Faith

«Люди не могут жить без веры. А нынешние готовы поверить во что угодно».

Москва кажется такой обыденной и пресной, Красная площадь грустно улыбается, обнажая свой собор Василия Блаженного, высокую Спасскую башню со звездой-гигантом на верхушке. Кажется, будто серая брусчатка скрипит и шипит под ногами, солнце нагревает город до предела, открывая всю его подноготную. Люди плывут мимо, обтирая лицо салфетками, обмахиваясь всем, что попадётся под руку, кто-то даже проходит с зонтиком — как будто это спасёт от жары. На удивление, проходившие мимо всё равно улыбаются, радостно фотографируются, тыкаются селфи-палками. Вера не привыкла к тридцатиградусной жаре, поэтому ей кажется, что кожа её вот-вот сгорит, получит десятки ожогов, а лицо её просто расплавится, потечёт по такой же раскалённой Красной площади. Волосы щекочут открытые плечи, голова гудит. Через минут сорок именно здесь должен появиться элементаль огня, какая ирония, прямо в такое пекло. На ватных ногах девушка сворачивает на Никольскую, плюхнувшись на ближайшую свободную скамейку. Центр она любит, но больше всего ночью, когда всё озаряется светом лампочек и огней. POV — Ну и какого чёрта ты тут делаешь? — раздался мужской возмущённый голос прямо над ухом, — Скучно стало? Решила концерт посмотреть? Так сидела бы дома, увидела всё по телевизору. — Привет, — я мягко улыбнулась, поворачиваясь к собеседнику. На меня внимательно смотрели небесно-голубые глаза, ожидая ответа. Губы были сжаты, брови сведены, палец нервно стучал по скамейке. Он был в обычной одежде — свободной чёрной футболке, чёрных джинсах, кроссовках, — Квентин, как я могла сидеть дома? — Легко и непринужденно, — он чуть слышно вздохнул, — Надо было запереть тебя? Я же просил не приходить. — Ты просил, я тебя выслушала, но приняла своё решение, — перекинув ногу на ногу, я старалась говорить как можно мягче, — Ещё не поздно изменить всё, зачем тебе это надо? — Не начинай эту песню в пятисотый раз, хорошо? — мужчина потёр переносицу, — Мы это обсуждаем вновь и вновь, ты слёзно просишь меня прекратить, я молю тебя, дабы ты не плакала и не тратила нервы, что я уже всё решил. Опять одна и та же пластинка, Вера? — К чёрту это, к чёрту Старка, к чёрту паука, к чёрту мир, — всё ещё пытаюсь, — Я думаю о тебе. Если ничего не выйдет, ты погибнешь! — Да? И кто меня победит? Чёртов прыщавый подросток? — нервно усмехается, — Я почти всё закончил, осталось ещё немного. — Надо обдумывать все варианты развития событий, — накрываю его руку своей. Сначала Бек слегка смущается, мешкает, но после некрепко сжимает мою ладонь. Его рука горячая, большая, я чувствую себя защищённой. — Не веришь в меня? — холодным тоном отрезает мужчина, — Я этого не заслуживаю? — Конечно же верю, прекрати, — я устала от его манипуляций, он умеет заставить чувствовать тебя вину, — Я боюсь потерять тебя. — Я предупреждал тебя, когда всё начиналось, ты могла уйти, — говорит он всё таким легким тоном, так просто, что у меня от этих слов колит где-то в районе сердца, — Я не какой-то там дружелюбный коллега с работы, не сын маминой подруги, с которым можно каждый вечер кормить уточек в парке. Со мной ты никогда не будешь в безопасности, ясно? Я не супергерой, приходящий людям на помощь, я чёртов антагонист. Людям просто нужно думать, что кто-то их там защищает и оберегает, вот и всё! Всем нужна иллюзия, никто не хочет жить в реальном мире, потому что реальность — отстой! Всем нужна вера, а нынешние люди поверят во что угодно, — он ухмыльнулся, тяжело дыша, левый глаз мужчины дёргался. — Квентин, конечно, ты заслуживаешь победы, не нужно делать из меня какую-то тварь, — я чертовски злилась, голос дрожал от переизбытка эмоций, — Старк не оценил тебя по достоинству, факт, но… — Что? Что — «но»? — он взял меня за запястья, заставив посмотреть ему в глаза, — «Но тебе не стоит быть такой мразью»? Это ты хотела сказать, дорогая? — Нет, — отрицательно мотаю головой, — Хватит извращать мои слова. — Да? А я думал, что просто читаю между строк, — шепчет он мне в губы. Горячее дыхание щекочет, заставляя инстинктивно прижаться ближе. — Хреново читаешь, гений, — мягко целую его в искусанные губы, боясь оттолкнуть. Мужчина углубляет поцелуй, слегка сжимает шею, борода колет и царапает лицо. Его властные действия кружат голову, заставляя забыть о том, что скоро произойдёт. Заставляя подчиниться, больше не противостоять злу. — Бек, — я отстранилась. Он испуганно взглянул на меня. — Что? — мужчина уверенно смотрел на моё лицо, будто стараясь считать с него нужную информацию. Я ведь не компьютер, чёрт возьми. — Я всегда буду рядом. Мне плевать, что бы ни случилось, что бы ты ни сделал — ты можешь на меня рассчитывать, — я слишком расчувствовалась, ненавижу себя за это, на глазах появляются предательские слёзы, они неприятно жгут. Мужчина крепко обнимает меня, поглаживая по спине. — Всё хорошо, — тихий шёпот на ухо. Из-за слёз всё расплывается. Меня всегда поражало своё умение превращать всё в драму, будто живу в сопливом фильме, а счастливого финала всё не видно. Никак. Ни одного просвета в чёрном покрывале, — Не хнычь. Я сделаю всё, как надо. — Я верю, — стараюсь отвечать без тени сомнения, не выдавая страх. Выдавливаю из себя всю уверенность, сохраняя её в двух словах. Я. Верю. — Мне нужно идти. Уже сейчас, — отстраняется. Горячая большая рука гладит меня по щеке, вытирая солёные дорожки из слёз, — Не подходи близко, ладно? Ни к монстру, ни к пауку. Пожалуйста. — Окей, — я киваю. Вынуждена кивнуть. Квентин целует меня напоследок, а потом исчезает за поворотом. Я смотрю на широкую уходящую чёрную спину. Каждую минуту я судорожно смотрела на часы, проверяла новостную ленту с целью увидеть фото гигантского огненного монстра, но там ничего не было. Конечно, по крикам людей, по звукам борьбы я бы узнала о появлении элементаля чуть ли не первой, но мне было страшно пропустить начало. — Эй, — рядом появился Бек, — Прошу, не подходи слишком близко. Я испустила нервный смешок. Сейчас начнётся. — Обязательно, иллюзия Квентина, — Иллюзия улыбнулась, растворяясь в воздухе, оставляя после себя едкую пустоту. С площади послышались крики, люди в панике убегали, истошно вопив. Подождав, пока путь хоть немного станет свободным, я направилась к эпицентру всеобщего страха и ужаса, дабы видеть происходящее. Близко, но не слишком. Рядом с собором Василия Блаженного возвышался огромный расплавленный человек, груда, пышущая огнём, с него стекала вязкая лава, плавящая всё на своём пути, он изрыгал пламя изо рта, рычал так громко, что закладывало уши. Если бы я не знала, что это всё нереально, точно бы поверила в происходящее. Все бежали прочь, кто-то падал, кто-то плакал, всё было похоже на настоящее поле боя. — Девушка, живо уходите! — завопил на меня полицейский, шокировано глядя, как спокойно я стою. Наверное, подумал, что меня от ужаса парализовало. — Нет, спасибо, я хочу посмотреть. — Вы с ума сошли?! — мужчина непонимающе взглянул на меня, а потом на монстра. Я отвернулась. Мне не шибко хотелось разговаривать с кем-то. Пусть лучше сочтет сумасшедшей, пусть лучше мчится спасать свою шкуру. Через мгновение полицейский убежал, как я и ожидала. Наконец около монстра замаячил человек-паук в чёрном костюме. Удивительно, он правда думает, что выглядит как-то по-иному, поменяв цвет? Я увидела Мистерио, летавшего вокруг огненного монстра, пуляющего в него то зелёными сферами, то дымом. Красный плащ героя воинственно развевался на ветру. Расплавленный человек вопил, плевался огнём в разные стороны, лава текла по его страшным ногам, покрытым углями. Он навалился на Спасскую башню, оторвав красную звёзду, кидая её куда-то в сторону паука. Да уж, не каждый день увидишь Москву такой. Лобное место сломлено, Минина и Пожарского затопило лавой, ГУМ в огне. Я поражаюсь тому, что вижу. Мне не страшно, я скорей взбудоражена каждой клеточкой своего тела. Я знаю, что Квентин выиграет. Я верю.