Звезды, замученной в аду, молочно-белый свет...

      Старуха сидела прямо на каменном полу. Сидела неподвижно, словно изваяние. Незрячим взглядом она смотрела перед собой, и мысли ее блуждали далеко-далеко. Тщетно пыталась она отыскать утраченное, вороша воспоминания, словно золу в камине: не осталось там и малого тлеющего уголька. Все отболело, все отгорело. И только глухая тоска набивает стальные обручи на сердце.       - Несладко тебе, девица?       Старуха вздрогнула: этот голос. Нет, не может быть. Мягкий, мурлычущий, словно море, ласкающее сонный берег. Глаза, затянутые бельмами, пустые и бесцветные силились разглядеть во мгле знакомый, полу стёршийся из памяти образ. Нет, тьма вокруг оставалась все такой же плотной, будто в безлунную полночь.       Старуха попыталась встать, пошевелиться, найти, дотронуться до того, кто окликнул ее. Но нет, с ужасом она поняла, что не может двинуть даже пальцем.       Тогда она неверным, хриплым шепотом позвала. И не узнала собственного голоса. Вышло жалко и еле слышно:       - Дедушка, деда…       - Не бойся, не бойся, я не уйду. Я здесь. - и ее ледяную, руку, иссохшую и немощную согрели теплые и сильные ладони.       - О-хо-хо, да ты не видишь меня и почти не слышишь… Нет, так никуда не годится. – Старуху подняли в воздух, словно пустой мешок. – Закрой глаза на минуту.       Ее век коснулись чуть шершавые подушечки пальцев.       - Так-то лучше, - даже не видя лица своего гостя, она, знала, в уголках его рта притаилась улыбка. Чего бы она не отдала, чтобы увидеть ее. По бороздам морщин одна за другой покатились крупные, как жемчужины, слезы. И старухе показалось, что капают они ей прямо на сердце, вымывая оттуда неизбывную скорбь и тысячи лет одиночества.       - Как ты нашел меня? Как ты вообще здесь?... – голос ее окреп, обрел плотность.       - Да это не я, это мой сын, тот, что любит бренчать на лютне и кидаться в родичей трубами тонкой работы.       Она распахнула глаза. Сквозь муть и словно бы пелену она наконец разглядела лицо того, кто держал ее на руках. Жуткое это было лицо: левую половину его словно оплавило, снесло огненным хлыстом, с правой же на нее с участием и некоторым любопытством смотрел блестящий черный глаз, а уголок рта и впрямь спрятал теплую улыбку, знакомую до боли улыбку Эрестора.       -Ты… Вы??? – только и смогла вымолвить женщина.       - Куруфинвэ Феанаро. Единственный и неповторимый. – отрекомендовался тот и подмигнул ей единственным глазом.       - А где Эрестор?       - Эре?... А, Макалаурэ! Я, собственно, здесь из-за него. А ты тяжелая, однако, не соизволишь постоять?       К немалому удивлению своему она смогла. И держали теперь крепкие и сильные молодые ноги.       - Видишь ли, милая моя, - продолжал меж тем Феанаро, - Макалаурэ приходил к тебе каждый день, если такое понятие как «день» уместно применительно к месту, где мы нынче вынуждены пребывать. Только вот его ты не слышала и не видела. Тогда он отправился за помощью к братьям-снодержателям, а потом и к девам, дарующим новый смысл и новую надежду. Да ты оказалась на редкость крепким орешком! Никого от себя не гнала, но и принимать никого не хотела. Бились-бились над тобой... в итоге за мной послали. Видишь как, будь хоть десять раз всемогущим, но коли отродясь был сытым, голодного не уразумеешь. Я знаешь, раньше прямо как ты был, пока сам не допер, что к чему. И ты бы, может, тоже сама, но уж больно Кано по тебе убивается. Смотреть тошно.       Что она должна понять? Почему она ничего не помнит? Как умудрилась не заметить, что ее навещал Эрестор? Где он сейчас? Где она находится, в конце концов?! Арвен нервно потерла виски. Мысли путались и скакали, будто белки в горящем лесу. Видя ее замешательство, Феанаро мягко, как только мог, спросил:       -А что последнее ты помнишь?       - Керин Амрот. Мы сидели под мэллорном. Эрестор пел мне колыбельные, а потом… Мы умерли, да?       - Да.       - Но как он оказался здесь? Он говорил, что уйдет к братьям в вековечную тьму…       - А он и ушел, как и я уходил. Но ему было к кому возвращаться, он их услышал, почувствовал, как долго его ждали. Что ждали только его. И пошел к ним, в чертоги. А ты так и осталась…       - Но я не понимаю…       - Хорошо, зайдем с другого угла. Почему ты была старухой? Почему сидела в темноте?       Арвен наморщила лоб, думать было тяжело, связывать ощущения и воспоминания воедино давалось с неимоверным трудом:       - Я… я похоронила мужа… Он был адан, знаете… Я не могла и не хотела быть без него. Родичи мои уплыли в Благословенный Край. Дети мои выросли, и внуки мои окрепли. И как бы ни чтили меня, не осталось тех, кто нуждался бы в том, чтобы я освещала их путь…       - И ты здесь по этому?       - Нет, нет, нет… Нет! Мне надо было лететь за ним, догнать, вымолить его себе, выпросить, отвоевать. А я… я… слишком люблю эту землю. Не могу насытиться ее ветром, наслушаться ее песен, не могу отказаться от шепота ее трав и деревьев. Она – мои плоть и кровь. И я… Я здесь потому, что струсила. Испугалась.       - Вот видишь, тьму каждый выбирает по себе, а уж вековечная она там будет или нет… Что про свою скажешь?       - Не знаю, - покачала головой Арвен, - мне не для чего жить, да и не для кого наверное… Я предала моего Короля, понимаете?...       - Ой ли? – лукаво прищурился Умелец. – Думай я как ты сейчас, так бы и хлопал ушами до самой Дагоррат. Как твоего звали? Эстель? Если продолжишь в том же духе, и правда его потеряешь. И себя заодно.       - Он за кругами мира!!! Он НИКОГДА не вернется, слышите? И наших детей мне НИКОГДА не дозваться назад!!!!!!       - Они не вернутся, если не будет во всей Арде маяка, который укажет путь домой. Ты что, забыла, что однажды этот мир сбросит старую шкуру, покрытую шрамами, и вновь станет юным и прекрасным? И у каждого будет шанс начать все с нуля. Для твоего шанса ты нужна – там, а я для своего – здесь.       - Да и в конце концов, - глаза Арвен заблестели яростным, давно позабытым блеском, - не смогут вернуться сами, у моего второго дедушки есть Вингилот.       - Так он тебе и даст.       - Угоню! А лучше с Первым Домом новый построю!       Тут Арвен переглянулась со своим собеседником. И оба не сговариваясь расхохотались.       - Иди давай, тебя уже заждались. И на вот, тебе Кано велел передать.       - Это что?       - Путеводитель.       Арвен приняла из рук Феанаро сложенный вчетверо листок бумаги, развернула.       Десять призрачных строк, десять слабых ударов сердца. Первый судорожный вдох.

Не надо бояться густого тумана, Не надо бояться пустого кармана. Не надо бояться ни горных потоков, ни топей болотных, ни грязных подонков! Не надо бояться тяжёлой задачи, а надо бояться дешёвой удачи. Не надо бояться быть честным и битым, а надо бояться быть лживым и сытым! Умейте всем страхам в лицо рассмеяться, - лишь собственной трусости надо бояться!

      - Дедушка Маглор! Дедушка Маглор! Сестренка в себя пришла! Как ты и говорил!!!!