Дочь железного

Я была в Королевской Гавани уже чуть больше месяца, и моя жизнь на Драконьем Камне уже казалась давним воспоминанием. Я просыпалась, иногда до восхода солнца, иногда когда положено нормальным принцессам. Ания помогала мне одеваться и пыталась причесать меня не по-южному. Я завтракала с королевой Сансой или леди Терой, потом все утро у меня были уроки с мейстером Пилосом и мальчиками Сивортами. Обедали мы всегда в той части королевских покоев, где жил десница короля и его семья. После того, как восстановили стены, было решено восстановить Башню Десницы, даже еще больше, чем она была раньше. Мария настаивала на том, чтобы готовить самой, а за столом заставляла мейстера Пилоса подтверждать или опровергать ходившие слухи. Я узнала, что двое погибших на Черноводной сыновей Сивортов считают «пропавшими без вести», ведь их тела так и не нашли. – Возможно, они добрались до Вольных Городов. Может, когда они услышат о короле Станнисе, и что их отец стал Десницей, они вернутся. Эти двое всегда были не из привязчивых, каждый раз, когда они уплывали, я иногда думала, а собираются ли они вообще возвращаться, – было негласно принято соглашаться с теорией о «пропаже без вести», ради Марии и ее младших сыновей. Стеффон и Станнис знали, что их браться мертвы, но и они подыгрывали, ради матери. Я поняла это по взглядам, что они время от времени кидали на своего отца, когда заходил разговор на эту тему. Деван Сиворт был сквайром моего отца, так что я видела его столь же часто, как отца – редко. Когда-то мы вместе учились читать, но это было до войны, вечность назад. После обеда занятия могли быть разными. Обычно это было время для обучения женским наукам, или же время ускользания от обучения женским наукам. Не то чтобы я не любила вышивать или танцевать, просто в других местах было так интересно. Как я узнала, времяпровождением маленьких Сивортов было сидеть в кузнице Джендри, главной кузнице Королевской Гавани и основного поставщика оружия войск моего отца. У него всегда было для нас место, где можно было сидеть и не слишком пачкаться, и он всегда готов был выслушать историю последних приключений мальчиков. – Мы пытались слазить вниз к драконам, – начал маленький Станнис. – И вы попались, полагаю? – хоть и занятый починкой брони какого-то важного лорда, он без запинки вступил в разговор. – Нас поймала стража. Они сказали, только с разрешения можно вниз, – ответил Стеффон. – Разрешения? А что за разрешения? – добавил Джендри, подмигнув мне, давая знать, что и меня он замечает. – Короля, – очень энергично ответил Станнис. – Так, дайте-ка мне уточнить, – Джендри старся быть как можно более серьезным, – вам нужно разрешение короля Станниса, самого короля на Железном Троне, чтобы посмотреть на черепа драконов в подвалах? – По-моему, случай очень особенный, – Джендри не смог сдержать смех от слов маленького Станниса, отчего Станнис принял обиженный вид, что Джендри тут же заметил и попытался исправиться. – В следующий раз, когда мне случится говорить с королем, я попрошу у него разрешения лично сводить вас двоих и принцессу Ширен, если она захочет, посмотреть на легендарные черепа. – Обещаешь? – спросил Стеффон. – Я, сир Джендри, обещаю попросить у короля разрешение. Сир Джендри регулярно присоединялся к нам за столом, и считался полноценным членом нашей маленькой семьи. Его статус бастарда никогда не упоминался, и отцовство короля Роберта обсуждалось, только если это было по-настоящему необходимо. Мой отец уважал его, как уважал лорда Давоса: они оба были людьми труда, что заработали себе рыцарство. Джендри казался таким же сыном Роберта, как был Джоффри – он скорее воплощал в себе всех братьев Баратеонов, чем одного из них. У него была сила Роберта, внешность Ренли и практичность моего отца. Я подслушала, как однажды Давос сказал лорду Сноу, что мой отец видит в нем черты нашего деда, лорда Стеффона Баратеона, черты, которых не было у его сыновей. Люди никогда не осознавали, насколько сильно отец скучал по своим родителям, и как его нервировало, что братья всегда ведут себя так, будто его не существует. Джендри, когда находилась такая возможность, никогда не задавал ему вопросов о Роберте или Ренли, но всегда просил рассказать о деде. Некоторые поговаривали, что Джендри пытался втереться королю в доверие, чтобы стать лордом Штормового Предела, но думаю, это были просто попытки Джендри как-то влиться в нашу неловкую группку, зовущуюся семьей. В тот вечер настроение было мрачным, во время ужина и некоторое время после. Нас за столом сидело только пятеро,хотя Призрак, как всегда, был на посту, за спиной лорда Сноу. Санса пыталась заставить себя быть веселой, что никогда не было хорошим признаком. Она задавала мне, Джону или Джендри вопросы, отец же просто молча сидел, явно мыслями далеко отсюда. Многие считали королеву Сансу святой за ее способность быть спокойной, милой и веселой даже перед лицом самой смерти. Это были хорошие качества для королевы времен войны, осад и ужасов. И когда бы Санса не сверкала фальшивой улыбкой, на короткую секунду, отец выглядел так, словно ему было больно. Что бы не помрачило этот вечер, он выглядел так, будто это была его вина. Даже в тех проблемах, что корнями уходили в царствование короля Роберта, мой отец все равно находил способы и в этом обвинить себя. Когда Санса добросердечно пожурила меня за то, что я сбежала с урока танцев, чтобы сидеть в кузнице Джендри, Джендри воспользовался возможностью и повел разговор о маленьких Сивортах и их желании посмотреть на драконьи черепа. Лорд Сноу посмеялся рассказу о «специальном разрешении», он сказал что предупредит стражу пропустить мальчиков, если с ними будет он сам, Джендри или даже мейстер Пилос. Когда Джендри попросил у отца разрешения спуститься и мне, король кивнул, а потом встал и покинул стол. Я смутно помню, он пробормотал что-то Сансе насчет разговора с Давосом, и попросил Джона пойти с ним. На Севере была какая-то беда. И срыв Сансы был все ближе и ближе, и даже ее фальшивые улыбки не могли это больше скрыть.