Мой ядовитый цветок

      У нее была татуировка позвоночника на спине. Чернильные косточки вдоль настоящих.       У него — ядовитые цветы вокруг плеча.       Они не были знакомы, но их татуировки как будто зеркалили сущности друг друга. Иногда Джею казалось, что их встреча была предопределена: этими знаками на теле, их собственными жизнями и ровным биением сердец. Если бы кто-то из них верил в судьбу, точно бы посчитал другого второй половинкой.       Они могли бы встретиться в одном из баров, которые так любила она, и в которые его обычно таскал Скотт. Но вместо этого Джей увидел Евангелину на занятиях у мисс Прескотт.       Та преподавала английскую словесность, и ее предмет все студенты считали самым скучным на всем курсе. Ничего удивительного, что Евангелина опоздала. Под неодобрительным взглядом мисс Прескотт поверх очков в толстой оправе, Ева проскользнула к свободному месту.       У Джея никогда не было проблем с девушками. Крепко сбитый, блондин, он был не только умным, но и следил за собой, два раза в неделю ходил в спортзал и не курил. Если кто-то из барышень не купился на это, Джей с деланным равнодушие демонстрировал плечо, вокруг которого вился узор татуировки из ядовитых цветов.       Он любил носить футболки. И считал, что, если не выходит с одной девушкой, всегда есть сотня других. Так он думал до встречи с Евой.       Она была стройной, с большой грудью, в обтягивающем платье и с потрясающей самоуверенностью. Почти не накрашенная, с копной темных волос, на занятие собранных в высокий хвост. Именно поэтому из-под футболки виднелся кончик чернильного позвоночника.       Она уселась на место рядом с Джеем, улыбнулась ему, и он понял, что потерян.       Их встреча была предопределена, это точно. Их любовь, длившаяся почти год, была предопределена.       Была ли предопределена и смерть Евы?       После которой от самого Джея остались только кости, иссохшая сущность, как чернильные позвонки на ее коже.       Джей стоит перед зданием, сунув руки в карманы старенькой куртки. На его лице играют неоновые отблески: кроваво-красные, обещающие наслаждение и забвение. Вывеска над невзрачной дверью состоит из немецкого и английского — Nachtbringers, «Несущие ночь». Известное место в городе… в определенных кругах.       Джей приближается к деревянной двери, из-за которой слышатся глухие музыкальные басы. Стучит костяшками пальцев. Терпеливо ждет ответа.       Когда дверь распахивается, музыка звучит громче, но не слишком. Из сумрачного коридора, тоже утопающего в красном неоне, на Джея смотрит охранник, раза в два шире его в плечах и на голову выше. Он хмурится, рассматривая встрепанные волосы Джея, его недельную небритость и старенькую одежду. Джей с трудом подавляет раздражение: да какая разница, во что он одет, если готов дать то, что ценится в этом заведении больше всего другого!       Вытащив из заднего кармана джинсов серебристую карточку вип-клиента, Джей тычет ею в лицо охранника. Тот молча кивает. Отходит в сторону и распахивает портьеру из красного бархата.       Джей идет длинными коридорами, вдоль которых змеятся неоновые трубки. Музыка звучит всё громче, на танцполе не протолкнуться, и Джей досадует, что сегодня задержался. Скотт рано вернулся с работы и в очередной раз хотел удержать его дома, сначала грозился, потом уговаривал. Джей ценит мнение старшего брата, но только не в этом вопросе.       В толпе отыскать Мэттью сложнее.       Джей цепко оглядывает толпу, возбужденную, потную, танцующую. Мэттью выделяется: невысокий, хрупкий, у него бы точно спросили документы на входе, если бы он не был одним из тех, кто владеет этим местом. Но лучше всего видные его белые волосы, по которым скользят неоновые отсветы.       Он с раздражением шипит, будто дикий зверь, когда Джей хватает его за локоть и утаскивает с танцпола.       — Надеюсь, ты по важному делу, — говорит Мэттью, когда они отходят ближе к вип-кабинкам, где музыка так не грохочет. — Ты оторвал меня от сладкой девочки.       — Я хочу то же, что и всегда.       Мэттью смеряет его равнодушным взглядом. Он красив, как хищный ночной цветок из тех, что украшают плечо Джея под курткой. Белые волосы, выпирающие косточки ключиц, узкие темные джинсы, футболка из сетки, которая ничего не скрывает, только подчеркивает белизну кожи.       Взгляд Мэттью оценивающий:       — Тебе не мешает пару дней отдохнуть и хорошенько поесть.       — Иди к черту, Мэттью. Ты согласен или нет?       — Ну, мальчик Джей, ты хочешь попасть в сердце нашего клуба, а предлагаешь то же, на что готов здесь каждый второй. Та сладкая девочка выглядела куда аппетитнее.       Мэттью прикрывает глаза, так что особенно заметно, что они чуть раскосые. Его лицо красиво, но сейчас это красота обнаженного клинка. Он играет, и Джей прекрасно это понимает. Выманивает, желая получить больше.       — Ты знаешь меня, Мэттью.       — Знаю. Но ты так давно в этом дерьме, что скоро придется слизывать твои слова с костей, а не с тела.       Джей моргает, не очень понимая, что такое говорит Мэттью — иногда его слова или сравнения ставят в тупик. Тонкие губы Мэттью расплываются в улыбке, он похож на довольного кота, который готов облизываться, смотря на попавшуюся мышь.       — Сними куртку.       Джей покорно стягивает куртку, оставшись в футболке. Взгляд Мэттью меняется, он, не стесняясь, оглядывает Джея, будто опытный делец, и это Джей чувствует себя так, будто едва прикрыт сеткой.       — Ладно, идем, мальчик Джей.       Мэттью ведет вглубь клуба. Мимо закрытых вип-комнат, в которых Джей провел пару прошлых визитов. Стучат друг о друга бусины занавески, и они входят в небольшую комнату, обитую алым. Неон мягко мерцает, музыка здесь тоже ритмичная, но своя, куда мелодичнее. Темные аккорды с вкрадчивым голосом.       Джей осторожно оглядывается, стараясь не выдать любопытства. Скользит взглядом по нескольким женщинам в темных платьях, по паренькам в футболках, похожим на самого Джея. На кожаном диване лежит, скорее всего, бизнесмен: пиджак валяется на полу, рубашка расстегнута, грудь ласкают руки с острыми коготками одной из девушек.       В комнате нет того, что ищет Джей. Но он всё равно получит то, за чем приходят в подобные места — конечно, те, кто знают, что искать и о чем спрашивать.       Рыжеволосая красотка подходит к Мэттью и, сжав ладонями его узкое лицо, крепко целует в губы. В неоновых отблесках видно, что помада у нее и до того была размазана.       Разомкнув поцелуй, Мэттью мурлычет что-то по-немецки, небрежно проводит языком по темным губам девушки. Она отстраняется и отходит к нише в стене, достает чемоданчик.       Мэттью поворачивается к Джею, склоняет голову на бок:       — Ты предпочтешь, чтобы это сделал я, или хочешь девочку?       — Ты. Как всегда.       Мэттью он знает и уверен, что всё пройдет, как надо. К тому же, прикосновений других женщин, не Евы, не хотелось. Даже таких.       Джея усаживают на кожаное кресло, девушка раскрывает чемоданчик, и Джей видит в нем какие-то медицинские приспособления.       — Эй! — вскидывает он. — Это еще что за фигня?       Улыбка Мэттью выражает спокойствие и безвременье:       — Мальчик Джей, в сердце клуба плата выше.       — Если я тут сдохну, Скотт знает, где меня искать.       Взгляд Мэттью темнеет, он наклоняется так резко, что Джей не замечает движения, только смазанный след, и вот уже тонкие руки Мэттью упираются в подлокотники кожаного кресла по обе стороны от Джея, а лицо так близко, что Джей может рассмотреть, какие темные у Мэттью глаза. В его голосе слышится рычание и угроза настоящего хищника, который давно мог бы разорвать Джея на части, если бы пожелал.       — Если ты здесь сдохнешь, никто тебя не найдет. Ни твой брат, ни вся полиция этого американского городка. Мы позаботимся, чтобы твои кости сгнили на дне залива. Никто. Тебя. Не найдет.       Мэттью отстраняется, но в нем всё равно чувствуется угроза.       — Ты ходишь по нашим клубам, мальчик Джей. Ты говоришь, что хочешь попробовать их все. Я не знаю, чем тебя не удовлетворяет один. Но присматриваю. И начнешь выпендриваться, на дно пойдешь не только ты, но и твой брат.       Джей стискивает зубы:       — Не вмешивай Скотта.       — Я еще помню, что первый раз в клубе ты был с ним.       — Это был обычный клуб! Скотт не такой.       — Все не такие, пока не попробуют. Так что будь добр, мальчик Джей, не выпендривайся, и ты получишь свое.       Мэттью кивает девушке, и та затягивает на руке Джея жгут. Аккуратно прокалывает его вену, кровь бежит по резиновой трубке. Они не возьмут много, им и не нужно, но Джею всё равно неприятно. Он отворачивается: вид крови ему никогда не нравился.       Трубка возвращается в чемоданчик, на сгиб локтя ложится пластырь. Мэттью снова похож на кота, готового ластиться к хозяину.       — А теперь, мальчик Джей, ты получишь то, за чем пришел.       Джей склоняет голову и чувствует на шее губы Мэттью. Короткий миг боли, и кожу прокалывают выпущенные острые клыки. Мэттью никогда не пьет много крови и не делает этого грязно.       Секунды пустоты, а потом в крови начинает действовать вещество, которое вампиры впрыскивают через клыки жертвам. То, за чем люди, знающие о них, приходят раз за разом, подставляют шеи и руки. Кормят.       По телу растекается приятное тепло. Все проблемы отходят на второй план, кажутся неважными. Ничто не имеет значения: ни беспокоящийся Скотт, ни брошенный колледж. Не оплаченные счета растворяются в блаженстве, которое попадает в кровь вместе с укусом вампира.       Даже смерть Евангелины. Даже она вымывается изнутри чистым кайфом. Растворяется чем-то таким, что можно пережить, вдохнуть полной грудью, не ощущая боли, от которой хочется выть.       Никаких страданий, нет проблем. Всё исчезает и растворяется в этом блаженстве.       — Немного мира для тебя, мальчик Джей.       Шепот Мэттью около уха, но кажется, что внутри головы. Джей закрывает глаза и позволяет кайфу унести себя. Покачивать на волнах этого спокойствия, в котором всё растворяется.       Смерть Евы стала неожиданностью. Джей тогда ходил сам не свой, он просто не мог поверить. Они никогда не говорили о будущем, и Джей винил себя, что так и не успел. Он исправно ходил к психоаналитику, даже пил какие-то выписанные таблетки, но пустота внутри только ширилась.       Скотт настоял, чтобы брат переехал к нему. Джею тогда было уже всё равно, колледж он бросил, не видел в нем смысла.       Именно Скотт вытащил его в какой-то клуб, наверняка надеясь, что это хоть немного отвлечет. Там-то к Джею и подошел Мэттью. Он выглядел как мальчишка и улыбался так, будто ему известны все тайны мира. Он сказал, что видит печаль Джея, чует ее так, будто она осязаема.       — Я могу подарить тебе мир. Приходи завтра. Один.       Первый же укус принес блаженство, сравнимое с сильнейшими наркотиками. Мэттью не соврал, это и правда было спокойствием, отголоски которого Джей ощущал еще несколько дней. Сначала он ходил больше по инерции, но потом походы стали осознанными. Из клуба в клуб.       Мэттью оказался из влиятельной группы вампиров, которые и держали подобные места. Они не боялись разоблачения. Сильные, стремительные, ночные создания, которые брали свое силой — и деньгами, конечно же, деньгами.       Но самое ценное, что они просили — это кровь. И хранить их тайну, взамен которой можно получить кайф.       — Джей! Джей! Да чтоб вас всех!       Голос настойчиво врезается в сознание, и Джей с неохотой открывает глаза. Фокусируется на встревоженном лице Скотта, так похожем на его собственное.       — Очнулся? Пошли отсюда. Проклятье, Джей, ты же угробишь себя…       Джей трясет головой, приходя в себя. Ошметки умиротворения еще бегут внутри его вен, но он уже может соображать здраво.       — Скотт? Какого черта ты здесь делаешь?       Мэттью даже угрожать не нужно, Скотт сам к нему придет. Он давно следит за братом, то ли отслеживает, как тот расплачивается карточкой за такси, то ли еще что. Его всегда пускают, во все клубы, даже во внутренние помещения, где кайф всегда больше, как и плата.       — Я еще не закончил, — бормочет Джей. Во внутренних помещениях кусают дважды. Чуть больше крови, но и кайф двойной. За этим сюда и идут.       — С ума сошел? Идем домой.       Скотта всегда пускают, во все клубы. Может, потому что он уводит Джея, который не знает границ. Позволяет выжить, чтобы позже он снова вернулся.       Мэттью смеется, и это похоже на колокольчик посреди чумы. Он наклоняется к шее Джея, где наверняка еще видны две новые отметки поверх старых. Кончиком языка он проводит по вене Джея. Его пальцы очерчивают чернильные узоры ядовитых цветов на плече. Снова смеется.       Скотт тянет Джея за собой. Почти тащит его через неоновые коридоры, от которых кружится голова. Джею плохо, и на улице он наконец-то вырывается — или Скотт его просто отпускает. Под кровавой вывеской Джей падает на колени, больно сдирая кожу с рук об асфальт.       — Какого черта, Джей? — Скотт мечется перед братом. — Я не могу вечно вытаскивать тебя из притонов!       — Это не притон.       — Если выглядит пристойно, это не меняет сути.       Скотт опускается рядом с Джеем. Он выглядит усталым и подавленным, Джею в очередной раз становится стыдно, он никогда не хотел причинять столько беспокойства.       — Джей, ну посмотри, где ты оказался… думаешь, Ева бы хотела, чтобы ты стал наркоманом?       Скотт не знает об укусах и вампирах, иначе он был бы уже мертв, или они подсадили бы и его. Он думает, это следы от игл. Он раз за разом вытаскивает Джея, и вампиры позволяют, зная, что тогда Джей вернется.       — Ева… — шепчет Джей одними губами. А потом вскидывает голову в приступе отчаянной, горькой ярости. — Я делаю это ради нее!       Скотт смотрит с изумлением. Может, прикидывает, что пора вести брата к психиатру. Джей качает головой и пытается торопливо объяснить:       — Она не умерла. Не совсем. Я знаю, чего она хотела, она мечтала об этом, и нашла, точно нашла.       — Что нашла? — как-то обреченно спрашивает Скотт.       — Вампиров.       — Джей… Джей, это был несчастный случай. Пьяный водитель… да, я понимаю, ее родители не захотели устраивать похороны, ты не смог попрощаться…       — Да нет у нее никаких родителей! Я навел справки. Всё ерунда, они давно погибли. Нас обдурили.       Ева была одержима вампирами. Она говорила о них в постели и за обедом, а Джей был готов слушать что угодно. К тому же, что плохого в небольшом увлечении? Книжная полка Евы была заставлена книгами о вампирах, она одевалась исключительно в черное и гордилась своей бледностью.       Она говорила, что однажды найдет их.       А потом умерла.       Джей ничего не заподозрил, пока сам не наткнулся на вампиров. Пока не понял, что они существуют. Тогда и начал искать — и оказалось, что родители Евы давно мертвы, они никак не могли организовать похороны.       Тогда он стал искать. Добираться до сердца каждого клуба и везде искать только одно лицо. Она должна быть среди них. Жертвой, которая вечно их кормит, или таким же клыкастым существом. Джей хотел помочь, если нужно. Или просто сказать, что будет любить ее и такой. Она могла не бояться, он знает ее тайну.       — Я найду Евангелину, однажды точно найду! — говорит Джей и пытается не видеть ужаса в глазах Скотта.       — Так всё из-за женщины?       Знакомый голос звучит сзади. Мэттью стоит в дверях, прислонившись к косяку и скрестив руки на груди. Прохладный ветерок его не заботит, хотя он ничего не накинул поверх сетчатой футболки. На его губах что-то темное, как будто размазавшаяся помада от девушки, но Джей знает, что это кровь. Его кровь.       — Евангелина, — протягивает Мэттью. — Так в чем проблема? Сразу бы так и сказал. Подождите внутри, я позвоню ей.       Когда-то Еве не нравилось ее редкое имя. Теперь Мэттью кажется убежденным, что знает, о какой Евангелине речь. Может, у них не так много новичков.       Она почти не изменилась.       На ней длинное черное платье с глубоким вырезом и длинными рукавами. Кончик татуировки на спине наверняка выглядывает из-за ворота, но сейчас скрыт распущенными волосами. Ее ногти такие же длинные и алые, как у девушек-вампирш. Ее взгляд такой же опасный, как бывает у Мэттью. Но у последнего хотя бы иногда проскальзывало тепло, у Евы теперь этого нет.       Она смотрит на Джея, как на досадливое насекомое, и ее глаза — два осколка льда на бледном лице.       Он не может двинуться. Не может вымолвить ни слова. Скотт рядом тихонько ахает — кажется, в третий раз.       Они сидят в тесной вип-комнате, и Мэттью в дверях ухмыляется.       — Зачем? — коротко бросает Ева. — Зачем ты искал меня, Джей?       Он не знает, что ответить. Потому что хотел помочь. Потому что любит.       — Я знаю о вампирах, — выдавливает он вместо этого. — Теперь ты можешь не скрываться.       Ее губы в темной помаде кривятся:       — А тебе не приходило в голову, что я не скрывалась? Я оставила жизнь в прошлом, Джей. Мне хорошо с моей новой семьей.       Джей пялится во все глаза и понимает, что на самом деле говорит Ева: она оставила позади и его самого. Поэтому она никогда не говорила с ним о будущем — ее будущее с ним и не было связано. Она нашла то, что искала, а Джей теперь всего лишь навязчивая помеха.       — Мы закончили? — бросает Ева равнодушно. Встает единым текучим движением.       Джей не может снова ее потерять. Он вскакивает, пытается остановить, касается ледяной даже через ткань платья руки.       Натыкается на ее яростный взгляд и выпущенные клыки.       — Отстань, Джей! Не лезь, иначе вместо кайфа я раздеру тебе горло. Прости, но, если ты начнешь всё разрушать, я разрушу тебя самого.       Она уходит, оставляя привычную пустоту внутри. Правда, теперь она наконец-то начинает зарастать пленкой горечи, сожаления… и немного злости. Евангелина предпочла обставить смерть и не связываться с ним, даже когда он ходил по клубам. Просто потому, что посчитала его оставленным в прошлом.       — Женщины! — закатывает глаза Мэттью.       Джей косится на Скотта. Тот сидит молча, обхватив себя руками. Его же выпустят отсюда? Он знает тайну вампиров. Но Скотт умный, он никому не расскажет. Если убедить в этом Мэттью…       — У меня есть предложение, — Скотт вскидывает голову на Мэттью. — Вам же наверняка нужны связи с внешним миром? Я работал в кафе, помогу и с клубами. Джей тоже. Мы можем передвигаться днем и вести дела. Ваша тайна станет и нашей. Но взамен вы не пьете нашу кровь!       Мэттью в удивлении вскидывает брови, а потом улыбается, как ребенок, который внезапно получил самый большой и вкусный леденец.       — Мальчик Джей, мне нравится твой деловой брат. Думаю, мы все найдем общий язык.