Целуя сестру

      «Ее руки, обхватывающие меня. Такие теплые и родные. Даже во сне Юкино обнимает меня так, словно боится отпустить хотя бы на мгновение. И эти нежные поглаживания сквозь сон… Она как будто исследует меня… Старается запомнить на ощупь каждый миллиметр…»       Канадэ неспешно поднималась из самых глубин сна и, наконец, проснулась. Все, что она сейчас ощущала, лежа на нижнем ярусе двухэтажной кровати рядом со своей близняшкой — это тепло и уют. Да, сестры Сакурай привыкли делить одну кровать на двоих, что, помимо всего прочего, позволило им освободить дополнительное пространство в довольно-таки тесной комнатушке школьного общежития.       Канадэ зевнула и собиралась было потянуться, но легкий полувздох-полустон, слетевший с губ Юки и прозвучавший для нее подобно сладкой музыке, остановил ее. Сестренке явно что-то снилось. Что-то хорошее. Увидев, как подрагивают во сне ее губы, Кана не сдержалась и улыбнулась. Для нее во всем мире не было более прекрасной девушки, чем ее старшая сестра. Она любила в Юкино все — начиная от шелковистых светло-пшеничных волос и заканчивая не всегда рациональными и иногда откровенно опрометчивыми поступками. Канадэ, со своей темно-каштановой копной, более собранная и ответственная, на первый взгляд выглядела полной противоположностью старшей сестры, но было и то, что объединяло их крепче любых зримых уз — искренняя и неизбывная любовь друг к другу. И еще — глаза. Карие, бездонные. Абсолютно одинаковые.       «Думает ли она обо мне как о ком-то особенном?»       Канадэ склонилась ниже, вдохнув сладкий похожий на ваниль аромат, исходящий от близняшки, и от избытка эмоций на мгновение прикрыла глаза. Ладонь осторожно дотронулась до лица спящей сестренки, заправила за ушко прядь волос, что мешала созерцать любимые черты во всем их совершенстве; пальцы коснулись чуть приоткрытых губ, невесомо поглаживая.       Юки вздохнула, и ее горячее дыхание, что Кана ощутила на своих пальцах, исторгло из ее груди ответный вздох. Она продолжила нежные поглаживания, во все глаза смотря на близняшку, ожидая ее дальнейшей реакции, но теперь Юки оставалась спокойной. Да, у старшей сестры всегда был очень крепкий сон, из-за чего они периодически опаздывали в школу.       Тепло, исходящее от сестренки, сводило с ума, будоражило, заставляло желать большего, поэтому Канадэ позволила себе провести губами по щеке Юки, несколько раз поцеловав и в завершение слегка укусив. Спустилась дорожкой из поцелуев к шее; здесь ей помешал воротник пижамной рубашки, и она расстегнула его — совсем немного, но достаточно, чтобы насладиться вкусом нежной кожи. Затем касания губ, легкие, словно взмахи крылышек крошечной бабочки, переместились на ушко с продетой в него маленькой серьгой. Юкино шумно выдохнула и немного запрокинула голову, лицо ее озарила мягкая улыбка; и Канадэ не удержалась. Раскрыв воротник пижамы сестренки еще немного больше, она обнажила ложбинку груди и приникла к ней долгим поцелуем; понимая, что безнадежно теряет контроль над своими действиями, провела языком…       Именно этот момент и выбрала старшенькая, чтобы покинуть царство Морфея.       — Так это не сон, — пробормотала она, глядя на близняшку своими потрясающими миндалевидными глазами.       — Доброе утро, Юки-тян! Хорошие сны снились? — Канадэ заправила за ухо прядь темно-каштановых волос.       — Угу. Но что-то прервало их, — тонкие руки потянулись к лицу младшей и мягко обхватили его.       — Нам пора вставать, — сказала Кана, стремясь отвлечь внимание сестры и таким образом избежать вопроса о том, почему при пробуждении той она оказалась в столь странном положении.       Но ее отвлекающий маневр не удался, что стало ясно в следующую же секунду.       — Кана-тян, — Юки перешла на шепот, — пожалуйста, продолжай. И не останавливайся…       Просьба была произнесена исполненным предвкушения тоном. В сознании младшей на миг промелькнуло хрестоматийное: «Мы же сестры» и «Так нельзя». Она отрицательно качнула головой, но затем, противореча сама себе, улыбнулась уголком рта и склонилась к лицу Юкино.       Они были настолько близки, что теплые дыхания перемешались. Кана ничего не предпринимала, только ждала, вдыхая сладкий аромат сестренки и наслаждаясь им. Но Юки порывисто обняла младшенькую и слегка приоткрыла пухлые губки, недвусмысленно давая понять, что жаждет ощутить внутри ее язык.       Канадэ, всегда более здравомыслящая, чем ее сестра, еще пыталась сдержать себя, но в итоге уступила своим желаниям, приникнув к приоткрытым губам и позволив языку скользнуть по язычку Юки.       Поцелуй, поначалу неспешный, перерастал в более глубокий и ненасытный. Кана уже не пыталась держать себя в руках; она обняла старшую за талию и притянула еще ближе, проникая ладонями под рубашку, наслаждаясь прикосновениями к бархатистой коже. Стон Юки заставил ее вздрогнуть и действовать еще более смело.       Языки танцевали стремительный танец, сплетаясь все жарче; пальцы Юкино сначала зарылись глубоко в темно-каштановых волосах младшей, затем принялись нежно вычерчивать витиеватые узоры на шее, где, как светловолосая доподлинно знала, ее сестренка очень чувствительна.       Долгий поцелуй прервался, лишь когда в легких закончился кислород. Неровное тяжелое дыхание близняшек наполняло маленькую комнатку. Нежно улыбаясь, Юкино притянула сестру ближе и положила ее голову себе на грудь; поцеловала в макушку и принялась ласково поглаживать спинку.       — Юки-тян, — позвала Канадэ.       — Мм? — мягко отозвалась та.       — Давай побудем в кровати еще немного?       — Но как же завтрак?       — Он может и подождать, — в голосе Каны колокольчиками прозвучали нотки смеха.       Заключив друг друга в объятия, они чувствовали ту огромную любовь, что делили на двоих с самого рождения, но понять истинную природу которой смогли только сейчас. Любовь, бОльшую, чем любовь сестер, которая заставляла их сердца биться в унисон и сладко замирать лишь от присутствия рядом друг с другом.       Любовь, делающую их подлинно счастливыми.