***
Двое мужчин в гражданском, что присутствовали при его допросе и испарились сразу после, неприятным сюрпризом обнаружились у дома До. Один из них был очень высок и эмоционален – то и дело подпрыгивал на месте и тыкал пальцем по сторонам. Одежда на нём тоже была странная, то ли костюм с курткой, то ли сумка и чехол для дивана. Волосы его, напротив, были тщательно уложены, на лице цвела добродушная улыбка, и глаза искрились неподдельной радостью. Второй человек стоял чуть поодаль, наблюдая за веселящимся товарищем. Взгляд его был холоден, а внешний вид был под стать лорду: идеальный выглаженный костюм, стрелками на брюках можно хлеб нарезать, кремовая сорочка в красную полоску и начищенные до блеска ботинки. Кёнсу неуверенно остановился на тротуаре, не решаясь преодолевать заслон из этих двоих. Тот, второй, заметил его первым, и просто подошел ближе, оглядывая школьника с головы до ног. Глаза у мужчины были темные-темные, даже не карие, а скорее чёрные, и Кёнсу внезапно стало интересно: они всегда такие, или это зависит от игры света и настроения человека? - Прими наши соболезнования по поводу случившегося, - от бархатного голоса по спине Кёнсу побежали мурашки, он зажмурился и замотал головой, стараясь отогнать наваждение. – Не самый удачный у тебя день сегодня. Я Ким Чунмён. Это, - кивок в сторону коллеги, - Ву Ифань. Второй мужчина тоже заметил Кёнсу и резво присоединился к беседе. - Бедный ребенок! Если бы мы только знали, что это зайдёт так далеко, непременно – непременно! – пришли бы раньше! Ах! Какое несчастье! По выражению лица Чунмёна До чётко читал его желание стукнуть Ифаня побольнее. Но тот делал вид, что совершенно никак не замечает этого, продолжая эмоционально что-то говорить, и остановить этот словесный поток было совершенно невозможно. А ещё Кёнсу глаз не мог отвести от Чунмёна. Было в этом человеке что-то такое, что притягивало взгляд, удерживало, словно бездна, которая по слухам продолжает вглядываться в тебя, если ты видел её сердце хоть раз. Ким тоже не отводил взгляда, осматривая школьника, принимая во внимание и травмированную сегодня руку, и несколько видимых старых шрамов. - Кёнсу, как тебе здесь живётся? – от внезапного вопроса Ифань резко замолк и теперь недовольно смотрел на Кима. - Мы же договорились, что ты не лезешь. От этого пренебрежительного тона Кёнсу стало не по себе, но Чунмён только усмехнулся, зло, мерзко, похабно, и это как ушат холодной воды подействовало на юношу, который сорвался с места и побежал к двери в дом, не слыша ничего, кроме бешено колотящегося в груди сердца. Ему не было страшно, его вперед гнал совсем не страх, а что-то другое. Тёмное, вязкое, что просыпалось в глубине души, потягивалось, и Кёнсу готов был поклясться, что чувствовал, на самом деле, физически, чувствовал, как изнутри его сердца касались обжигающе-горячие пальцы. - Кёнсу, стой! Не желал никого слышать. Не желал никого видеть. Не желал, чтобы к нему прикасались. Обожжённая рука полыхнула болью, когда Ифань схватил его за запястье. - Ву, отпусти его. В противовес паникующему Ву, голос Чунмёна был спокойный, тихий, прохладным журчанием реки обволакивающий охваченное агонией боли сознание Кёнсу. - Отпусти его, Крис. Он чёрный. В тот же миг чужие пальцы перестали его касаться, и дышать стало в разы легче. Накатившая было, тошнота отступала, но боль в руке не собиралась покидать его так быстро. - Кто вы такие? Ифань и Чунмён многозначительно переглянулись. До топнул ногой, зло глядя на вроде бы взрослых мужчин, ведущих себя как дети. Или пытающихся заманить детей. - На словах ты нам вряд ли поверишь, - после недолгой безмолвной баталии с оппонентом говорить снова стал Ким. – Мы хотели пригласить тебя на собеседование в наш университет. День открытых дверей, если хочешь. Это ни к чему тебя не обязывает, но тебе было бы полезно взглянуть. Чунмён протянул Кёнсу кусочек черного пластика, на котором серебряными буквами был напечатан адрес. Никаких вычурных шрифтов и громких названий, только стиль и простота. Пальцы мужчины и юноши на мгновение соприкоснулись, что снова отозвалось в груди Кёнсу незнакомой тяжестью, и он резко одёрнул руку. Мгновением позже, когда он поднял голову, мужчин на улице не было.***
- Привет, я Бэкхён! Тебя тоже в этот университет пригласили? Папа очень переживал, что меня только в колледж позовут, но директор сам к нам приходил и сказал, что я могу учиться здесь. Здорово, правда? А у тебя какой дар? Я смотри, что могу! Назвавшийся Бэкхёном сделал несколько движений пальцами и над его ладонью зависла дымка похожая на пентаграмму, только с большим количеством лучей и непонятными надписями по окружности. Парень осторожно подставил под пентаграмму руки, сжав их в кулаки, и дымка медленно опустилась вниз, полностью впитавшись в кожу. - Смотри, какая красота! – Бэкхён вытянул ладони в сторону Кёнсу и забавно пошевелил пальчиками, демонстрируя совсем новенький маникюр в солнечно-желтом цвете. – Так а ты что умеешь? – не унимался парень. - Я вообще думаю, что оказался здесь по ошибке, - пробурчал До, засовывая руки с обгрызенными ногтями в карманы штанов. - Сюда не попадают по ошибке, - улыбнулся Бэкхён, снисходительно-мягко глядя на нового знакомого. Он хотел сказать что-то ещё, но увидел за спиной До знакомого, к которому тут же сорвался, оставив Кёнсу совсем одного среди всего этого… - Мракобесия. Место, указанное на визитке, с виду походило на обычный университет. До таких видел достаточно, но ни в одном из них не происходило того, что сейчас предстало его глазам. Всё вокруг, однозначно всё, летало, взрывалось, собиралось воедино, меняло форму, гавкало и шипело. От нереальности происходящего кружилась голова, и Кёнсу пришлось искать укромное местечко, чтобы присесть и перевести дух. С того дня прошло две недели. Пострадавший на уроке одноклассник, к огромному сожалению Кёнсу, не выжил. До, как и все остальные, был на его похоронах и одним из первых принёс соболезнования его родителям. Может, парень не был хорошим одноклассником, но для этих людей он был и оставался любимым сыном. Имя Кёнсу подсмотрел на могильной плите. Ли Джехо. Никаких особых ассоциаций с этим именем у Кёнсу не возникло. Придя в день происшествия домой, Кёнсу удостоился только тяжелого взгляда матери, устало махнувшей на него рукой, и очередного выговора от отца, который в конце обличительной речи сжал его в крепких объятиях. - А я тебе говорю, что не позволю подобного! Знакомый голос вырвал Кёнсу из воспоминаний. Ву Ифань. Чем-то очень недовольный Ву Ифань. Любопытство не было свойственно Кёнсу, но вся атмосфера, всё происходящее подталкивало его к тому, чтобы подслушать разговор, доносящийся из приоткрытой двери. - И что ты сделаешь? Моментально пробежавший по телу жар, лучше прочего дал понять, что вторым собеседником является Ким Чунмён, на которого у Кёнсу была пугающе странная реакция. - Я сам буду его учить! - Ты? – голос Чунмёна сочился язвительностью. – Чёрного мага – ты? Светленький до кончиков холёных ноготков. Иди детеныша Бёна обхаживай, он в тебе души не чает, а До Кёнсу предоставь мне. - С какой это стати? - С той самой, что ты попросту с ним не справишься. Мы не один год наблюдаем за теми, кого собираемся брать на обучение. Пусть парень отчаянно не желает никому причинять вреда, но все происходящие вокруг него события ясно дают понять одно – парень проклят. - И ты собираешься снять с него порчу, стать героем в его глазах? – злость белого мага обжигающим холодом вырвалась из приоткрытой двери, и Кёнсу почувствовал горький привкус зимнего мороза. - Это не снять, - тихо ответил Ким после недолгой паузы. – Это в его крови, в его родословной. Нам ничего не сделать с этим. Но если он попадёт в общество тех, кому доверяет, кто не будет считать его чудаком и изгоем, у него будет шанс. Шанс на нормальную жизнь! - А у тебя будет шанс затащить его в постель, да? – ехидства в голосе Ву хватило бы, чтобы отравить Мировой океан. За стеной жахнуло настоящее пламя, и До вскрикнул, когда жаркие багровые языки едва не коснулись его. По наступившей вдруг тишине, Кёнсу понял, что его заметили, и рванул в сторону общего зала. Он обернулся лишь раз, чтобы понять, идут ли мужчины за ним, и случайно сбил со стола стеклянный аквариум с ульем. Потревоженные осы, мерзко жужжа и гудя, тут же стали собираться вокруг До, заворожено смотрящего на эту полосатую армию маленьких дьяволов. - Кёнсу, уйди оттуда! – Ву Ифань с ужасом смотрел на происходящее. – Чунмён, сделай что-нибудь! Конечно, они могли бы обезвредить всех насекомых, но заклятье задело бы стоящего в самом центре школьника. До ждал, когда осы нанесут удар. Все остальные в панике отбежали как можно дальше. Чунмён наблюдал. - Они его не трогают. Кёнсу повернулся на голос и встретился глазами с чёрными глазами Кима. - Он будет моим учеником, - Чунмён повернулся к Ифаню, и тот только недовольно кивнул.***
- Мощность заклятий зависит не столько от мощности мага, сколько от его умения сосредоточиться и контролировать процесс вливания силы в магические знаки. Учёба в университете магии началась сразу, как только будущие маги получили аттестаты о среднем образовании. В первый месяц шли в основном стандартные аудиторные занятия, на которых им рассказали, что это за место, почему их всех сюда пригласили и как с этим жить дальше. Для Кёнсу это стало глотком свежего воздуха. С ним приветливо здоровались, его не боялись, его не били и не оскорбляли. Разительное отличие от всех его предыдущих школ. Но больше всего Кёнсу нравились занятия с Чунмёном. Подслушанный диалог долгое время не давал До покоя, но учитель Ким держался строго и сдержанно, объяснял всё чётко, доходчиво, без прикрас и лжи. Если проклятье было смертельным, Ким прямо об этом говорил и повторял: - Не знания определяют нашу суть, а то, как мы их используем. А ещё Чунмён рассказывал курьёзные случаи из жизни и внимательно слушал, когда До вдруг решался что-то ему рассказать. В компании учителя Кима было спокойно и правильно. И это порой очень пугало Кёнсу. - Для подобных плетений важно сохранять стойкость и спокойствие, - голос Чунмёна проникал в сознание даже не через уши – через кожу. Кёнсу ощущал, как голос учителя впитывается в поры, проникает в тело, словно согревающий солнечный свет или подогретое масло, которое бабушка втирала ему в грудь и в спину во время болезни. Воздух нагревался от творимого волшебства, которое золотисто-красными искрами срывалось с кончиков пальцев. Кёнсу открыл глаза, чтобы лучше сосредоточиться на структуре плетения и чуть не испортил всё. Магическая печать зависла перед ним, переливаясь и искривляясь, не способная обрести стабильность. Линии нечетко дрожали и обжигали пальцы. До на пробу сделал несколько движений руками, стараясь остановить распад, усложнить на порядок строение печати, но та уже оплывала по краям, падая на каменный пол каплями раскалённого стекла. - Кёнсу. Отпусти её. Голос учителя Кима – испуганный и странно удовлетворённый – холодом прошёлся по обостренным до предела чувствам, и печать лопнула в руках Кёнсу, отбрасывая назад на голую стену. Воздух тут же выбило из лёгких, которые смяло не только от удара по спине, но и от пришедшейся на то же мгновение магической отдаче. В глазах стремительно темнело, в затылке огрызалась и скалилась боль, а тело отказывалось слушаться. Невозможно было шевельнуться. Невозможно было вздохнуть. - Кёнсу, - голос учителя доносился издалека. – До Кёнсу. Ну же, мальчик, давай, приходи в себя… - такой приятный голос, которому хотелось подчиняться. Сделать всё, что будет приказано. Отдаться в полное подчинение. Голос манил и звал. Тьма в груди ворочалась, просыпаясь. А потом тишину внезапно нарушили десятки звуков: шаги семи человек, их взволнованные голоса, дыхание, шорох одежд, испуганные возгласы, звон инструментов и разбившегося стекла - Кёнсу слышал каждого, жуткая какофония ударила по ушам, по ноющему затылку и ударом в грудину впечатала в непроглядную темноту.***
- Ты его угробишь, - Ифань заламывал руки и стремительными шагами пересекал комнату. Пришедший в себя Кёнсу, ещё не полностью осознавший происходящее, отстранено наблюдал за метаниями белого мага. Чунмён стоял у соседней кровати, опираясь на высокий бортик, и сложив руки на груди. - В противном случае его угробит проклятье, - спокойно отозвался он. - Так ты пытаешься его убить?! - Я пытаюсь сохранить ему жизнь, - не меняя тона, парировал Ким. – Можно подумать, тебя никогда не било отдачей. - Но не так сильно! - Делай выводы. Ифань замер на половине шага и бросил злобный, полный ненависти взгляд на Кима. Кёнсу неуютно поёжился и медленно сел на кровати. - Иди к чёрту, Сухо. Когда за вышедшим директором закрылась дверь, Чунмён подошёл к Кёнсу и присел на край его кровати. - Как себя чувствуешь? Теплота разлилась по всему телу. Вдруг зачесались ладони, закололо кончики пальцев. Впервые Чунмён был так к нему близко. До неосознанно потянулся вперед всем телом, но добился только того, что учитель Ким встал с места и направился к стоящему у окна подносу с кучей склянок. - Я волновался. Кёнсу понимал, что его чувства и мысли всё ещё несколько заторможены, и требовалось время, чтобы просто понять, о чём его спрашивает учитель. - Всё. В порядке. Нормально. Высохшие губы слиплись и едва слушались. Чунмён вернулся к его кровати со стаканом воды и каким-то порошком в салфетном кульке. - Мерзость страшная, но нужно выпить. Тебе ни к чему ещё один шрам. И поспи немного, затылку твоему не слабо досталось. Кёнсу безропотно выпил гадкое лекарство и позволил накрыть себя мягким пледом, который, к удивлению До, пах Чунмёном. Необычное сочетание бальзамического уксуса, влажной земли и спелых слив. Укутанный теплом и приятным ароматом, Кёнсу быстро провалился в сон и совсем не чувствовал, как Чунмён коснулся его лица, провел пальцем по ушной раковине и оставил теплый поцелуй на лбу.***
Темнота заполняла всё вокруг, скрывала предметы и границы. Рвалась изнутри наружу. Кёнсу чувствовал острые когти, разрывающие его изнутри, но больно совсем не было. Тьма старательно раздвигала легкие, мягко сжимала сердце, и сочилась между ребер. Тьма оставляла чёрные следы на коже, вырисовывала узоры кровью и беззвучно хохотала, широко раскрывая беззубую пасть, содрогаясь и вибрируя. Становилось холодно. Тьма касалась широкими щупальцами лица, обвивала горло, мешая дышать, безглазая, вглядывалась в глаза, давила на разорванную грудь, в которой всё ещё оставалась большая часть её. Сжатое в тисках сердце билось чаще, старалось вырваться из плена, но тщетно. Холод проникал внутрь, покрывая изморозью вены и артерии, вымораживая внутренние органы и чувства, превращая в ледяное стекло истончившуюся кожу. - Совсем замёрз, Кёнсу? Тихий знакомый голос ворвался в ночной кошмар жаром золотистого согревающего пламени. Крепкие руки обняли со спины, прижали к этому огню и согрели, осветили всё вокруг. Кёнсу очнулся, завёрнутый в плед, в объятиях Чунмёна, подносившего к его рту чашку с ароматным дымящимся напитком. Горячим, согревающим. До, не сопротивляясь, сделал глоток и почувствовал, как теплеет изнутри. - Кошмар? - Да. - Расскажешь? Кёнсу замешкался, не зная, стоит ли рассказывать подобное. Вдруг учитель сочтёт его сумасшедшим, двинувшимся на фоне занятий чёрной магией? Чунмён понял его без лишних слов. - Если сочтёшь нужным, - спокойно кивнул он, помогая До сесть на кровати самостоятельно.***
- Уверен, что готов продолжать? Настроение у учителя Кима было приподнятым, а вот Кёнсу, напротив, был мрачен и ещё более немногословен, чем обычно. Ему не нравилось, когда его держали за идиота. Ему не нравилось, когда им пытались нагло манипулировать. Ему не нравилось, когда его считали ребенком, не способным выслушать чужое мнение и сделать собственный выбор. Однако Ву Ифань определенно пытался сделать этот выбор за него. Чем-то другим объяснить обвинительную речь Бэкхёна в сторону учителя Кима - «насквозь чёрного мага и убийцу» - До не мог. За три месяца подобных намёков было достаточно. И у Кёнсу были свои мысли на этот счет. - Кёнсу? - Зачем вы взяли меня в ученики? Впервые за всё время знакомства Кёнсу видел Чунмёна растерянным. Это говорило не очень в пользу последнего, но До был готов выслушать его. - Что же. Полагаю, подслушанные разговоры не испарились просто так из твоей памяти, - Ким пытался пошутить. Неумело и неуклюже. Но, по крайней мере, не делал вид, что ничего не было. – Для начала я хочу, чтобы ты понял, ты здесь не потому, что я так захотел. Ты обладаешь силой. По некоторым причинам тебе может быть непросто её контролировать, но это не значит, что ты не сможешь. Кёнсу внимательно выслушал ответ и некоторое время обдумывал, чуть склонив голову на бок, как птичка. - Хорошо. Но почему именно Вы взялись за моё обучение? В университете достаточно чёрных магов, - До сделал шаг в сторону Чунмёна. - И они научили бы тебя бить не думая, использовать силу на полную, и проклятие в твоей крови убило бы тебя, - в голосе учителя прорезались грустные нотки, которые немало удивили Кёнсу. - Что за проклятие? – До облизнул пересохшие губы и сделал ещё шаг в сторону Чунмёна. Тот чуть нахмурился, но ничего не сказал и не сделал. - Это сложно. Это идёт по родовому древу и невозможно предугадать, когда и как проклятье проявит себя. В твоём случае…ты, наверно, сам уже догадался? Кёнсу кивнул. Все эти несчастные случаи, которые происходили с другими, если Кёнсу на них хоть немного злился. Насекомые, которые с детства облетали Кёнсу стороной, удивляя родственников и соседских ребят, с которыми они часто играли у реки, будучи ещё совсем детьми. Ещё до того, как Кёнсу стал изгоем. Ещё на шаг ближе к Чунмёну. Учитель стоял у стола. Кёнсу - примерно в пяти шагах от него. Напряжение между ними росло, как снежный ком, окутанный огнём. Температура в помещении стремительно повышалась. И у До было ещё несколько вопросов, которые он хотел задать. - Почему директор Ву был против, чтобы вы меня учили? – подсознательно Кёнсу чувствовал, что преступает опасную грань, рубеж, после которого всё может измениться, и неизвестно к добру это будет или к худу. - У всех нас свои слабости, - Чунмён улыбнулся, наблюдая, как ученик делает ещё один шаг в его сторону. – Тебя тянет к людям спокойным, уравновешенным и сдержанным, таким, как ты сам по большей части. Меня привлекает проклятая кровь, текущая по твоим венам. Глаза Кёнсу удивлённо расширились. Конечно, он не ожидал такого откровенного ответа, но и особым сюрпризом это не стало. До чувствовал, как тьма ворочалась в его груди, толкалась и пиналась, оглаживала тонкую кожу изнутри, натягивая её, но не давая порваться. Тьма тянулась изо всех сил к себе подобному. До прикрыл глаза, переводя дыхание, чувствуя, как билась на шее жилка, как бешено сердце гоняло по телу проклятую кровь. - Магия делает нас не только сильными, - Чунмён сделал два шага вперёд, замирая в шаге от Кёнсу, провел рукой около его лица, не касаясь, не делая даже попытки. – Магия делает нас уязвимыми. В момент использования силы мы раскрываем себя этому миру, впитываем то, что нас окружает. В некоторых случаях, улавливаем желания тех, кто рядом с нами, особенно, если они направлены на нас. Чунмён сложил несколько символов, и в воздухе зажглись небольшие огоньки, переливающиеся золотистым и красным светом. Простое заклятие, но от ощущения силы учителя по нервам Кёнсу словно провели пушистой лентой, пощекотавшей кожу и сидящую внутри него тьму, которая утробно заурчала. Воздух горел, дыхание обоих сбилось, кожа покрылась мурашками, а губы жгло от желания. - Только посмей! Некстати ворвавшийся в кабинет Ифань грозно сверкал глазами, но именно он и стал тем необходимым фактором, толкнувшим Чунмёна и Кёнсу друг к другу. Учитель Ким целовал жадно, жарко, Кёнсу чувствовал себя разогретой глиной в его руках, плавился, отвечал, как мог, на свой первый поцелуй. Целовал неумело, но с энтузиазмом, со всем скопившемся жаром, который волнами прокатывался по телу, горел внизу живота, согревал ледяную тьму в груди. Чунмён усадил его на свой стол, и Кёнсу тут же обхватил бёдра учителя коленями, прижимая ближе, целуя глубже. Разорвать поцелуй оказалось не сложно. Прошёл первый голод, а в лёгких закончился воздух, и они тяжело дышали, глядя друг на друга чёрными глазами, в которых видели своё отражение. Теперь, когда темное влечение отступило, Кёнсу чувствовал смущение и стыд, заставляющие гореть щеки и уши. Целовался с учителем! На глазах директора! Для него все эти чувства были в новинку, и он не слишком знал, как ему реагировать. Но, возможно, учитель его научит? - Вообще-то, я тебя не этому должен учить, - выдавливает Ким. – Этому я тебя буду учить курсе на третьем. Не раньше. - А вдруг я решу сдать всё экстерном? - не задумываясь, бросил До, тут же прикрывая рот ладонью. Захлопнувшаяся за полыхающим ледяным гневом директором дверь громыхнула с такой силой, что с полки рядом осыпалось несколько книг.