Зло Обязательно Проигрывает

Даже спустя месяцы после бунта на площади Темекар и его окрестности так и не утихали. Со скоростью небесного слуги новости из города распространились по окрестностям, соседним поселениям, охватив в итоге всю Монтикулию. Городская дружина пустела с каждым днём — бывшие стражники, переходя на сторону народа, наспех закрашивали символ Армии на доспехах рубиновой краской. Армия тем временем бросила свои последние ресурсы на пропаганду, затем на шантаж, подкуп и, когда ничего не помогло, вернулась к старому доброму запугиванию, но было уже поздно. В Цитадели открещивались от слов капитана Якоби, называли его "чокнутым", действовавшим наперекор уставам Армии и выдумывавшим собственные законы, однако это никого не волновало. Все и так уже осознали: Армия долгое время чинила тот беспредел и беззаконие, что Якоби лишь олицетворял собою, и мириться с этим больше никто не собирался. То же, что происходило на глазах у толпы во время казни Странника, творилось за всеми закрытыми дверями. Никто не хотел больше быть их жертвами. Всё больше жителей Монтикулии примыкало к мятежникам. Жители Темекара уже не стеснялись выражать своё согласие с рубиновыми, и не только словами, но и действиями. В результате столкновений так называемых "дезертиров" и "предателей народа" с немногочисленной стражей в городе не раз вспыхивали пожары и уничтожались памятники. На улицах становилось всё менее безопасно; нежелавшим ввязываться в конфликты приходилось перебегать от дома к дому в редкие моменты затишья или пользоваться сетью телепортов, предоставленной сочувствовавшими колдунами и чародеями. Всем казалось, что это затянется на долгое время... Пока однажды ночью из Цитадели не исчезла большая часть элиты Армии Порядка. Никто так и не понял, что именно произошло с ними. Мало кто мог поверить, что многие из капитанов и вышестоящих просто так решили одновременно собраться и скрыться в ночи. Не помогали в разгадке и даже освобождённые из темниц прорицательниц. Ничего не понимала и Элен. Кстати, про Элен. Гораздо позднее, когда мир и согласие установились среди граждан Монтикулии, она попросила меня о личной встрече. — Мне жаль, что всё случилось так, — сказала она, направив на меня свой слепой взор. — Мой дар провидеть будущее порою служит мне не лучшую службу, поскольку мои видения неточны. В произошедшем с тобой в какой-то степени виновна и я. Я пыталась убедить её, что это совсем не так, но Элен и слушать меня не желала. — Боль в твоём сердце говорит об обратном, — взгляд её, даже несмотря на слепоту, был суров, — но душою и разумом ты стремишься сделать всё, чтобы подобного ужаса ни с кем больше не повторилось. Следуй за тем, что говорит тебе сердце и ты сможешь помочь себе, помогая другим. Она выдержала паузу, отпив травяного чаю из потёртой кружки. — И больше всего ты поможешь тем, Анжелика, кто близок тебе, — закончила она свою мысль. Безусловно, её совет многое значил для меня, и я следую ему до сих пор. Но вернёмся к исчезновению главнокомандующих. Оно стало решающим в завершении конфликта, и в итоге Армии (точнее, её скупому остатку) пришлось сдаться под напором рубиновых, сложив свои полномочия. Вскоре над Цитаделью, сердцем города, взвился новый флаг Монтикулии. На его рубиновом фоне три кулака взмывались вверх, а за ними был месяц, с рога которого стекала слеза. Таким был символ общности новой эпохи, оставившей позади разделение на героев и злодеев, порядок и хаос, и памяти о тех, кто пал в этой борьбе за то, чтобы равенство наконец наступило. Примерно тогда же, едва флаг был поднят, я наконец призналась Марии в своих чувствах к ней. До сих пор помню, как она взяла меня за руки и спросила, пока её улыбка растапливала мне сердце: — Я сильно тебя удивлю, если скажу, что уже давно догадалась? Кажется, я что-то попыталась тогда сказать, но язык словно парализовало под заклятием. В смысле она догадалась? Неужели это было так заметно? — Ну не красней так, не красней. Я ведь всë-таки наполовину житанка и могу порой догадаться, что творится у людей на душе, — она погладила меня по щеке. — Так что я просто подмечала твоё поведение, когда бывала недалеко от тебя. И знаешь, я тебе тоже хотела кое-что сказать. Но прежде чем я успела хоть что-нибудь ответить, Мария крепко обняла меня. А потом я словно улетела от счастья на Небесный Круг. — Это значит, что я тоже тебя люблю, глупышка, — сказала она через какое-то время, всё так же удерживая меня в своих объятиях. Уже вместе мы решили завершить одно неоконченное дело — узнать о том, что именно творил за закрытыми дверьми капитан Якоби. Во время обыска дома, в котором жил капитан, мы обнаружили дневник, в который тот скрупулёзно записывал всё, что касалось Джоусса Хэнса. Капитан явно не поленился узнать не только место его рождения и позицию в охотничьем клане, но и даты, когда тот отправился в Темекар, и когда вступил в почётную стражу. Впрочем, большую часть книги занимали описания того, как капитан проводил "воспитание" Хэнса в качестве своего цепного пса. Говорят, одного из читавших стошнило прямо в том доме, настолько он оказался впечатлён описанными пытками; впрочем, не все в это верят, считая это очередным слухом, как и внезапное исчезновение Питера Готье Якоби с остальными пропавшими. Только после этого, немного освободившись от дел, мы наконец дошли до похорон моего брата Максвелла. Они прошли довольно скромно. Пусть он и не был моим кровным братом, но я любила его, как родного. Он поддерживал меня с тех пор, как я была совсем маленькой, и без него я вряд ли стала бы тем человеком, каким являюсь сейчас. Свой покой он обрёл на окраине Темекара — на берегу живописного оврага с небольшой речкой на его дне, куда мы любили ходить, будучи детьми. Практически всё время, что мы провели там, Мария не выпускала меня из своих объятий, утешая. Наверное, она ожидала, что я буду рыдать над могилой Макса, но скорбь лишь застряла комком в моём горле. Я уже достаточно наревелась несколько ночей назад — глуша рыдания в подушке и стараясь вздыхать как можно тише, чтобы не разбудить свою возлюбленную. Когда, наконец, тело его было засыпано землёй, мы присели на могиле, провожая наш последний закат вместе в этом городе. Рядом с нами в мешке лежали наши скромные пожитки и некоторые личные вещи Макса, перешедшие мне по праву. Потом, когда в Темекаре всё более-менее стало спокойно, мы отправились в путешествие по всей Монтикулии. В пути мы много разговаривали, всё больше и больше узнавая друг о друге. Во время одной из поездок я спросила Марию о её фамилии. Кажется, тогда я сказала, что она у неë "весьма интересная", ведь я еë раньше нигде не слышала. — Ну, я сама себе её выбрала, — пожала та плечами. — Хотела казаться себе свободным человеком. Это как напоминание о том, что я даже и не думаю сдаваться. С каждым таким нашим разговором я чувствовала, как наше доверие росло, а вместе с ним и наши чувства. Я наконец-то смогла рассказать ей всю историю от начала до конца. Мария же призналась, что слышала что-то про ведуна и раньше, но считала его лишь легендой, как и многие из рубиновых, пока тот не оказался в городе. Получается, в каком-то смысле Игнис Хаффмонн и правда повёл всех этих людей за собой, пусть и косвенно. Жизнь вокруг меня менялась с бешеной скоростью, и мне казалось, я должна была измениться вместе с ней. Позднее, при одном особом для меня событии (его описание я с вашего позволения опущу, но хочется упомянуть, что Сэм тоже была там и она нелепо отшучивалась про свою рану в духе "подобную боль я испытываю где-то раз в месяц"), я решила тоже взять эту же фамилию. Теперь меня больше знают как Анжи Фриман. Вместе, Мария и я, мы стараемся сделать всё, чтобы однажды над Монтикулией однажды настало утро нового, мирного времени для всех. Мы верим, что можно достичь цели мирным путём. Мы можем этому научить, пока есть хотя бы один человек, желающий узнать о таком пути. Потому что мы верим в вас. Мы, А. и М. Фриман КОНЕЦ ВТОРОЙ ИСТОРИИ