Loranthus europaeus

//Тот город- там везде туман. Куда не глянешь, все под его тяжестью, даже души человеческие. Все здесь потеряны, у всех легкие сковывает. Вроде всего лишь туман, а густой такой. Всего лишь туман, не гарь, не химикаты, ничего, но воздуха мало. Может, это инстинкт, какой- то, я не знаю, но каждый раз пытаюсь как можно глубже вдохнуть Иногда проснешься и чувствуешь, как нутро скручивает. Вроде и душа на месте, и не раскурочил никто, а вроде и не ты вовсе, все порядок меняет, не в те ячейки раскладывается. Так мы и просыпаемся каждый день придавленные тяжестью природного явления самими собой, но уже иными. Оттого можно сказать никто в этом месте больше дня не задерживался, больше дня никому существовать не удавалось.// Мир вокруг цветет, развевается. Но ведь должен быть у этой силы эпицентр, какой, место, где бы силу черпать? Должен. Он и есть - город наш. А названия у города нет, как и силы более. Все высосали. Но ведь место эпицентра и не должно быть сильным, раз не выдержало такую мощь, такие возможности, шансы, что просто с оглушающим треском разверзлась земля и вся эта сила с огромной скоростью по соседним городам, странам, континентам прошлась. А город так и остался самым слабым, не способным удержать силу под собой, лишь бездумно отправил по почте ветров.

***

Рожденные здесь несчастливые с детства впитали с восходом пасмурного утра сожалеющие взгляды и жадное клацанье зубов. Как- будто им не надоело справлять праздники, где дресс-код вечеринки- обноски и сланцы, поздравления заменяют упрек. Не мне на этом празднике быть .Туман все гуще становится, как будто песком или раскошенным мелом дышу. Шепот ведет меня по знакомым тропинкам, - время пришло,новый восход . Я отчетливо помню, куда она ведет, но чувство уверенности вызывает лишь сомнения,- ты озаришь этот мир новой надеждой , и я все сильнее порываюсь спросить дорогу, ноги ведут меня сами, и я почти готов сорваться на бег, когда передо мной появляется особняк-лимонная тень. За углом такое яркое такое неподхящее этой местности глубокое желтое. Ремнецветник, что ровно наполовину истощен и высох, у которого ровно по центру граница будто вырезанная садовником между страдающей и цветущей стороной с живым оттенком желтого. И ровно сейчас шепот остановился, непроницаемая тишина пугает меня и чтобы заполнить голову хоть каким -то звуком и перестать невольно представлять себя ждущим минуты смерти я начинаю спрашивать сам себя вслух зачем я пришел, почему я никогда раньше не видел такое дерево хотя ходил здесь по меньшей мере раза три за последнюю неделю. Из-за ствола дерева выходит молодой парень, облачен во все черное: черные туфли черные штаны и такая же водолазка. Он выглядит превосходно, обладает пленительной красотой, и я делаю шаги ему на встречу, но что-то внутри меня бунтует против этого. Я понимаю что, когда заглядываю в его глаза, у них окрас цвета тьмы, но блестят так ярко и лукаво. Потому - что эти глаза знают все. Вот такая красивая смерть. Но смерть и не должна быть страшной, кто бы тогда попадался к ней в лапы, если бы она всем своим видом показывала что она конец и ее нужно остерегаться. Все бы попрятались. А я подхожу. Потому что чувствую, он не пришел забрать мою душу -Это снова происходит. - Говорит смерть, у него волосы уже седые, блестящие. – Он пришел принести ее в жертву. - А долго это будет продолжаться? - Пока расцвет эволюции не падет в последний раз, когда в черноземе останков не останется ни одной ягоды ремнецветника. Окинув в последний раз дерево, но теперь он понимает цену возрождения. Его голова ложится на неровные корни, что заставляет найти позу удобнее пока не проваливается между ними. Смерть кладет ягоду ему на язык, и он закрывает глаза. Механизм, что вращается с давний времен, получив топливо, снова делает свой круг. Алые шестеренки скрепя волочат стрелки полюсов, меняя север и юг. Листья опадают, оставляя за собой очередной последний танец. И мир вокруг цветет и развивается.