Томные взгляды и море чувств

       За шесть тысяч лет становится очень скучной и однообразной вся жизнь, когда Ангел делает благочестивые поступки, направляет людей на путь добрый, беседуя с одним…очень привлекательным демоном, который умеет делать такие глаза, что невольно начинаешь тонуть в них. Азирафаэль решил, что нужно открыть булочную, чтобы окончательно не умереть со скуки. К тому же, когда делаешь людям приятное в виде ароматных и вкусных булочек, пышных кексов и пирожных, это идет плюсом за сделанные добрые дела. А люди бывают разные, и во время вкусного перекуса можно читать любимые книги, наслаждаться приятной музыкой, начиная от уличных музыкантов до эстетических нот, издаваемых современной техникой… Это так здорово.       Пекарне около четырех веков, а ему до сих пор не надоело печь ароматную выпечку, радуя простых смертных вкусностями. Ангел помнит лицо Кроули, когда он увидел его сквозь витрину, продающим несколько булочек хорошим девушкам, и это оставило неизгладимое впечатление как на Ангела, так и на Демона: глаза двух созданий светились нежностью и неким недопониманием, а томные и нежные взгляды так хотели увидеть друг друга не через стекло, а перед собою. И эти взгляды отдались непроизвольной реакцией тела: Азирафаэль смущался до кончиков ушей, чувствуя горящие щеки.       Говоря о смущении, стоит еще отметить, что Ангел долго считал откровенной глупостью видеть Кроули в качестве флориста и хозяина цветочной лавки. Он давно практикует одно занятие, которое ему либо посоветовали, либо он сам где-то узнал (из книг, которые он почти не читает?): он ухаживает за растениями, разговаривая с ними. Как потом понял Азирафаэль, такое занятие в области психологии дало свои результаты: Кроули научился прежде всего не слушать, а понимать слова и фразы. Поэтому, на идею об открытии собственного цветочного магазина он отреагировал внимательным взглядом полуоткрытых глаз и длительным молчанием, что очень сильно волновало Ангела.       Как оказалось позже, Кроули открыл свою лавку, в которой он работал флористом. И теперь каждое утро на протяжении трехсот лет Ангел видел тот томный и внимательный взгляд высокого рыжеволосого флориста, который шел на парковку (где сначала были лошади и только позже велосипеды и автомобили)около магазинчика рядом с булочной вместе с корзинами, полные цветов. Не требовалось много слов, чтобы понять, что ощущал тогда владелец булочной. Ему хотелось живых глаз, увидеть своего Демона вживую и утонуть в его ярко-желтых глазах с янтарным блеском.       Из-за своей работы на Земле в течении трех столетий они начали немного терять друг друга из виду, что безумно огорчало Ангела. Но к чему такие огорчения и разочарования, он понять не мог. Или отказывался понимать. Но увидев в течение дня несколько раз взгляд Кроули сквозь витрину, Азирафаэль начинал понимать, что не все потеряно, и улыбался в ответ, отчего Демон невольно отводил взгляд и лицо, скрывая свою улыбку, о которой не знал Ангел.       Когда булочная закрывалась, Ангел все еще наслаждался ароматом булочек и прочей выпечки, мечтая увидеть теплый взгляд любимого флориста вживую, а не через туманную витрину. Каждый вечер, он поливал цветы, которые подарил ему Кроули для украшения своего мини-кафе, создавая приятную эстетическую атмосферу. И всякий раз, когда кафе было закрыто, он ставил грустные мелодии, играющие на пластинках (даже в конце двадцатого и начале двадцать первого века), и смотрел на цветочную лавку напротив. Они были всегда напротив, но в тоже время, в абсолютно разных уголках мира.       Кроули хоть и является Демоном, но он так любил каждый день по несколько раз проходить мимо булочной своего Ангела, каждый раз ловя океаны в глазах Азирафаэля и чувствуя ароматный запах выпечки. Но огромное количество заказов никогда не давало зайти к нему хотя бы на пять минут. Как никак, хоть у него и было темно на душе, но он понимал, что за триста лет он перестал быть постоянно с Ангелом, перестал с ним видеться часто и просто так, как это было раньше. Но он по-прежнему отказывался признавать влечение к Азирафаэлю, что только мучило его (мучило демона?). И когда его лавка закрывалась, он уходил на второй жилой этаж и выплёскивал весь гнев на пышные аспидистры, которых он все-таки любил, хоть и не мог этого сказать или понять.       Наверное, это и есть Любовь, в чью пропасть упали Азирафаэль и Кроули. С первого взгляда невзаимную, но в глубине души таилась надежда взаимности. Ведь только расстояния открыли их друг другу с новой, даже неизвестной им стороны, которая читалась в взгляде каждого, будь то янтарные глаза или голубые океаны.

***

      Конец мира, который должен был случиться в субботу, сблизил Азирафаэля и Кроули. Двое созданий не могли передать словами свою радость, которую скрывали все, но пекарю это давалось сложнее, ибо он смог увидеть точно глаза Демона: бархатные, нежные, с красивым янтарным блеском, что совсем несвойственно Падшим. А Демон успел понять, какие глубокие и голубые моря были в его глазах и взгляде. Такие красивые, и такие далекие глаза наконец-то встретились.       Они разговаривали много, очень много. В словах о предстоящем Армагеддоне и способах уравновесить Антихриста, они невольно говорили о своей работе, о чем-то новом, о чем никто из них не будет догадыватся. В одной из таких бесед флорист узнал, что Азирафаэлю нравятся белые и пастельно-розовые пионы, уютная атмосфера кофеен и музыка на пластинках. Кроули знал о консервативности Ангела, но эта консервативность ему так нравилась в данной ситуации. Азирафаэль в подобных разговорах отметил, что Демону нравятся шоколадные кексы с фисташками и…красивые фотографии, которые висят на стенах либо в фоторамках, либо на нитках. К чему они оба отметили для себя такие мелочи—непонятно. Но эти мелочи всегда делают людей счастливыми.       Наверное, Апокалипсис их только сделал ближе, роднее. Пекарь слышал гневные речи флориста, видел его необдуманные поступки. Он видел, что его привычный Кроули не потерялся среди повседневной рутины в цветочном магазине, в котором был мини-сад. Флорист тоже радовался своему Азирафаэлю: рассудительному, строгому и педантичному, иногда недоступному и холодному. Их чувства становились взаимнее, они открывались друг другу, наслаждаясь взглядами и глазами друг друга. Но внутри они не думали, что все взаимно.       Без трудностей ни одна любовь не проходит. И часто тому виной становятся чувства и злые мысли, которые лезут в голову. В основном, мысли всегда о невзаимности, о невозможности чувств и любви.       Для каждого из них было сложно говорить, что они не любят друг друга, что они справятся одни и ни одна мысль о каждом из них не побеспокоит трепещущие души и неспокойные умы. И для Демона, и для Ангела эти слова было тяжело пережить. Тяжело забыть глаза каждого из них. Между ними возникали такие же мутные и толстые витрины, на которых красовались красивые надписи, скрывающие внутреннее убранство помещений.       Конечно, они пережили Армагеддон, стали немного ближе, но лед между ними не растаял. Кроули продолжал заниматься флористикой и доставлять заказы в разные концы Лондона, Азирафаэль не переставал радовать людей выпечкой и приятной атмосферой булочной. Но каждый ждал шанса пройти мимо магазина или кафе, устремить взгляд на любимого в глубине души создания, тепло улыбнуться и махнуть рукой.       Они всегда были напротив друг друга, видели все что хотели, но не видели очевидного—чувств и съедающей внутри нужде.       И каждый вечер все повторялось: Ангел глядел на витрину цветочного магазина, слушая грустные пластинки; Демон злился на раскидистые зеленые растения, смотря на витрину булочной. И каждый не мог понять одного: что им мешает встретиться и поговорить наедине в приятной атмосфере? Им мешает расстояние, дорога, рутина и…невзаимность.       И каждый для себя решил: пора прекратить страдания.

***

      Независимо друг от друга, они решили это сделать на следующий день. Они вспоминали друг другу сказанные мелочи, то, что они любят и ценят. Этот день выдался для каждого тяжелым в плане подготовки, особенно моральной. Но каждый надеялся, что все это стоит своих сил и страданий.       Лондонский вечер—незабываемое и очень красивое зрелище. По всему городу гуляют огни фонарей, вывесок и различных пабов и кафе. Влюбленные держатся за руки, нашептывая слова любви и вечные клятвы. А если день выдался дождливым, то в городе пахнет свежестью, которая приятно ощущается всем телом.       Цветочная лавка и булочная закрылись сегодня на целый час раньше. Для флориста и хозяина булочной (по совместительству еще и прекрасного пекаря) вечер, по их мнению, не предвещал ничего хорошего. Но как они ошибались, когда встретились на улице, посередине пешеходного перехода, каждый со своим «подарком» друг для друга. Нахлынувшее волной смущение чуть не стоило им жизней: остановившись на середине «зебры», они никуда не шли, глядя друг на друга. Их могла спокойно сбить машина, если бы не сигналы с двух сторон. Инстинктивно они пошли на сторону, где располагалась булочная. И опять тёплый и бархатный взгляд Кроули прошелся по витрине, а затем и по Азирафаэлю, отчего эфирный мило улыбался, краснея во все щеки.       Жестом пригласив Демона в свое скромное кафе, Ангел заметил счастье и удивление на лице Падшего.       —Что-то не так, Кроули? —с волнением спросил Азирафаэль, поставив кексы на ближайший столик.       Флористу требовалось немного времени, чтобы унять свой восторг и…счастье. Он был готов все бросить ради Ангела, ради его уютной атмосферы, ради его выпечки. Ради всех фотографий, которые висели на стенах. Ради милых подписей, выведенных изящным мелким почерком.       —Ангел… Почему я так много не знал о тебе? — с грустным взглядом спросил Демон.—Ах, да. Эти цветы для тебя.       Красивые белые и пастельно-розовые пионы удивили Азирафаэля, который чуть не выронил кексы из рук. Смущенные, не зная что сказать, они сели за соседний столик.       —Это очень мило с твоей стороны. — сказали они одновременно, а потом тихо рассмеялись.       —Красивые пионы. Я принесу вазу.— спокойно изъявил пекарь.       Пока Кроули ждал Азирафаэля, он искал проигрыватель пластинок. Ему несложно было выбрать пластинку из своей коллекции: полное собрание альбомов было только у «Queen». В его самом любимом альбоме была одна песня, название которой произнести Падшему было очень сложно. Найдя проигрыватель, он опустил пластинку и иголку на тонкие дорожки. По кафе раздавались приятные звуки фортепиано.       Ангел вернулся с красиво оформленным букетом пионов, стоявшим в стеклянной вазе. Он увидел Кроули около своего проигрывателя, на котором крутилась черная пластинка. Играла тихая очаровательная мелодия со словами:» Love of my life, you've hurt me. You broken my heart and now you leave me…».       Нежно взяв эфирного за кисть, Демон повел его к столику с кексами. Огромный букет украшал столик, а аппетитные кексы так и манили, чтобы съесть.       —Я же знаю, что ты любишь музыку на пластинках.—шепнул флорист.       —Знаешь, такая мелочь… А столько приятного. — раскраснелся Азирафаэль.       Они сидели, болтая о прелестях каждой такой мелочи, смеясь время от времени. Кроули в один миг не удержался и набросился на кексы, несколько раз до этого похвалив чудесные кулинарные способности Ангела; Азирафаэль так и припал к цветам, вдыхая чудеснейший аромат свежих цветов. Оба были польщены таким «мелочам», которые в один миг смогли сделать каждого самым счастливым созданием во всей Вселенной. Они становились роднее, ближе, все сильнее открываясь.       Немного погодя, кафе наполнилось молчанием и тихой мелодией.       —М, Ангел.— прервал первым молчание Демон.— Я же не просто так пришел.       —Ты хотел о чем-то поговорить? — с волнением спросил булочник.       —Хотел. А теперь не хочу. — нахмурившись, ответил флорист.       —Почему?       Кроули притянул к себе рукой лицо Азирафаэля. Каждый в силе своей чувственности немного смутился от такого действия. Их носы соприкасались, а из-под полуприкрытых глаз влюбленные взгляды смотрели и читали друг друга. Янтарные глаза с расширявшейся щелкой и удивительной игрой бликов тонули в больших голубых океанах с причудливыми зелеными отблесками.       —Потому что не требуется много слов, Ангел.— шепнул в теплые губы Ангела Падший.       —Они вообще не нужны. — поправил Азирафаэль и прильнул губами к демону, закрывая глаза от удовольствия.       Губы Кроули теплые, искусанные и требовательные. Губы Азирафаэля мягкие, приятные. Демоны по натуре требовательные существа, и именно Кроули испытывал наибольшее наслаждение во время поцелуя. Именно он его углубил, проникая языком дальше. Азирафаэль держал лежащую на столике руку Кроули, сильнее проникая в него языком. Казалось бы, простой поцелуй, но счастья в нем очень много. В нем триста лет скрываемых эмоций и чувств, триста лет разлуки. И теперь, жадные до неприличия, они сидели за столиком, нежно целуя в губы. Между ними нет витрин, нет дороги, отделявшей их триста лет.       Легкий румянец обжигал щеки каждого. Слова никогда бы не описали испытываемые ими удовольствие и эмоции. Они терзали друг друга очень долго, и за это нужно отвечать.       Немного отстранившись друг от друга, Ангел и Демон кусали губы и переводили дыхание. Говорить не хотелось совсем, но сколько слов они еще не сказали.       —За все терзания, Кроули.       —Ммм, вот как. А мне нравилось глядеть на тебя сквозь витрину. Ты чертовски красив, когда краснеешь.       —Дорогой мой, я поддаюсь соблазну. — игриво ответил Азирафаэль.       —Я знаю.— ухмыльнулся Падший.       —Так соблазни еще раз меня.       —Так вот как ты заговорил, Азирафаэль. — притягивая вновь к себе, сказал флорист. И вновь они слились в поцелуе, но уже более страстном и требовательном.       Демоны и Ангелы не нуждаются во сне, и это очень хорошо для данного поворота событий. Всю ночь они целовались, слушали тихую и приятную музыку, обнимаясь и держась за руки просто так. Одной ночи им точно не хватит, чтобы сказать все то, что произошло за триста лет. Триста лет разлуки и рутины.       Каждый день они заглядывали друг к другу. Каждый день они ловили взгляды сквозь витрины, восхищаясь еще сильнее, потому что они знают, какой энергией они отдают в жизни.