***
Хлоя Прайс нервно смотрела на затянувшееся облаками небо из бокового окна своего пикапа. Она припарковалась у высокого каменного бордюра, ограждавшего проезжую часть от пешеходной дорожки. Осматриваясь вокруг, Прайс меланхолично царапнула ногтём руль и вздохнула: - Где же тебя носит? – спросила она, словно ожидая, что ей кто-то ответит. Достав телефон, девушка посмотрела на время: после последнего звонка Макс прошло целых две с половиной минуты. Собравшись набрать и поторопить, Хлоя потянулась к кнопке вызова, как вдруг боковая дверца открылась, и в пикап ловко запорхнула Колфилд. На её шее висел фотоаппарат. - Вот и я. Соскучилась? – Максин потянулась за обнимашками. - Разве? – ухмыльнулась Прайс, протягивая руки и привычно обнимая. – Я только хотела сказать, что ты свинья, Супер-Макс. Нельзя заставлять девушку так долго ждать. - Моя девушка умеет ждать, - сняв с шеи фотоаппарат, Колфилд забросила его в бардачок. – Ещё один удачный заказ. Прогре-е-есс, - довольно потянувшись и зевнув, Макс прикрыла глаза. – Кажется, дождь скоро начнётся. - Тогда валим отсюда в какое-нибудь более уютное место. Например, в пивнушку. - Согласна. А музыка сегодня будет? – Макс приоткрыла один глаз и потянулась к радио. Наткнувшись на волну с романтичной музыкой, она довольно заулыбалась. - О, нет. Моя тачка – мой музон, - потыкав по кнопочкам, Прайс настроила на тяжёлый металл. Оглушающая музыка заполнила салон, а сама хозяйка пикапа завела машину и тронулась с места. Усмехнувшись, Максин лишь покачала головой.***
Яркие вспышки молний расчерчивали небо тонкими линиями, гром заставлял вздрагивать землю, залитую мириадами срывающихся с небес капель дождя. Хлоя, держа за руку Макс и покручивая одновременно руль пикапа, проезжала вдоль лесополосы за городом по дороге, уходящей куда-то далеко за линию горизонта. Развеселённые пивом, девушки подпевали группе Skillet, играющей из старого радио. Встречные машины проезжали редко, светя своими фарами в лицо Прайс, которая не упускала возможности выругаться. Из-за разыгравшейся грозы казалось, что давно наступил вечер, хотя время только-только к нему подходило. Шквалистый ветер слегка покачивал разогнавшуюся машину и колыхал кроны деревьев, срывая с них молодые зелёные листья. Максин поёживалась при новом раскате грома и посмотрела на уверенную Хлою, подбавляющую газ. Девушка двигала плечами в такт песне и поглядывала на быстро движущиеся дворники, едва успевающие смахивать поток воды с лобового стекла. Мечтательно подняв взгляд на небо, ослепительно расчерченное молниями, Прайс перестала смотреть на дорогу всего на пару секунд. Когда же, услышав очередной грохот, оказавшийся самым сильным среди предыдущих, девушка вновь посмотрела на дорогу, по которой они стремительно мчали, она вдруг заметила в нескольких десятках метрах впереди быстро падающее на дорогу дерево. Закричав, Хлоя резко нажала на тормоз. Макс, от неожиданности, стукнулась виском об боковое стекло. Машина заскользила по дороге, разворачиваясь боком и, проходя тормозной путь, попадала как раз под падающее дерево. Оправляясь от удара, Максин выставила руку вперёд, пытаясь отмотать время. В ушах стоял гул, а из виска потекла ленточка крови, однако девушка почувствовала, как процесс был запущен. Одно её пугало: в последнее время её внутренний «маховик времени» давал странные сбои. Вот и сейчас, отмотав с упорством секунд тридцать, Макс почувствовала странное: как по лицу и рукам побежали капли воды, а пальцы ощущали мокрый асфальт. Одежда промокала почти сразу насквозь, а перед глазами смутно проявлялась дорога, деревья и небо. Ветер колыхал короткие волосы, а холодные капли больно разили кожу лица. Отползая к обочине, Макс ощущала, как кровь полилась уже из носа, и во рту чувствовался её привкус. После очередного перемещения и прошлого удара голова шла кругом, резко подкатила тошнота и ощущалась ломка во всём теле. Отползти удалось, однако тут же послышался хруст и шелест листвы падающего вновь дерева. Прайс, удивлённая резким исчезновением Макс, резко дала по тормозам, снижая скорость и оглядываясь в поисках её. Таким образом, она настигла уже упавшее дерево через десять выигранных секунд. Выбежав из машины, она, едва не молясь, подбежала к дереву, из-под кроны и множества веток которой виднелись кроссовки Макс.***
Больница. Её чёртовы белые стены сводили с ума Прайс. Ровное пиканье аппаратов уже мерещилось на каждом шагу. Там, на операционном столе, уже который час врачи творили свою магию, лишь бы спасти одну хрупкую жизнь. В коридоре вместе с ней находились родители Макс. Её мать беззвучно рыдала, закрыв лицо руками, а муж, успокаивая, косился на поникшую Хлою. Знал бы кто безлико проходящий в белых халатах или посетитель, кому именно хуже из них троих сейчас. Обкусав все ногти на руках, Прайс вытирала костяшками пальцев слёзы. Покрасневшие глаза горели огнём, а на душе скребла целая орда кошек. Это одна из тех самых сильных душевных болей, от которой в груди словно зияет огромная чёрная дыра, обрамлённая кровоподтёками. Хлоя Прайс не хочет больше ничего чувствовать. Хлое Прайс абсолютно всё равно на происходящее вокруг, кроме того, что происходит за той самой белой дверью с выцветшей табличкой. Хлоя Прайс не реагирует на внезапно сорвавшиеся обвинения. На теперь звучно рыдающую мисс Колфилд. Её слёзы ничего не значат сейчас, как и слёзы самой Хлои. Они не вернут Максин в целости и сохранности. Слёзы – это просто никчёмная пустота.***
Спустя какое-то время, может месяцы, может годы, – Хлоя уже давно не чувствует потока времени, будь он проклят! – Максин, пережившую множество операций, вернули домой. Врачи сделали всё, что в их силах, но, к сожалению, их сил и даже самой науки не хватило, чтобы не посадить девушку в инвалидное кресло. Теперь сама Макс ощущала на себе, какого было альтернативной Хлое в таком же точно положении. Мир словно перевернулся с ног на голову для них обоих, однако Прайс всё равно оставалась рядом. Сквозь ужасный скандал с родителями Максин, было решено, что девушка всё же будет находиться рядом и следить за ней. Хлоя и правда не отходила ни на шаг, почти при любом раскладе. Утешала мысль о том, что хотя бы так, но Макс жива. - Жива и будет жить! - повторяла себе Прайс изо дня в день. Но эти дни тянулись непомерно тяжело для Колфилд. Почти в одном положении. Почти одни и те же убитые горем лица.***
- Всё будет хорошо, - Прайс убеждала Макс и себя, сидя перед креслом и разминая пальцы на руках девушки. - Нет… Я уже видела, как ты через это проходила… - горько произнесла фотограф, рассматривая стены, набитые их совместными фотографиями, ночники, кровать, лампу на письменном столе и даже прозрачную, пустую, круглую копилку с приклеенной скотчем бумажкой: «На переезд!». На том самом столе лежали бумажки из разных больниц, в которых Макс мельком успела прочитать что-то о травме спинного мозга. - Видела, не видела – меня не волнует, - хмыкнула Прайс. – Мы тебя вытащим. - Из этого не вытаскивают, Хлоя. Это не горящий дом и даже не сломанный… поезд, - девушка резко закашляла. Она видела, как медленно умирала альтернативная Хлоя. И сейчас чувствует тоже самое. Слишком быстро утекает её собственное время. – А ещё постоянные галлюцинации… Мне страшно, Хлоя. Страшно… Прайс быстро начала успокаивать её, хотя подсознательно осознавала, что приходящие всё чаще галлюцинации – отнюдь не добрый знак. Максин явно измотала себя, пусть в последние годы в Сиэтле ей почти не приходилось пользоваться своей силой. Аркадия Бэй крепко пошатнуло её. - Нужно продержаться какое-то время. Потом станет лучше, вот увидишь. Найдётся нужный врач и… и… - Прайс нервно сглотнула комок в горле. А найдётся ли такой вообще? Внезапно кашель Макс усилился: во рту снова чувствовался железный привкус крови. - Голова… - Колфилд прикрыла глаза. В ушах снова слышался нестерпимый гул, а слова Хлои слышались всё хуже и хуже, словно Макс уходила под воду, уходила на самое дно.***
Почти физически Максин ощущала холод от соприкосновения с водой. Она не могла дышать и открыть глаз. Её сознание вновь забросило её куда-то в тёмное место, где даже пошевелиться было неизмеримо трудно. Она ощущала давление. Ощущала, как её тянет вниз. Ниже. На самое дно. В самую бездну. В пустоту… Внезапно голова начала разрываться от множества голосов одновременно: крики, смех, разговоры людей, её знакомых, её друзей. Голоса Джойс, Хлои, Виктории Чейз, Нейтана Прескотта, Марка Джефферсона и множество десятков других бились в её разрывающейся голове. Резкий ослепляющий свет помог раскрыть глаза. Шумно вдохнув, Макс увидела перед собой небо. Голубое, яркое. Привстав, девушка ощутила, что лежала доселе на деревянной лавочке. Вид такой до боли знакомый, и этот чаек крик… Колфилд осознала, что её занесло в Аркадия Бэй. Оглядевшись, она увидела море, закат, маяк и даже целый город. Вокруг царило тошнотворное умиротворение, как сказала бы Хлоя. Осмотревшись в поисках Прайс, фотограф увидела её далеко на обрыве, смотрящей вниз. Крикнув, Макс не ожидала, что её услышат. Она понимала, что это очередная приблуда её подсознания. Встав с лавочки и сделав несколько уверенных шагов, Максин вдруг почувствовала, как земля ушла из под ног. Картина сменилась, и теперь она вновь падала, словно сорвавшись с обрыва прямо в воду. Закрыв лицо и услышав всплеск, её вновь начало тянуть вниз. Приоткрытые глаза наблюдали за уходящей вверх светлой гладью воды и меркнущем во тьме светом солнца. Голоса не возвращались. Точнее, среди них остался лишь один. Тот, чей ей слышать хотелось больше всего. - Всё будет хорошо, - тот же тембр, те же слова. Хлоя всегда была убедительной. - Всё будет… - повторяющееся слова со временем начинали меняться. - Всё… - Всё кончено, - едва прозвучала в подсознании эта фраза, Макс ощутила, как спина коснулась песчаного дна.***
Хлоя Прайс кричала, вырывалась, пока окончательно не сломалась. Крепкие руки держали её, прижимая лицом к холодной земле. Ей позволили присутствовать на похоронах, пока она, схватив лопату, не начала бить ей гробовщиков, пытающихся подойти и закрыть крышку гроба, чтобы опустить его в уже вырытую яму. Приехавшая скорая едва смогла забрать её оттуда. До этого даже вколотое успокоительное не остужало её пыла. Надолго застряв в четырёх белых мягких стенах в смирительной рубашке, Прайс долгое время отказывалась говорить с кем-либо из докторов. Со дня смерти Максин Хлое начали видеться странные вещи: ещё на самих похоронах она перестала различать цвета – мир, казалось, растерял все свои краски, став чёрно-белым; люди на похоронах выглядели безликими массами, сгустками дыма с чёрными прорезями глаз. И все они смотрели в одну точку. Когда Прайс оттаскивали к машине, ей показалось, что у гроба она смогла различить странную, маленькую, полупрозрачную лань. И теперь каждый день и даже сейчас, сегодня, в этот день, в это время и эти секунды она была рядом. Хлоя наблюдала за тем, как лань невесомо прислоняется носом к её щеке. Улыбнувшись, девушка прикрывает глаза, зная лишь одно: она не одинока.