Фанат

Яркий свет на сцене и в зале. Суета перед закрытием клуба. Шоу давно закончилось, дежурные объятия остыли, улыбки растаяли, слова испарились в воздухе. Осталась только пыль, пропитанная усталостью. Джеред стоял в углу у бара с ополовиненной бутылкой пива и уже в десятый раз бегло перечитывал алкогольную карту. До сюда не доходил режущий глаза свет — только тревожный красный полумрак и неоновые вывески. В баре всегда после концертов по-особенному уютно. Когда не нужно ждать очереди и приветливо кивать появляющимся то там, то тут сияющим мрачно-бледным лицам поклонниц. Когда и бармен просто ставит перед тобой бутылку и исчезает, словно призрак, в глубокую темноту, где мелькают стеклянные бокалы и бутылки. И обычно Джеред расслаблялся, потягивая прохладное мягкое пиво. Но не сегодня. Не сейчас. Они с Крисом снова поругались. Даже не так. Не просто поругались, как происходило последние два месяца чуть ли не каждую неделю, а, наверно, наконец-то, разорвали их странную безумную связь, которой никто не мог дать определения. И наверно, так теперь будет лучше. Но от мысли об этом «лучше», у Джереда ледяной ком подступал к горлу и норовил выдавить злые слезы отчаяния. Неужели он успел во что-то поверить? На что-то начать надеяться? Идиот. После концерта в тесной гримерке Крис, словно сорвавшийся с цепи пес, не находил себе места, и так и норовил укусить каждого. Словом. Сходства добавляли растрепавшиеся черные волосы с белыми и коричневыми прядями и подведенные глаза с мечущимися искрами. Джеред устало переодевался и пил пиво, пока Крис комментировал ошибки остальных. Злился, как всегда, сам на себя, а доставалось другим. И что случилось-то? Концерт прошел неплохо. Публика горячо хлопала и пела. Все выложились на максимум, пот пропитал драные майки и джинсы практически насквозь. Но Крис задел каждого. Последним вспомнил и про Джереда и его игру на Норе. Тот не стал сначала отвечать, решив остаться безучастным — они и без того почти не разговаривали, лишь перебрасывались дежурными фразами по работе. Но Хармс, не получив отдачи, прицепился и к клавишам, и к бэк-вокалу. И Джеред не выдержал. И указал ему на его фальшивые ноты. И попросил того тут же заткнуться. Смелости, как всегда, добавила опустошающая пост концертная усталость и уже третья бутылка пива. А также защитная маска в виде обновленного макияжа — снова черным вокруг глаз и алым, как кровь, на губы. К длинным белым волосам идеально подходила именно красная помада. А Джеред мог после шоу еще долго оставаться в образе. Главное, не встречаться взглядом с Крисом. И все будет хорошо. Но сегодня хорошо не вышло. Джеред сверлил вокалиста ледяным взглядом и чувствовал, как тот тоже едва сдерживался. Но обстановку постарался разрядить Бо, вставая между ними. — - Так, все, брейк, парни. Пора идти в зал автографы раздавать и улыбаться на фотках. — С превеликим удовольствием. А потом напьюсь. И приму непристойное предложение от фанатки. Здесь и гостиница напротив клуба есть. — Ты не посмеешь. Никаких фанаток, Джеред. Бухай сколько хочешь, но никакого секса. — Да пошел ты, Лорд. — Эй, ребят, — Класс даже встал с места. — Пошли к фанам, Гэррит. Остынешь. — Он никуда не пойдет, пока я не скажу. Мы вместе выйдем. — Крис, да ладно тебе, пусть идут — Бо снова встрял, но теперь его голос уже не звучал так уверенно. — Нет. — Да иди ты к черту, Крис Хармс. Джеред буквально выплюнул с отвращением и ухмылкой фразу другу в лицо, прихватил джинсовку и направился к двери. — А ну стой! Если я тебя трахаю, это еще не значит, что тебе все дозволено и ты можешь вести себя, как последняя сволочь! Джеред замер и медленно повернулся. Все вокруг, казалось, затаили дыхание и притихли. А Крис уже пожалел о вырвавшихся словах. — Трахаешь меня? — Джер, я… — Сегодня можешь не трахать, герр Хармс. Не утруждай себя. Расслабляйся с кем-нибудь другим. И Джеред вышел. Класс и Тобиас тут же скользнули за ним. Последний бросил грустный взгляд на Криса и похлопал его по плечу. — Черт. Я идиот. Бо, я урод. — Ты перегнул палку, Крис. А парень у нас впечатлительный. — Он не простит. Я его знаю. — Простит. Как же ему без тебя? Вы же зависите друг от друга. — Я ему не нужен. Ему никто не нужен. — Да брось. Позже поговорите и во всем разберетесь. — У нас уже месяц не получаются разговоры. Вообще, ничего не получается. — А ты пытался, Крис? Крис ничего не ответил. Джеред глотнул еще пива. Слова все еще царапали по груди и жгли, словно он снова набивал себе татуировку. Больно. Еще больнее. Он чувствовал себя пустым и холодным, прозрачным, как кубики льда в стакане с каким-то замысловатым коктейлем, на который он бездумно смотрел уже несколько минут. Заказать и забыться, чтобы этот день быстрее стерся из памяти, как и многие другие? Но завтра еще один концерт перед возвращением в Гамбург. И остальные. Они ничем не заслужили его помятую пьяную рожу и глупые детские выходки. Нет. Можно подождать пару дней до дома. А там станет легче. Много музыки, мало свободного времени, чтобы жалеть себя и рефлексировать, и главное, никакого чертова Криса Хармса с его невозможными, чарующими и страшными одновременно, глазами. Когда между ними все начало рушиться, даже не успев окончательно сложиться в единую гармоничную мелодию? После выхода альбома? Да, скорее всего. Во время работы, записи, они, наоборот, сблизились как -никогда. Джеред почувствовал себя по-настоящему нужным. И в студии, и в постели рядом с Крисом. Тот стал намного чаще к нему приезжать и оставаться на ночь. Без объяснений. Просто так. Теперь было больно вспоминать и пытаться понять, почему так все изменилось. Крис нуждался в нем, хотел с ним быть или же просто пользовался? Для себя, не для него. А потом начались проблемы с лейблом, заболел Мика, на них все навалилось. Подготовка к туру в следующем году шла напряженнее, чем обычно. А Крис, бросивший пить крепкий алкоголь, становился нервным. И вовсе замыкался в себе, пропадал по несколько дней. Но потом снова работал с двойной силой, не жалея себя, уставал, взмыленный, как скаковая лошадь, уходил далеко за полночь из студии или с репетиционной точки. И требовал отдачи и от остальных. И они стали чаще ругаться. Крис, ненавидевший агрессию в любом ее проявлении, еле себя сдерживал. И именно тогда Джеред и предложил встречаться одной из своих давних подруг. Крис только порадовался, и они даже пару раз сходили в ресторан парами, как принято у друзей, и не стали лезть друг другу в штаны, закрывшись в туалете. Они вымыли руки, Джеред поправил себе воротник рубашки, а Крис попросил помочь ему закатать рукава, и потом в благодарность легко поцеловал Джереда в щеку. Вечер выдался неплохим. Тихим и чересчур обыденным. А потом появился Рихард, и все снова заболело и запульсировало, открыло ещё не зажившие раны, прошлась лезвием по тонкой корочке, и кровь тонкой струей потекла по молочной коже. Они с Крисом сидели в каком-то баре с Бенгтом и обсуждали его новые музыкальные идеи, как вдруг тот перевел тему и рассказал о дальнем родственнике из Америки, который ему внезапно написал и сообщил о своем желании лично познакомиться с Джередом. На вопрос, поклонник ли это и был ли он на концертах, Бенгт только пожимал плечами и хитро улыбался. Тогда Крис задал вопрос в лоб. — Твой родственник гей? — Скорее всего. Потому что он писал о Джереде, как о своем объекте сексуальных фантазий. И это слишком неприлично, Крис, чтобы я сейчас это озвучивал. Крис тогда нахмурился, Джеред и вовсе, посмеялся и пошутил, что, все, мол хотят, Джереда, и как-то не придал значения этой новости. Но уже через неделю дальний родственник, Рихард, собственной персоной нарисовался у них в студии. Это оказался невысокий, но крепко сложенный парень, с широкими квадратными плечами. И весь какой-то будто бы прямоугольный, с прямыми мускулистыми ногами, обтянутыми голубыми джинсами, с аккуратной платиновой «площадкой» и почти глянцевыми выбритыми висками. И весь какой-то лощеный, бронзовый, обласканный американским солнцем. С пухлыми ярко-розовыми губами с пирсингом под губой и пронзительными сапфировыми глазами с длинными ресницами. Упругую, наверняка, такую же глянцевую, как и виски, грудь скрывала черная футболка, заправленная в джинсы. В руках Рихард держал косуху. — - О, а вот и Джеред Дердж. В жизни ты еще сексуальнее, чем на фото. Крис смотрел на пригламуренного американца с подозрением и скепсисом, но протянул руку, когда тот к нему подошел за приветственным рукопожатием. Джеред тоже протянул, но Рихард без предупреждений проник в его личное пространство и резко поцеловал в сомкнутые губы. Джеред только смущенно выдал тихое «Воу» и засмеялся. — Надеюсь, что ты скоро освободишься, мрачный красавчик, и покажешь мне свои любимые места в Гамбурге. Буду ждать тебя в ресторане — соскучился по горячим немецким колбаскам. Адрес скину тогда позже в фейсбук. И Рихард еще раз одарил всех улыбкой и удалился. — Он тебя поцеловал, поверить не могу, — тут же воскликнул Бенгт, обращаясь к Джереду. — Ага. И он его на свидание уже пригласил, — с явным недовольством в голосе заметил Крис и вернулся к работе. — Горячие немецкие колбаски. Он точно гей. От него одеколоном и какой-то косметикой за милю несет. — - Настойчивый и прямой, — как-то с опаской заметил Джеред и сложил привычно руки на груди, задумавшись. — Ты что про него сказать можешь? Он просто озабоченный фанат Джереда или тоже играет, поет, хочет записаться? Прилетел нас всех поиспользовать? И он, кажется, при деньгах. — Я? Я его в последний раз видел, когда он с плюшевым медведем еще спал. Лет 20 назад. Потом сестра двоюродная улетела в Америку. И все. Мы не общались. А тут он про меня вспомнил. Единственное, что он красочно мне описывал, так это то, как он дрочит на фотку Джереда и мечтает воплотить свои фантазии в жизнь. И буквально через неделю после этого он и сообщил, что прилетел. Я его встретил и привел к нам. Все. — Вау. Значит, ничего мы о нем не знаем. Ладно, тогда Джереду придется узнать. — Мне? — Конечно. Можешь сваливать на свидание, как только Рихард пришлет тебе адрес. И Крис наигранно улыбнулся, напялил наушники и ушел с головой в работу. Джеред не хотел ни какое свидание. Зачем? Чтобы что-то из себя снова строить, играть в голубоватого озабоченного придурка, улыбаться невпопад? К тому же, Крис прекрасно знал, что вне сцены и клубов, вне социальных сетей и общения среди коллег и общих знакомых, Джеред не любил косметику, говорил на полтона ниже и тише и, вообще, предпочитал видеть перед собой только экран ноутбука, а не бесконечные, жадные до внимания раскрашенные лица с ищущими взглядами. Или даже чужие руки, норовившие дотронуться, как было в одном новом гей-клубе, куда однажды они с Крисом решили сходить. Оба потом всю ночь, лежа плечом к плечу в постели, рассуждали о том, что не совсем понимают все эти игры разодетых, манерных и напомаженных парней от восемнадцати до пятидесяти, меняющих партнеров, направо и налево. Джереда трижды чуть не изнасиловали в коридорах и туалетах, а Крису удалось довольно неплохо поболтать с мужчиной за пятьдесят в кожаных обтягивающих штанах. Пока тот не стал намекать на продолжение беседы с бутылкой хорошего виски в гостинице неподалеку. Больше в тот клуб решили не ходить. И вот теперь нарисовался этот родственничек с явными определенными желаниями, и Крис сам его отправлял к нему в лапы. Ладно, плевать. Он встретится с ним. В конце-то концов, парень прилетел ради него из Америки. Рихард, как и обещал, дождался его в ресторане. В одном из лучших в Санкт Паули, где торжественно блестели на столах приборы и казалось, будто бы звенели сверкающие чистотой бокалы. Перед Рихардом горделиво стояла откупоренная бутылка красного вина, стоимость которой Джеред даже не пытался себе вообразить. Они дежурно посидели, выпили, Джеред не стал отказываться и от угощений, и затем поехали на такси по городу. Рихард больше не набрасывался, не смотрел с вызовом, и с ним стало легче. Они, как Джеред и предполагал, оказались почти одногодками. Только вот общей темой стала для них одна Америка. Но и этого им хватило до самого позднего вечера. Когда солнце уже садилось, приехали в порт. И Рихард снова свернул разговор на проторенную дорожку. — Ничего не могу с собой поделать. Ты сводишь меня с ума. Я весь день был хорошим парнем, поехали уже, наконец, ко мне. Обещаю, что не разочарую тебя, Джеред. — Ха. К тебе, значит? — А Бенгт разве не говорил, зачем я прилетел? У меня всего пять дней. Зачем тянуть? — Говорил. И ты правда только ради меня прилетел? У тебя никаких дел в Гамбурге? Встреч? — Ради твоей задницы, так будет точнее. Джеред усмехнулся. Он уже и забыл, что все сводилось, как всегда, к сексу. С этим парнем уж точно. — А с чего ты взял, что я буду с тобой трахаться? У меня, вообще-то, девушка есть. — Правда? Ух ты! Здорово. Не знал. Но я видел тебя на сцене, видел с этим вашим, Лордом. Ты и с мужчинами не против, я уверен. — А ты? Ты только с мужчинами? — Я? Да я с ориентацией определился еще в 17 лет. Вообще на женщин не стоит. Но мои подружки меня тайно хотят и вздыхают. Твои тебя, наверно, тоже. — Не знаю. Не спрашивал. Вот фанатки, наверно, хотят загримированного Джереда Дерджа. И это круто. — Конечно, хотят. Так едем, Джеред? Или ты хочешь, чтобы я тебя поуговаривал? Может, мне встать на колени перед тобой прямо здесь? И Рихард вскочил с лавки и медленно, глядя с уже знакомым блеском желания в глаза и закусывая губу, опустился перед Джередом на корточки, нагло повел ладонями вверх по ногам к коленям и потом по бедрам. Остановился, требуя нетерпеливо мгновенной реакции, не обращая внимания ни на кого вокруг. А вечером в порту всегда было многолюдно. И наверняка, они уже привлекли к себе не меньше десятка любопытных глаз. Желание и настойчивость Рихарда подкупали и вызывали как минимум интерес. Как далеко он готов зайти? Как далеко они вдвоем смогут зайти, чтобы потом ни о чем не сожалеть? — Псих. Не здесь. Я еще подумаю, пожалуй. И Джеред игриво поджал губы. Рихард кивнул и улыбнулся. Наверно, он мог бы даже назвать его привлекательным. И это снова могло хоть как-то раскрасить по-новому его странную жизнь. Только глаза какие-то колкие, холодные, синие-синие. Он в линзах, наверно. Нос слегка курносый, маленький. Подбородок квадратный, мощный и губы пухлые. Но пухлость какая-то неприятная, чересчур, словно ненастоящая. А вот прическа ему идет, стильная. И косуха идет. Наверно, он поможет снова почувствовать себя нужным. Желанным. Просто. Без обязательств. — Твой Хармс говорил, что у тебя соблазнительный изгиб губ? Хочется целовать. Что? Почему он снова вспоминает о Крисе? Зачем? Его здесь нет. И ему, скорее всего, вообще, плевать на все, что с ним происходит вне сцены и работы. Тогда зачем он опять тормозит, когда Рихард так на него смотрит? — Ладно, разрешаю снова меня поцеловать. Честно, утром это было слишком внезапно. — Утром это было никак. Я же даже твой язык не почувствовал. Джеред засмеялся и картинно приподнял бровь. — По-твоему, я должен был сразу засовывать язык тебе в рот? — А чего тянуть? У меня пять дней. — И правда, хватит тянуть. Джеред первым наклонился к Рихарду, размыкая губы. Прикосновение, запах, вкус, движения — все было новым, странным. Рихард обнял его за талию, прижал почти собственнически к себе. Целовал размашисто, настойчиво, жадно. Джеред быстро устал, отвечая, но не посмел оттолкнуть. Он ничего не почувствовал к Рихарду — ни желания, ни отвращения. Снова «никак». Просто действие. Как объятия с десятками фанатов. Но после них все равно становилось как-то теплее на душе, когда в очередной раз приходило осознание того, что тебя любят, тебя уважают, тобой восхищаются. А Рихард? Он что-нибудь чувствовал? А Крис?.. — - Ты невероятный, Джеред Дердж. Долго еще будешь думать? — Нет. Поехали. Джеред сделал еще один глоток. Пиво приятно охладило горло, мягкий вкус на языке поднял настроение, стремительно скатывающееся в непроглядную бездну. Но дальше вспоминать было тяжелее. И до сегодняшнего вечера он, вообще, хотел скорее забыть эти дни своей жизни, нежели снова возвращаться к ним. Но сейчас, на пьянеющую голову, садистское удовольствие казалось единственным выходом, чтобы просто не разрыдаться, жалея себя, и не впасть в беспамятство. Пусть ему станет еще больнее, чтобы слова Криса не казались такими жестокими. Такими важными. Первый вечер он помнил ярче всего. Шикарный номер, элитный алкоголь, кровать размера кинг-сайз. Они много пили. — Спаиваешь меня? Покупаешь? — Что хочешь, то и думай. Губы и руки Рихарда на его теле. Повсюду. И он позволял себя ласкать, закрывая глаза и проваливаясь в ирреальность. Он не помнил, как снимал одежду, как ложился на неземную мягкую кровать, утопая в подушках, постанывая от неизбежно накрывавшего удовольствия. И ни разу не вспомнил о Крисе. Но на следующий же день в студии Крис напомнил о себе сам. Не смог остаться безучастным, увидев опухшего и невыспавшегося Джереда с бутылкой минералки. — Тяжелая выдалась ночка? — Насыщенная. — Почти не спал? — Мне не давали уснуть. Если бы Джеред не был занят своей больной головой и посмотрел на Криса, то заметил бы, как после насмешливой улыбки его губы сжались, и между нахмуренных бровей мелькнула складка недовольства. Он резко встал и с таким видом, словно это были запрещенные наркотики, которые он обнаружил у Джереда же в заначке, молча положил перед другом пачку презервативов. — Держи. И можешь эту неделю здесь не появляться. Развлекайся. — Вау! Четыре выходных от Криса Хармса. Джеред, да ты счастливчик. Но Джеред таковым себя не чувствовал. Но и разрываться всю неделю между работой и Крисом, девушкой, которая и правда у него была, и которой уже пора было бы позвонить, и внезапно свалившимся из Америки любовником он просто физически не мог. Поэтому Крис делал ему шикарный подарок, освобождая от работы и своей мрачной мины и едких комментариев. Но в глубине души Джеред предпочел бы на время оставить девушку. — Какой щедрый подарок! Ну я пошел? Всем до скорого! — Иди. И не забудь воспользоваться по назначению. — Непременно, Крис. И Джеред воспользовался. Все следующие четыре дня они с Рихардом почти не выходили из гостиничного номера. Только редкие перекуры на балконе. Джеред забывал поесть, хотя стол буквально ломился от дорогих деликатесов, но от шампанского и алкоголя покрепче не отказывался. Так ему было легче давать пользоваться собой. Но несмотря на выпитое, он не терял голову окончательно, назойливая совесть и то самое чувство, которое скрывалось пока где-то глубоко внутри, все же не дали Рихарду полной свободы и власти. И вспоминая пьяные бредни в гостинице он теперь чувствовал себя странно. Ради чего это все? Ради кого? Теперь это не имело никакого смысла. К сожалению. — Я ж говорил, что не гей. Мне …мне не доставляет наслаждения…это вот…член в заднице — Да расслабься! — Нет. Я сказал нет. — Из-за Хармса своего… — Да к черту Харм… Хармса. Я не хочу. Я сам тебя трахну. — Да пожалуйста. Но ты много теряешь, знай это. Как и обещал, Рихард испарился через пять дней после появления. А Джеред еще пару дней никак не мог прийти в себя. От боли, от тошноты, от стыда, от обиды, от отчаяния, от безысходности и от чувства конца. И от услышанного перед отъездом от Рихарда. — - Ты клевый, Джеред. Но у тебя есть одна проблемка. В голове. И ты знаешь, как его зовут. — Да пошел ты. Я тебе никто, ты меня совсем не знаешь. И не лезь ко мне внутрь. Не дальше, чем в расстегнутые джинсы. — Ха. Дерзость тебя только красит. Наверно, за это тебя тоже любят. Но я вижу твою проблему. Сразу заметил, как только вас увидел в студии, в первый день. — Ты ничего не знаешь. — Ладно, расслабься. Если позволишь, я снова помогу. Но Джеред с того момента почти каждый час думал об этом, прокручивал и прокручивал фразу. Воспоминания о ярком сексе сами собой ушли на задний план. От Рихарда осталась одна фраза. И это была, черт возьми, фраза о Крисе. Его, как слепого котенка, взяли за шкирку и грубо ткнули носом в то, что он итак прекрасно знал. Но старался не думать. И снова помогла бутылка хорошего виски, оставленная в подарок. И еще заполненный до отказа холодильник. И еще виски. И вино по той баснословной цене, которую Джеред даже не стал читать на чеке, когда Рихард помахал им перед его носом. Крис ввалился к нему в квартиру через день после отлета Рихарда. Открыл своим ключом, задел все шкафы и стулья, пока добрался до спальни, где поверх одеяла, в одежде, лежал, растянувшись, Джеред. Он почти сутки был в отключке, вставая только в туалет. Не сразу понял, кто к нему вломился без приглашения. — Крис? Ты что тут забыл. О моя голова. — Хватит пить и трахаться с кроватью. Я отпускал тебя до конца прошлой недели. А сегодня уже, мать ее, вторник. — А? Чего? Ты пьян? Джеред слегка приподнялся на локтях, разлепил веки и взглянул на Криса. Тот выглядел обычно, но слегка пошатывался. Расширенные мутные зрачки выдавали опьянение и повышенное возбуждение. Он был зол. — Трезвее тебя. — Ты ж бросил… — Тебе можно. А мне почему нельзя тогда? Джеред не ответил и перевернулся на спину, с блаженством потянулся. Футболка задралась, оголяя живот с натянувшимися мышцами пресса и выступающими косточками таза — расстегнутые джинсы так и норовили сползти вниз. Крис отвлекся от изучения этикетки валявшейся на полу красивой, но абсолютно пустой бутылки из-под шотландского виски и перевел взгляд на Джереда. Он немного выпил и собирался просто поговорить с загулявшим пропавшим другом и вернуть его к работе. Но с непривычки не рассчитал количество, он уже полгода не брал в рот ничего крепче пива, и голова быстро помутилась. И появилась агрессия. От того, что дал слабину, от того, что Джеред столько времени был с этим чертовым американцем, от того, что он сам его к нему отправил, от того, что они оба совершали большие ошибки, но никак не могли себе в этом признаться. Крис смотрел на расслабленного Джереда на смятом одеяле, на его длинные светлые волосы, разметавшиеся по подушке, на его так некстати сейчас расстегнутые джинсы и задравшуюся футболку, оголившую живот. Крис резко опустил взгляд, быстро нашел на полу бутылку с чем-то еще недопитым, но отвратительно крепким, сделал глоток и буквально накинулся на ничего не подозревавшегося друга, пытающегося, наконец, собраться с мыслями и вернуться в реальность. — Крис, какого черта! — Заткнись! Крис уже сорвал, едва не разорвав, с него футболку и вцепился дрожащими пальцами в джинсы. Расстегнул быстро свой ремень и ширинку. — Я не хочу. Отвали! Джеред был слаб и все еще пьян, его попытки сопротивления Крис будто бы не замечал. — Заткнись. Он больно схватил Джереда за запястье и притянул его руку к своему паху. — Давай! Но Джеред замер, с силой выдернул руку из захвата и попытался сползти с кровати. И тогда Крис сделал то, чего, наверно, никогда раньше не мог себе даже представить даже в самом пьяном бреду — он резко схватил Джереда за волосы и потянул к себе. Тот не успел даже вскрикнуть, как оказался снова на животе. — Правда не хочешь? — Ты совсем рехнулся? Джеред оставил всякие попытки сопротивления, выдохнул и закрыл глаза. Он так скучал по нему. Он чертов извращенец. Он мазохист. Он получает удовольствие, когда Крис с ним. Когда наваливается всем весом, хрипло стонет и рычит, когда щекочет спину длинными волосами. Джеред почувствовал на губах соленые слезы и пот, когда Хармс протяжно кончил, вытерся одеялом и встал. Джеред, словно в медитации, слушал звук застегивающейся молнии, бряцанье пряжки ремня и свое собственное прерывистое дыхание и готовое разорваться на части пульсирующее сердце. — Завтра с утра жду тебя на точке. — И что, даже не поцелуешь на прощание? — Не опаздывай! — Я не твоя шлюха, Крис. Я, черт возьми, музыкант! — Ты прав. Не моя. Крис ушел. А Джеред еще полдня провалялся в кровати, глотая слезы и допивая роскошные презенты от Рихарда. А на следующий день он пришел на репетицию. И все было как всегда. А ведь прав же Крис. Они просто трахаются. Джеред снова отпил из пустеющего бокала, в этот раз не смог сразу проглотить. Большой и колючий ком подступил к горлу, не давая вздохнуть. Идиот. Он не играл никакую роль, не притворялся, он и был главной сучкой ЛОТЛ. Просто шлюхой Криса Хармса. Он и губы красным привык красить. Джеред уже поднес руку к губам, желая размазать ненавистную помаду, как услышал рядом незнакомый голос и свое имя. — - И чем же так опечален Джеред Дердж? Джеред оглянулся. Перед ним стоял абсолютно незнакомый человек — высокий, крепкий, мужчина немного за сорок. Лица не было хорошо видно в полумраке бара, но тот явно улыбался и был спокоен. Припозднившийся фанат или сотрудник заведения? Больше похоже на второе, хотя одет в черное и виски выбриты. Компании, кроме кого-нибудь из ребят, Джеред точно не ждал в это время. В клубе практически никого не осталось. Да и ему уже давно было пора идти в нетлайнер и смотреть сказочные сны. Но с другой стороны, если незнакомец хотел просто поболтать, то почему бы и нет. Он уже выпил достаточно пива, чтобы без напряжения поддержать любой пустой разговор. Хватит уже копаться в больных воспоминаниях. Ничего все равно уже не изменишь. — Если купишь мне еще пива, то скажу. — О, отлично. Именно пива или чего-нибудь покрепче? — Давай виски. — Эй, виски с колой. Со льдом? — Со льдом. — Со льдом. Когда перед Джередом появился стакан, незнакомец взял свой и сел рядом, закинул ногу на ногу. — - Ну так что, Джеред? Теперь ответишь? Джеред усмехнулся. Отсалютовал стаканом и сделал глоток. — Жизнь — садистка. Мужчина понимающе кивнул и придвинулся еще ближе, задел локтем руку Джереда и заглянул в глаза. Ну нет. Только этого ему сейчас не хватало. Никаких сексуальных приключений. Пусть катятся все к чертям. Лучше тогда он допьет и отправиться спать. — Кхм. Слушай, спасибо за виски. Скажи, где тебе расписаться, и я пойду. — Расписаться? — Ну да. — Я не твой фанат. Ну как…вы играете классную музыку, рвете публику в пух и прах, но мне не нужен твой автограф. Прости. Я же не в том возрасте. И мужчина совершенно искренне засмеялся, отпивая виски. — Ясно. — Не хочешь говорить, не надо. Давай просто выпьем. Вдвоем — уже не в одиночку. — Это только мои проблемы. Спасибо, но я пойду. Джеред залпом допил и встал. Его тут же буквально повело в сторону, и мужчина успел прихватить его за локоть, прежде чем тот сообразил ухватиться за стойку. — Ты перебрал, парень. Или устал просто. Посиди еще. — Надо еще выпить. — Я угощаю. Заказывай все, что хочешь. — Что захочу? С чего такая щедрость? — Не знаю. Мне так хочется. Я просто увидел тебя за стойкой, одного, явно чем-то расстроенного. Ты очень крутой, ты меня буквально приковал к себе взглядом на концерте. И мне было больно сейчас на тебя смотреть. И я просто решил подойти и угостить тебя. Хочу видеть тебя веселым. — Пьяным? — Просто чуточку счастливее. И я компанию не навязываю, если что. — Ясно. — Бутылку виски и два стакана. Со льдом. Джеред заинтересованно проследил взглядом за действиями собеседника. Взял у него из рук стакан с виски. — - Просто за приятный вечер с тобой, Джеред. — Хм, уже ночь давно. — Приятную ночь? Звучит уже как-то странно, но это не я предложил. Мужчина снова искренне засмеялся и тоже глотнул виски. И Джеред совсем расслабился. — Ну так…а ты? Почему до сих пор здесь? Все давно закончилось, а дома жена, дети. — Ха, нет у меня жены. — Девушка? — И девушки нет. Я давно уже не по девушкам. Я разведен. И пока один живу. Дочку вижу по выходным. — А? Понятно. — Но чего сейчас о них говорить? Я ведь тоже музыкант, Джеред. — Играешь? — Продаю, в основном. Но и играю. Музыкальная, фортепиано. — Да ладно? А так и не скажешь. А сейчас? И разговор, наконец-то, потек непринужденно. А виски в бутылке все исчезало. И Джеред не замечал, что подливал незнакомец исключительно в его стакан. — Вот так жизнь складывается. Слушай, курить хочется. Ты как? — Я курю — Выйдем на улицу? А то, чувствую, запьянел с тобой, Джеред. Правду, видимо, говорят: больше всех пьют музыканты и писатели. — Не слышал такого. Да, давай выйдем. Проветримся. И они вместе, пошатываясь и почти в обнимку, двинулись к выходу. На воздухе Джеред сразу оценил, что виски было много. Голова пошла кругом, его слегка замутило, и он оперся о стену. — Что-то мне совсем хорошо… — Да ладно. Хороший же виски. Ты, наверно, просто, мало ел. — Так давно это было, до концерта еще. Но виски, честно, так себе. Я недавно пил и получше. Мужчина вытащил сигареты, одну протянул Джереду. Сначала задержался взглядом на его лице, потом шагнул к нему и протянул к лицу руку. — У тебя помада совсем размазалась. — Да? Ну и черт с ней. Джеред смешно моргнул, облизал губы. Поднял взгляд на мужчину. Тот смотрел на него в упор. На какое-то мгновение его лицо и особенно взгляд изменились. Исчезла простота и равнодушие, улыбка, сверкнули искры. Джереду даже показалось, что от него снова чего-то ждут, а не просто ведут непринужденную беседу и предлагают сигарету. Он пригладил волосы назад, оголяя широкий лоб и выбритые виски, сделал пару глубоких вздохов — на улице стало легче дышать, но мысли все ещё тонули и вязли в вязком тумане. — Слушай…это все виски, я понимаю. Но у меня есть девушка. — Да? Ты о чем? Ты в норме? И мужчина участливо опустил руку ему на плечо. Джеред даже как-то весь неловко дернулся и усмехнулся. А потом взял сигарету. Мужчина обшарил карманы, потом виновато улыбнулся. — А зажигалку-то я оставил в машине, похоже. Тут за углом. Составишь компанию? И Джеред кивнул. И пошел за мужчиной. Ему необходимо было немного пройтись, подышать, чтобы окончательно прийти в себя. Хорошо бы еще было вернуться в клуб и засунуть голову под струю прохладной воды, чтобы избавиться от алкогольной тяжести и тошноты. Но небольшая прогулка тоже подойдет, пожалуй. Они свернули в темноту за углом, прошли куда-то еще вперед. Джеред машинально переставлял не слушающиеся ватные ноги, тер виски и дышал полной грудью. А они меж тем отходили все дальше от освещенного крыльца клуба в абсолютную темноту. Здесь было уже больше деревьев и совсем не слышались машины на трассе. — Ты тачку свою где оставил? В лесу? — Нет, тут парковка есть. Идем. И тут они вдруг вышли на какую-то парковку, совсем небольшую, одинокую, обрамленную зарослями и деревьями, и с побитым израненным асфальтом. Рядом виднелась какая-то то ли действующая стройка, то ли, наоборот, заброшенное недостроенное здание. Оно смотрело на них свысока зияющими глазницами железобетонных перекрытий и красноречиво молчало. И здесь сразу стало как-то холоднее, и Джеред поежился. — Ты пока к машине сходи, а я отолью. И вернемся. А то здесь жутковато. — Это все виски. Ты осторожнее, тут ям много. И овраг. Когда Джеред вернулся и снова подошел к мужчине, уже кутаясь от настоящего холода в джинсовку, тот, наоборот, расстегнул наполовину толстовку и закатал рукава, смотрел снова на него в упор, не мигая. — Нашел? — А ты красивый, сволочь. Даже жаль… — Эм. Чего? Первый резкий удар пришелся по лицу, но не со всей силы. Джеред даже не упал, только согнулся инстинктивно, схватился за горящую щеку. Тут же с недоумением выпрямился и ударил в ответ, почти не глядя. Пьяный туман придал смелости, не позволяя трезво оценивать ситуацию. Мужчина был в полтора раза шире и явно сильнее, но тоже как-то вскрикнул и схватился за лицо. Потом так же ошалело, как и сам Джеред, уставился на кровь на пальцах, облизнул разбитую губу. — Ах ты сука! Не все ещё силы пропил, чертов музыкант. Где-то на подкорке запульсировала красным мысль, что следовало немедленно уносить от свихнувшегося фаната ноги, но тело словно окаменело, и он просто стоял и ждал в оцепенении. Второй удар пришелся уже в живот, выбил из легких воздух, и Джеред упал на асфальт, успев подставить трясущиеся от напряжения руки. Но тут же последовали еще удары ногами по плечам и спине. Странно, что он испугался бить его ботинками по лицу. Это же самый верный способ отключить сознание жертве. Но видимо, это не входило в планы этого психа. Удары Джеред почти не чувствовал и уже собирался с первыми ясными мыслями, что бы резко встать и снова ответить, выплеснуть накопившуюся боль и злость, как вдруг он почувствовал, что мужчина схватил его за волосы и припечатал щекой с силой к асфальту. Рванул и потащил. Это уже был нечестный бой. Прием ниже живота. По-женски. Джеред заорал, пытаясь ухватиться за его руки, брыкался, как мог, надавливал ногтями на кожу рук, чтобы разжались пальцы. Но мужчина продолжал его тащить по неровному асфальту и по камням, стал мелькать какой-то строительный мусор, бетонные блоки. Тело нещадно заболело. Из брови, кажется, хлынула кровь и горячо стекла по лицу. Соображать и поверить в реальность происходящего становилось все труднее. Потом его, кажется, отпустили и бросили. Снова удар — по ребрам. Но чувствовалось, что в пол силы. Дышать невозможно, в глазах потемнело. Голова взорвалась новыми вспышками боли — он ударился о какой-то камень. Картинка поплыла, глаза застилали слезы. Его убьют или живым сбросят в котлован? В овраг? Умно. Но зачем тогда весь этот спектакль был? Господи, этот псих знал его имя, был на концерте. А если и другим парням грозила опасность? Черт. Нельзя просто изображать из себя безвольный мешок. Сегодня же концерт… Джеред больно зацепился за что-то на асфальте рукавом джинсовки, разодрав кожу, и потерял браслет. Новая жгучая рана его снова вернула в чувство. Он пока еще жив, его кровь горячая и вязкая, а значит, надо бороться. — Отпусти, сука. Чего ты хочешь? И цепочка с шеи тоже осталась на земле. — Заткнись! И Джеред замолчал, собираясь с новыми мыслями. Но кто-то явно был против того, чтобы он тихо отдавал свою жизнь в чужие руки. В одно мгновение оголенное стильными рваными джинсами колено прошибла страшная боль — в темноте он не заметил торчащего из блока штыря или гигантского гвоздя. Крик снова оглушил все деревья вокруг. — Заткнись, сказал. Чего орешь? — Блять! Колено! Стой, идиот! И мужчина даже не взглянул на него. Заметил кровавый след на асфальте. — Неженка! И снова пнул Джереда. И бросил с силой о землю. И в этот раз парень не смог удержаться на руках и припечатался к асфальту грудью. Застонал и зашипел. Тогда мужчина резко приподнял его за грудки и поставил на колени. Проклинать джинсы с дырявыми коленями было глупо и смешно, но Джеред в данную секунду, зажмурившись от боли и закусив губу, чтобы снова не закричать, именно их и проклинал. Еще сильнее, чем самого себя. — Ты псих. Ты гребаный урод — Но ты зато сейчас мне отсосешь. Он так и знал. Он ведь, черт возьми, подозревал. Все всегда из-за секса. Всегда. И он так по-идиотски повелся на виски и открытое фальшивое дружелюбие. — И извращенец. Я не гей, я ж говорил. Нашел бы себе девушку в клубе. — Я хочу тебя. И пока Джеред снова пытался научиться дышать, задыхаясь от боли в колене, в руках мужчины сверкнуло лезвие. — - И только попробуй не проглотить, Джеред Дердж. Пот и холод прошибли спину. И боль ушла на второй план, уступив место страху. Только этого ему сейчас не хватало. — Слушай… Мужчина схватил снова за волосы, укладывая на землю той самой щекой, которая уже краснела грядой царапин. — Ничего не хочу слушать. Джеред зажмурился, ожидая очередного удара, но его тут же дернули наверх, прижали лицом к паху. И сверкнуло лезвие. Холодное прижалось к губе, поиграло с пирсингом. — Вырву все цацки, останешься без сладких пухлых губок, сволочь. Или что? На личико тебе плевать? Тогда, может, сломать тебе пальцы, музыкант? Джеред протянул трясущиеся руки и расстегнул мужчине ширинку. — Умничка. Давай, тебе же это нравится. И лезвие исчезло. Но теперь опасно блестело над ватной головой. — Чего медлишь, сука? Соси! Джеред опустил голову и попытался выровнять дыхание и подавить подступающую тошноту. Металлический вкус стекающей по лицу крови уже не пугал. Он почти смирился. В голове не осталось ни одной мысли. Как вдруг тяжелый кулак впечатался ему прямо в скулу и губы. Крови стало еще больше. И еще больше злости. — Довольно, Михаэль. А то он сейчас вырубится! Знакомый голос. Джеред с усилием попытался поднять голову. И ему помогли — чьи-то горячие пальцы больно вцепились в подбородок — - Привет, Джеред. Лицо расплывалось, но глаза с синим сапфировым блеском он узнал. — Рихард…ты не улетел? — - Разве я мог улететь, так и не трахнув невозможно горячего Джереда Дерджа? Соскучился по мне? — Сссука…ну…ты…черт… — Думал, что можно заставить меня всю неделю сосать твой гребаный член и подставлять тебе задницу, и не получить ничего взамен? Джеред сплюнул кровь, теперь удалось даже без посторонней помощи поднять голову и посмотреть на склонившегося над ним Рихарда. Ну да, и правда он. Отвратительно пухлые губы и ледяные глаза. — Тебе нравился мой член. — Может быть. А теперь тебе должен понравиться член Михаэля. А я, наконец-то, доберусь до твоей задницы. Чем я хуже герра Хармса? — Заткнись, урод. И теперь уже Рихард залепил Джереду пощечину. Джеред только засмеялся в голос, снова отплевываясь. Зубы целы, слава богу. Теперь встали на место все странности последнего часа. Нет, его сегодня не убьют. Никто не хотел его смерти. Рихард тоже псих, и жаждет его падения, унижения, провала в черную дыру, полного уничтожения его достоинства. Но почему? Он ведь сам свалился к нему на голову, сам настоял на близких отношениях. Зачем было устраивать это шоу? У него была масса возможностей отыметь его без согласия еще там, в гостинице. Джеред часы напролет валялся с ним пьяный на одной кровати, голый и беззащитный. Бери — не хочу. Но Рихард не брал, а только отдавал. И вот теперь он избил его чужими руками и собирался взять силой. Почему? Передумал? Или совсем крыша поехала? А может, они вдвоем потом все-таки собираются перерезать ему горло и бросить его бездыханное израненное опороченное тело в овраг? … Джеред снова смирился со своей незавидной участью. Как вдруг… — Джеред! Еще один знакомый голос. С болью и страхом. Абсолютно нечеловеческим отчаянием. Он тут же своей силой и болью поднял его голову и заставил вглядеться в темноту. Из-за деревьев выскочили двое и тут же направились к нему. Шелест ботинок, шорох зарослей, ругательства — кажется, Рихард и Михаэль побежали в другую сторону. — А ну стойте! Это точно Бо. Ну да, Бо Сикс. А к нему подбежал …кто? Крис? Ну да, Крис. Зачем ты здесь, Крис? Я не хочу тебя видеть. Но я так рад, что ты пришел. — Оставьте их. Я в порядке! — - Но Джеред… Крис говорил с трудом. Кажется, он не на шутку перепугался. — Черт, ты весь в крови. — Я в полном порядке. Эти суки мне ничего не сломали. Даже жаль… — Ты бредишь, друг. Точно в порядке? Выглядишь, как на Хэллоуин в прошлом году. — Надо вызвать полицию. В бреду, кажется, находился теперь Крис. Он буквально отшатнулся от Джереда, когда тот выпрямился и посмотрел на него из-под слипшейся от крови челки. — Никакой полиции. Это был Рихард. И я еще чертовски пьян. Мне нечего будет им рассказать. — Но тебя же смачно разукрасили. — Ничего серьезного, Бо. Бровь и губы только расшибли. А колено. Это я сам напоролся в темноте. Лучше помогите мне подняться. Колено все-таки жутко болит. Бо и Крис недоуменно посмотрели друг на друга. Потом вместе подхватили Джереда под руки и подняли. Тот тихо застонал, морщась, но поблагодарил. — Но это нельзя так просто оставить. — Мы и не оставим, Крис. А сейчас давай поможем нашему парню. — Отведем в мой номер. Там на ресепшн сегодня Анника, она не станет вопросов задавать. А в нетлайнере слишком много посторонних глаз. — Согласен. Ты идти сможешь-то? — Могу, но пока шатает. Прости меня, Бо. — Потом разберемся. Крис молчал. Он старался больше не смотреть на Джереда. Только тихо сказал, не ему, а скорее, самому себе. — Мы тебя потеряли. Бармен сказал, что ты свалил с каким-то типом на улицу. Мы вышли. Услышали твой голос. Потом нашли браслет и цепочку… Бо только глубоко вздохнул и обхватил Джереда покрепче, так как Крис не заметил, как опустил руку, и тот едва не упал. Они быстро, оставшись незамеченными, доставили Джереда в номер. — Я в порядке. Хочу скорее умыться. Джеред сразу же скрылся в ванной. Никого не видеть, ничего не объяснять, ничего не рассказывать. Не встречаться взглядом с Крисом. Зашумела вода. — Ты что решил? — Я с ним останусь. Один. Надо ведь раны обработать. Ты видел, что с его лицом? А колено? Слава богу ничего зашивать не надо. — Ты уверен, Крис? — Да, я должен. И Анника дала все необходимое. Обработаю. А дальше не знаю…не могу сейчас думать. — Ты бледный. Но так правда будет лучше. — Я ни на что не надеюсь. Я его, к сожалению, хорошо знаю. — Все будет хорошо. И Бо обнял Криса и ушел. Крис снял джинсовку, разложил на кровати пластыри, вату, бинты и перекись. И сел, глубоко вздыхая. Прислушался к звукам в ванной. Посмотрел в окно Уже незаметно подкрадывалось утро. Джеред водил руками по лицу и волосам, смывая грязь и кровь. Руки дрожали, колени дрожали, свет больно бил по глазам. Но он все смывал и смывал, не замечая ран и ссадин, не чувствуя вкуса на разбитых губах. Зацепился за пирсинг. Хорошо бы снять, чтобы обработать потом раны, а то еще загноится. Джеред попытался подцепить пальцем пирсинг, сначала хотя бы кольцо, и открутить шарик, но губы распухли и покрылись засохшей кровяной корочкой, а пальцы совсем не слушались. Тогда он просто вздохнул и осторожно прошелся по ним влажными пальцами. Потом с трудом стащил куртку, морщась от боли. Рукав разорвался, но в остальном почти не пострадала. Лишь слегка запылилась. И надо замыть кровяную полосу на руке. Футболку Джеред тоже тут же замочил и прополоскал — ох уж эти привычки в туре. И повесил на полотенцесушитель рядом с джинсовкой. С неким опасением взглянул на себя в зеркале. Есть синяки и ссадины, но он очень легко отделался. Можно даже спокойно снова раздеваться на концерте — под гримом ничего не будет видно. Лицо вот только так быстро не заживет. И колено. Черт, он же совсем забыл про колени. Джеред выключил воду и тут же услышал обеспокоенный голос Криса. — Эй, ты там как? Я могу помочь. Надо раны обработать. Крис не ушел. Не оставил его одного. Ну конечно. Джеред снова посмотрел на себя в зеркало, пригладил назад мокрые волосы и сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. — Я сам справлюсь. Ничего не нужно. Джеред снова включил тонкой струёй воду и стал оттирать окрасившуюся красным раковину. Это немного успокаивало. Но он не может торчать в ванной вечно. В конце концов, Крис просто возьмет и вышибет дверь. Он может. — Хватить драить раковину! Выходи. Легкая улыбка скользнула по губам — никто его так хорошо не знает, как Крис. Как же от этого больно. Он даже снова забыл про израненное колено. — Джеред. И Джеред открыл дверь. И, хромая, прошел к кровати и осторожно сел, не сгибая пострадавшую ногу. Смотрел в пол и тяжело дышал. Ну уж нет, Джеред. Мне сейчас так же хреново, как и тебе. Может, и еще больнее, так как я чувствую именно свою вину за все произошедшее. Позволь и мне поиздеваться над собой и пострадать. Я тебя одного не оставлю наедине с пожирающими мыслями, чувством стыда и обиды. И злости, которую ты испытываешь и ко мне, и к себе. Чертов ты идиот. Гребаный придурок. Что же мне с тобой делать? Что нам делать? Крис встал, распаковал ватные диски, открыл перекись, склонился к лицу Джереда. Тот не пошевелился. — Надо сначала пирсинг вытащить. — Я сам справлюсь. — Не справишься. Ты же видел своё лицо. А я это не один раз уже делал. — Я тоже делал. — Но не с трясущимися руками и разбитыми губами. Джеред понял, что снова оказался в полной власти Криса. Как он его прогонит? Ему больно сидеть, больно дышать, больно говорить, больно сейчас просто на него смотреть. Крис знал, что Джеред его просто терпит. Но все равно внутренне улыбнулся, когда тот осторожно немного запрокинул голову и закрыл глаза. Крис прошелся перекисью по губам и вокруг них, размягчая засохшую кровь. Он уже раз десять обработал руки антисептиком, по комнате разнесся запах лекарств, но все равно, склонившись к Джереду, он уловил запах алкоголя. И чувство вины снова кольнуло в груди. Прости, Джер. Прости. И за эту боль тоже. Джеред так ни разу и не открыл глаза, пока Крис сначала возился с пирсингом, потом обрабатывал ссадины на лице. Будто спит. Но видит тревожный сон. Напряжен. Тонкие брови немного сведены, под левой широкая, но короткая царапина. Быстро заживет. Зато крови из нее много вытекло, наверно. Нос не тронули. Разукрасили только губы, левую скулу и немного подбородок. Проехался по асфальту, наверно. Или его тащили. Всю щеку содрал, бедняга. Когда Крис дотронулся марлей с перекисью до пострадавшей щеки, Джеред не выдержал и зашипел. Надо осторожнее. Крис интуитивно стал на неё дуть, и Джеред распахнул глаза. — Лучше? — Не надо, Крис. Прошу. Голос Джереда все ещё дрожал, но руки больше не тряслись. — Ну зачем, Джер? Зачем? Крис обжег шепотом и без того полыхающую щеку и замер. Ждал реакции. Хоть какой-нибудь. Джеред не мог не расслышать в его словах тепло и сожаление. Не мог не почувствовать его желание быть как можно ближе сейчас — еще немного, и его губы и ресницы прикоснутся к израненной щеке. — Осталось еще колено. Заканчивай. Я спать хочу. Или дай мне. Нет, он его не простит. Не сегодня. Ни капли теплоты в голосе. Джеред заморозился. Замерз в душном номере отеля. Хочет сбежать, испариться, исчезнуть на время. Бросить его. И будет в чем-то прав. Он переступил все возможные границы. А пока колено. Кровь засохла, нитки от джинсов намертво приклеились к коже. Раны глубже, чем на лице. Перекись помогла размягчить корку, и Джеред на этот раз уже подал голос. На глазах выступили слезы. — Прости, но надо убрать нитки. Ты же даже не промыл ее, как следует. — Черт, я сейчас сдохну. Как жжется-то! Джеред буквально вцепился в ногу и зажмурился. — Я ничем не могу помочь. Терпи, Джеред. — Черт. Ну подуй хоть на нее, как на щеку. Станет не так больно. Теперь пришла очередь Криса распахивать от удивления глаза. Неужели лед стал отступать? Это перекись его растопила? Или все внимание и забота. Он же старался, как мог. Он чувствовал, что должен. Он подул на колено и поднял взгляд — Джеред закрыл глаза и перестал сжимать губы. Пусть так. Лишь бы он не уходил с головой в себя. — Надо джинсы снять, чтобы лучше обработать. И не успел Джеред что-либо ответить, как Крис тут же надрезал и разорвал штанину до середины бедра. Потом снизу. — Все равно их уже не спасешь. А вот куртку я, пожалуй, смогу зашить. Там же только рукав немного порван. Крис теперь старался отвлечь Джереда пустой болтовней, пока продолжал обрабатывать израненную ногу. Рана тянулась от колена почти до середины голени. И наверно, так сейчас щипала, что Джеред даже не сообразил возмутиться на тему испорченных любимых штанов. — А джинсы я тебе ещё сошью. И надо будет нашить еще что-нибудь на колени. Кожу или винил. На всякий случай, которого, я надеюсь, больше не представиться. Или, может, пайетки? Что скажешь на счет пайеток? Крис закончил с коленом, легко дотронулся до него рукой и вздохнул. — Все. — Хочешь пайетки, пусть будут пайетки. Мне все равно. Джеред медленно поднялся, Крис тут же вскочил за ним. — Ты куда? — - Если ты закончил, то я пойду в нетлайнер. С ног валюсь. Нет, черт возьми, Джеред. Я никуда тебя не отпущу. Это я должен уйти. Я же во всем виноват. — Ложись здесь. Я быстро в ванную и уйду. Джеред прохладно на него взглянул и лег с краю кровати прямо на покрывало. Тут же закрыл глаза. Крис удалился в ванную. А он и правда отдраил раковину до блеска. Придурок. Крис скинул одежду и вскочил под душ. Тоже закрыл глаза. Когда я выйду, он будет уже спать. И я уйду. Мне и правда лучше всего свалить. Все что мог, я уже сделал. Наверно, сейчас его раны горят и сжигают его заживо, вместе с чувством вины и стыда. Но, нет, дорогой Джеред, ты ни в чем не виноват. Это все я. Гребаный идиот. Сам отправил тебя к этому извращенцу, потом напился и …господи, где был тогда мой разум? И почему ты меня не остановил? Почему, Джеред? Крис вылез из-под душа, быстро вытерся и оделся. Стянул с полотенцесушителя влажную джинсовку. Ну да, порвана не сильно. Можно еще спасти. Потом заметил, что намочил волосы сильнее, чем рассчитывал. Собрал в хвост. А если он не будет спать? Что мне ему сказать? Что ты хочешь сказать Джереду Дерджу, Крис? Ну же? Решайся. Ответь сам себе на этот вопрос. Джеред не спал. Он тут же посмотрел внимательно на Криса. И тот прочел в его взгляде отчаяние и такую вселенскую печаль, что сердце буквально сжалось в груди, а руки похолодели. — Я тогда пойду. Выедем попозже, чтобы ты хоть немного выспался. А то в нетлайнере завалят вопросами, готовься. — Да, это уж точно. Но тебе не обязательно уходить. — Джеред — Я хочу рассказать, Крис. Чтобы ты кое-что понял. — Могу я? Крис подошел к кровати с другой стороны и сел, когда Джеред молча кивнул. — Это был Рихард. И его какой-то друг. Не знаю, может любовник. Но точно такой же псих, как и первый. — Я понял. — Ты помнишь, что Рихарда интересовал только секс. Он хотел меня. Просто похоть. Секс без чувств. Просто, чтобы кончить. И это так мерзко, так отвратительно… Джеред сглотнул. — Ты можешь не говорить мне об этом сейчас, если не хочешь. — Им просто нужен был секс. Животное желание, которое и превращает людей в зверей. Все в нашей природе вертится из-за секса. Черт, все проблемы только из-за него. Крис почувствовал, что не может теперь молчать. Раз Джеред сам начал эту тему, самую больную для них двоих тему. — Я не хотел говорить сегодня в гримерке…то, что сказал… Но Джеред его, похоже, не услышал. Или только сделал вид. — Пришли бы вы на несколько минут позже, я бы умер со стыда. Я бы возненавидел себя на всю жизнь. Я…я не знаю, чтобы со мной было. Джеред договорил и опустил голову. Волосы тут же скрыли его лицо. И он не видел, как Крис придвинулся ближе и мягко положил свою руку поверх его. — Прости меня. Черт. Джеред, я идиот. Прости, если сможешь. Ты же тоже меня знаешь, я много совершал в жизни ошибок. И я совершу еще одну, если не скажу, что люблю тебя. Джеред резко поднял голову и уставился на Криса. Его глаза горели. Крис слегка растянул губы в улыбке, вздохнул и продолжил. — Да. Я не знаю…я не знаю, когда и с какого времени, как долго и как сильно. Не знаю, зачем и почему. И для чего… Черт. Но это так. Я люблю тебя, Джеред. И я еще могу как-то удержать тебя в группе, но я всегда знал, что не удержу тебя в своей постели. Поэтому и никогда не стремился. Я когда увидел тебя там, на асфальте, кровь вокруг, и эти уроды рядом с тобой. Я подумал, что все, что потерял тебя навсегда. И тогда я понял, все понял. Не идиот ли я, а? — Не знаю, Крис. — Это все, что ты можешь мне сказать? — Я, кажется, испытал сейчас второй шок за ночь. Могу я ничего не отвечать? — А? Ну да, наверное. Крис немного растерялся и убрал руку, но Джеред успел схватить его за запястье. — Обними меня. Джеред, наконец-то, улыбнулся. Одними глазами. Крис осторожно обнял и прижался губами к горячему плечу. Закрыл глаза. И тут же почувствовал, как слезы Джереда намочили ему футболку. — Эй. — Замолчи. Я все еще в шоке. Мне можно. Крис снова широко улыбнулся и нежно поцеловал его в щеку. — Я никому не скажу. Они оба хотели, чтобы теплые объятия длились вечно. Джеред чувствовал себя защищенным, а Крис, наконец-то, поверил, что его простили. — Я тоже тебя люблю, Крис. — - Оу, Джеред. Я понял, что ты в шоке. Но не настолько же. — Да хватит уже. Нам спать давно пора, но я теперь, наверно, не усну. — Почему? Они все-таки отпустили друг друга и теперь ласково смотрели в глаза. — Ну не каждый же день Крис Хармс признается в любви. — Простишь меня? — Гаси свет. Я отвечу тебе в постели. — А коленка, разве, уже не болит? — Болит. Но она мне ничуть не помешает.