Прошлое Станислава Ставина

Ты спишь, убаюканный безобидным спокойствием тишины Марса. Я слышу твоё равномерное посапывание, кожей чувствую горячее дыхание — ты совсем рядом, лежишь на соседней подушке и видишь сны, в которых нет войны и нет боли. Закинув руку за голову, я смотрю в голубой, а в темноте — тёмно-синий потолок, испытывая лёгкое чувство добродушной зависти. Хотел бы я засыпать так же легко, как и ты. Хотел бы, но не могу. Не могу после того, как будучи полностью обездвиженным и лишённым способности ощущать что-либо, я лежал на кушетке, наблюдая, как идеально заточенное лезвие мягко входит в мою плоть, отделяя одну часть тела за другой. Я был хорошим шпионом, что тут скажешь. Придумал имя — Мэттью Браун. Мне подходит, да? Устроился в психиатрическую больницу, где изображал из себя маньяка — и ОН верил, чёрт возьми! Ганнибал и Грэмм — оба они верили, втягивая меня в свою игру и всё ближе подпуская к сокровенным тайнам. А потом Ганнибал понял. Раскрыл мой маленький секрет. Впрочем, это было предсказуемо, правда? Ты скажешь, что не стоило туда соваться, не стоило идти против столь опасного противника, но я лишь хотел спасти мир от самого страшного чудовища, что когда-либо существовало. Ты — человек войны, однако я тоже сражался. На невидимом фронте в одиночку бросил вызов дьяволу — и проиграл... Время тянулось бесконечно, когда Ганнибал вынимал мои внутренности и зашивал обратно. Моя игра завершилась поражением, и теперь играл он, превращая моё существование в кошмар, степень которого человеческий разум не в силах воспринять. А затем отработанный материал он вышвырнул к зданию советского посольства, дерзко демонстрируя, что будет с каждым, кто осмелится приблизиться настолько, насколько это удалось мне. Но и родной стране я не был нужен — сломанные игрушки принято выбрасывать в мусор, что со мной и сделал Советский Союз. Трофимушка, родной, если ты будешь осуждать меня за предательство Родины, то окажешься всецело прав. Но пойми, что Родина раньше предала меня, оставив умирать в полуразрушенной больнице на окраине какой-то деревни, без лекарств и надлежащего медицинского ухода. А Ева... она спасла. Подобрала, увезла, выходила. Мои ампутированные конечности были заменены высокотехнологичными протезами, вытащенные рёбра — сверхпрочными имплантами. Ева и её технологии вдохнули в меня новую жизнь — и вот я уже не калека, что ходит под себя, а боеспособный шпион-диверсант, ставший лучше того, чем был раньше. Как мог не верить я Еве после своего перерождения? Как мог не целовать её руки, задыхаясь в словах благодарности, таких ничтожных по сравнению с тем, что она для меня сделала? Ганнибал убил меня, Советы похоронили, Ева дала новую жизнь, а ты — любовь. Любовь столь сильную, столь горячую, что я готов найти в себе силы и простить родную страну за то, что она предала меня тогда. Отныне — никакого антисоветского шпионажа. Но могу ли я мечтать о том, что ты простишь меня? Простишь за ложь. За похищение. За уничтожение памяти. Ты только скажи, что надо сделать для этого — и я сделаю, обещаю. Только прошу... не предавай меня. Пожалуйста. Потому что этого я уже не переживу...