Двадцатый век

      Ноги Гарри ударились обо что-то твердое; колени его подкосились, и голова золотого чародея упала на пол с глухим металлическим стуком. Он огляделся и увидел, что портал перенес его в кабинет Дамблдора.       Похоже, за время отсутствия директора вся обстановка кабинета вернула себе первоначальный вид. Хрупкие серебряные приборы снова очутились на столиках с веретенообразными ножками — они деловито жужжали и попыхивали. Портреты прежних директоров и директрис дремали на стенах, прислонившись головой, кто к спинке кресла, а кто к боковой части рамы. Гарри выглянул в окно. Над горизонтом забрезжила светло-зеленая полоска — близился рассвет.       Неподвижность и тишина, лишь изредка нарушаемая сопением или случайным всхрапом какого-нибудь спящего портрета, были для него невыносимы. Если бы вещи вокруг отражали его внутреннее состояние, все картины кричали бы от боли. Тяжело дыша и стараясь ни о чем не думать, он прошелся по тихому, прекрасному кабинету. Но мысли сами лезли в голову… от них не было спасения…       Это из-за него погиб Сириус — в его гибели был виноват только он, Гарри. Если бы он не оказался таким глупцом и не клюнул на приманку Волдеморта, если бы он не был так убежден, что его сон правдив, если бы он прислушался к словам Гермионы и допустил, хоть на мгновение, что Волдеморт и впрямь решил сыграть на его привычке изображать из себя героя…       Это было невыносимо, он не мог думать об этом, не мог терпеть эту муку… Внутри него словно разверзлась страшная зияющая бездна, в которую он не хотел заглядывать, черная дыра там, где раньше был Сириус и куда он потом канул. Гарри не хотел оставаться наедине с этой жуткой молчаливой пустотой, он не мог этого вынести…       Вдруг с картины позади него донесся какой-то особенно громкий всхрап, и холодный голос сказал:       — А… Гарри Поттер… Что привело вас сюда в столь ранний час? — наконец осведомился Финеас Найджелус. — Согласно правилам, доступ в этот кабинет запрещен всем, кроме законного директора. Или это Дамблдор прислал вас сюда? Постойте-ка, не говорите… — Он снова во весь рот зевнул. — Очередное поручение для моего никчемного праправнука?       Гарри молчал. Финеас Найджелус не знал, что Сириус погиб, но Гарри не мог сказать ему об этом. Сказать это вслух было все равно, что признать случившееся окончательно и бесповоротно. Еще несколько портретов зашевелились. Страх перед возможным допросом заставил Гарри пересечь комнату и взяться за дверную ручку. Она не поворачивалась. Он был заперт.       В пустом камине вспыхнуло изумрудное пламя, и Гарри отскочил от дверей, глядя на вращающуюся в огне человеческую фигуру. Пока Дамблдор, а за ним и Северус Снейп, выбирался из камина, все остальные маги и волшебницы, изображенные на портретах, тоже очнулись ото сна. Послышались приветственные восклицания. — Благодарю, — мягко сказал Дамблдор. — Ну, Гарри, ты будешь рад услышать, что ночные события не нанесли серьезного ущерба здоровью твоих товарищей и все они скоро поправятся.       Гарри хотел сказать «хорошо», но не мог выдавить из себя ни звука. Ему казалось, что речь идет об ущербе, виновником которого был он сам, и хотя Дамблдор впервые за долгое время смотрел ему прямо в глаза, и выражение его лица было скорее ласковым, чем укоризненным, Гарри не мог заставить себя смело встретить его взгляд.       Снейп фыркнул, и, не обращая внимания на Гарри, прошествовал к одному из кресел.       — Мадам Помфри быстро поставит на ноги всех раненых, — сказал Дамблдор. — Возможно, Нимфадоре Тонкс придется провести некоторое время в больнице святого Мунго, однако, по всей видимости, дело закончится полным выздоровлением.       Гарри кивнул, ещё крепче сжав челюсть.       — Я понимаю, что ты чувствуешь, Гарри, — очень тихо произнес Дамблдор.       — Нет, не понимаете, — сказал Гарри неожиданно громким и сильным голосом. В нем взметнулась безудержная ярость — Дамблдор ничего не понимал в его чувствах!       — Мистер Поттер, Вы говорите с директором, — в своей обычной манере протянул Снейп, даже не глядя на Гарри. — Ведите себя подобающе.       — Северус, ты слишком строг, — вздохнул директор.       Гарри повернулся спиной к Дамблдору и Снейпу, упрямо уставившись в окно.       — Видите, Дамблдор? — насмешливо ответил профессор зельеварения. — Никогда не пытайтесь понять учеников. Они этого не потерпят. Они предпочитают быть несчастными и непонятыми, упиваться жалостью к себе, валяться в собственном…       — Довольно, Северус, — прервал его директор.       За окном вдалеке белел школьный стадион. Однажды Сириус появился там, в облике лохматого черного пса, чтобы посмотреть на игру Гарри… Наверное, ему хотелось увидеть, так ли хорош Гарри, как хорош был в свое время Джеймс… Гарри его об этом не спрашивал…       — Не надо стыдиться своих чувств, Гарри, — снова послышался голос Дамблдора. — Наоборот… в том, что ты способен ощущать такую боль, заключена твоя величайшая сила.       Северус вздохнул и отвернулся от мальчишки. И это надежда магического мира?! Гарри чувствовал, как ярость жжет его изнутри, пылая в ужасной пустоте, наполняя его желанием покарать Снейпа за это спокойствие.       — Ах, вот как — моя величайшая сила? — голос у Гарри дрожал, а сам он не отрываясь смотрел на школьный стадион, уже не видя его. — Да вам-то… вы-то откуда знаете…       — Чего же я не знаю? — невозмутимо спросил Дамблдор, краем глаза следя за Северусом.       — Бросьте, Альбус, — протянул Снейп. — Вы же видите, говорить с ним бессмысленно. Он ослеплён поступком Беллы…       Это было уже чересчур. Гарри обернулся, дрожа от ярости.       — Давайте Вы не будете обсуждать, что я чувствую, хотя бы в моём присутствии, договорились?       — Гарри, твои страдания доказывают, что ты остаешься человеком! Боль — удел человеческий…       — ТОГДА Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ! — взревел Гарри и, схватив с ближайшего высокого столика хрупкий серебряный прибор, швырнул его через всю комнату — он ударился о стену и разлетелся на сотни крошечных кусочков. — Плевал я на вас! Я больше не могу! Довольно! Выпустите меня отсюда, надоело, мне теперь все равно…       Следующим ему под руку подвернулся столик, на котором минуту назад стоял серебряный прибор. Грянувшись об пол, он развалился, и его длинные ножки покатились в разные стороны.       — Мистер Поттер, прекратите истерику!       — Это пройдет, — сказал Дамблдор, с недовольством глянув на зельевара. Тот даже не шелохнулся, лицо у него было спокойное, чуть ли не отрешенное. — Да и сейчас, — продолжил директор, — тебе не все равно…       — Настолько не все равно, — продолжил за него Снейп. — Что Вы готовы умереть, лишь бы перестать мучиться!       — НЕПРАВДА! — завопил Гарри так громко, что чуть не сорвал горло. Секунду-другую он боролся с собой: ему хотелось кинуться на Снейпа и разбить его бесстрастное лицо, лишь бы не видеть больше этого спокойствия, — встряхнуть его, сделать ему больно, чтобы он ощутил хотя бы малую толику того ужаса, который переполнял все его существо…       — Нет, правда, — сказал Снейп еще спокойнее.       — Гарри, ты потерял мать, отца, а теперь еще и того, для кого был почти что родным сыном, — вздохнул директор. — Конечно, тебе не все равно…       — Откуда вам знать, что я чувствую! — закричал Гарри, глядя почему-то на Снейпа. — Вы… стоите тут… И вы еще…       Но слов не хватало, и даже если бы он перевернул вверх дном весь кабинет, это не принесло бы ему облегчения. Он хотел убежать отсюда — бежать и бежать не оглядываясь, спрятаться где-нибудь, чтобы не видеть этих черных глаз, этого ненавистного, спокойного лица в обрамлении чёрных, как воронье перо, волос. Он бросился к двери, снова схватил ручку и неистово затряс ее.       Но дверь не желала открываться. Гарри обернулся.       — Выпустите меня, — сказал он. Его била крупная дрожь.       — Нет, — твёрдо ответил Снейп, поднявшись. — Дамблдор, Вы спешили к министру.       — Северус…       — Вы можете быть спокойны, директор, — настойчиво проговорил Снейп. — Мы с мистером Поттером побеседуем, и в итоге все будут довольны.       — Что ж, я рассчитываю на Вас, Северус, — вздохнул директор и скрылся в пламени камина.       Поттер со Снейпом остались в кабинете одни. Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга.       — Выпустите меня, — снова повторил Гарри.       — Нет.       — Если вы не… если вы будете держать меня здесь… если не выпустите…       — Я отнюдь не против того, чтобы Вы и дальше уничтожали вещи директора, — безмятежно сказал Северус. — Пожалуй, их здесь предостаточно.       — Выпустите меня, — теперь голос Гарри звучал холодно и почти так же спокойно, как у Снейпа.       — Не раньше, чем Вы меня выслушаете.       — По-вашему… думаете, я хочу… по-вашему, мне есть какое-то… ДА МНЕ ПЛЕВАТЬ, ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ! — закричал Гарри. — Я ничего не хочу слушать!       — Придется, — твердо сказал Снейп. — Потому что ты и вполовину не так сердит на меня, как следовало бы. Если ты и впрямь на меня набросишься — а я чувствую, что ты уже недалек от этого, — мне хотелось бы сознавать, что я заслужил это в полной мере.       — О чем Вы го…       — В смерти Блэка виноват я, — перебил его Снейп. — Вернее, главным образом я; не стоит проявлять излишнее высокомерие и брать на себя всю ответственность целиком…       — Издеваетесь, да?       — Поттер, кто тут издевается, так это ты!       Сам не понимая, что делает, Гарри приблизился к Снейпу. Тот вопросительно изогнул бровь. Гнев и ярость сжигали его изнутри.       Мышцы напряглись, Гарри сделал короткий выпад рукой. Северус, думая, что Поттер не осмелится его ударить, не успел сгруппироваться или блокировать удар.       Сразу после этого дверь чудесным образом открылась. Гарри ещё никогда не бежал так быстро. Ноги всё несли его и несли, пока он не оказался на улице. Гриффиндорец тяжело дышал. Неожиданно над головой раздалось громкое хлопанье крыльев. Подняв голову, Гарри увидел Малфоевского филина.       — Какого…       Филин бросил ему полный свёрток. Подхватив его, Гарри глянул на филина. Тот ухнул и, взмахнув крыльями, улетел. Переведя взгляд на свёрток и всё ещё ничего не понимая, Гарри побрёл в библиотеку. «VB»