ее затраханного огненного лона. Вот уже прошло несколько месяцев, как я не имел возможности прилетать к моим девочкам. Я теперь знаю, что такое тоска и любовное томление. Я соскучился, получив поручение я, первым же делом навестил моих любимых. Каштановые волосики моего чуда растрепались, когда она подбежала и прижалась ко мне. Я заметил ее уже округлый животик. - Любимый! - Ну, как вы? - Тебя покормить или сразу? - Сразу! Соскучился по вам, мои девочки! Она легла на теплый мох, а я, разведя ее ножки, стал ласкать ее пальцем, вставляя в ее сочную, набухшую до предела раковину. - Ты так соскучилась? - Да…мммм… Я сосал ее чувственные набухающие соски и нежил ее пальцами, добавляя по одному, пока не почувствовал, что пора. Закинув ее нежные ножки себе на плечи, вошел сразу и на всю длину. Жаркий стон слетел с ее губ. Она, подмахнув, насадилась на меня вся. Я стал быстро вбиваться в ее сливочную нежность, она стонала и выгибалась от моих ласк. - Подожди, я тут кое-что подглядел у эльфов: перевернись и встань на коленки? Она перевернулась и, встав на четвереньки, приподняла попку, так, что влажные нижние губки так аппетитно блестели, я вошел в нее, дотянувшись до сосков, сжал из пальцами и задвигался сильнее, вбиваясь во влажную жаркую глубину, потом, подмяв под себя вошел до конца, двигаясь, пока она сама не начала обнимать меня тугими стенками. Мы едва не уснули, переплетясь телами, и я почти забыл о своем задании. Я должен был спасти душу человека, к которому подступало столько демонов, и они довели его до грани отчаянья. Сейчас я был так слаб – вся энергия ушла на поддержание моих малышек. Я с умилением смотрел, как набухает животик моей девочки, и с каким удовольствием вокруг желанной малышки плещется моя сперма, омывая эмбрион. Только ради этого стоило жить! Потискав еще на прощанье моего пухлячка, заставив её кончить от ласк, я все же полетел на задание. Демонов было четверо, их красные глаза сияли, но я все же вступил в противостояние, и неимоверным усилием отогнал их от души этого «потеряшки» – вверив его душу милосердию Владыки. Они, объединившись атаковали меня, я отбивался, как мог, но расплата за плотскую любовь настигла меня. Я должен был быть «чистым», чувствуя, как силы покидают меня, я взмыл выше облаков в разреженное пространство, недоступное нечисти. Оттуда, нацелившись на нашу с Феечкой "долину любви", я начал свое падение. Мои крылья уже отказывались держать, и я со всего размаху шлепнулся на полянку, и едва увидев, что ко мне спешит моя возлюбленная, я потерял сознание. Питаемый цветочной пыльцой, я медленно восстанавливался. Моя возлюбленная сплела надо мной шалаш, и летние ночи мы коротали, сплетаясь телами. Она втирала в мои крылья особый состав, и постепенно они срослись, вот только изменили цвет: из чисто серых стали пегими – сверху они побелели, а нижний ряд перьев стал темно-серым. - Ты такой красивый, возлюбленный мой, - шептала она, положив голову мне на грудь, обнимала меня руками, а я гладил ее животик. Мои девочки были здоровы и счастливы, а меня мучило беспокойство за нашу судьбу. Что станет с нашей малышкой? Пока мои девочки спали, укрытые моими крыльями, я тихо молился. Времени не было – только рассветы сменялись закатами и солнце луной. Моя возлюбленная собирала для меня росу и нектар, я снова учился ходить, а потом, когда понял, что ничего не болит, попробовал взлететь. Невысоко. Все же слабость давала о себе знать. Мы больше лежали, сжимая в объятиях друг друга, иногда позволяя себе нечто большее. И вот, настал день Судьбы. Я это сразу понял, когда, проснувшись, мы не увидели рассвета – нашу полянку окутал голубоватый туман, и из него вышли Серафим и Херувим – мои родители. Я, трепеща, преклонил перед ними колени. - Наш Серенький, посмотри, как он вырос и каким красивым стал? - Ты прав, дорогой, посмотри на его крылья – кажется, он искупил наш грех? Его крылья изменили окраску! - Серенький, встань, дай нам с папой обнять тебя. Я, чуть дрожа от слабости, поднялся, и тотчас попал в крепкие объятия родителей. Их Сила перетекала в меня, и я снова наполнялся Божественной энергией. Мы уже стали возноситься, когда я вырвался из их крепких объятий, подлетел к замершей моей Феечке обнял ее, чуть сминая ее нежные крылья бабочки. - Родители, позвольте представить вам мою любовь? Она Недофеечка, она носит мое дитя, и я не оставлю ее, какое бы наказание мне не пришлось понести за то, что я полюбил неровню. Мои родители молчали, а потом, яркий луч света прорезал голубоватый туман, позолотил каштановые кудряшки моей возлюбленной, осветил ее маленькую хрупкую фигурку с набухшим животиком, и раскрасил ее испуганное тельце в теплые, розовые тона. Оба мои родителя сдержано вздохнули и улыбнулись: - Ваш союз благословлен самим Создателем! Через несколько месяцев она родила фею с ангельскими крылышками.