твоя головная боль

Когда она резко встаёт из-за стола на обеде, ты вечно думаешь про невидимый тумблер в её голове. Когда-то кажется, что он выдран с корнем, а когда-то кажется, что остаётся в одной и той же позиции. Как тогда, в первый день, ты забыл её имя, она с огоньком в глазах смотрела в твой маршрутный лист и пыталась призвать тебя к стыду. Твоё она запомнила сразу. Ты удивляешься как в первый раз, не видя её желтого конверта на двери и жалуешься на это её соседкам. Потом она бегает в коротких шортах по комнате на короткие дистанции со своими сбивчивыми идеями насчёт того, кто же её «тайный друг», каждая смешнее другой. Ты принюхиваешься к запаху, витающему рядом с тобой, когда на твои глаза ложатся маленькие холодные ладони. Ни у кого другого нет такого запаха. Это сладкий, немного салонный запах шампуня. Она кладёт свои руки тебе на плечи, пока ты играешь на гитаре. Смешная. Странная. Привычная? Ты видишь её гиперболизированное счастье от маленьких событий, слышишь шепотки за своей спиной и потом её красные, как свекла, щёки. Уходящий в сторону взгляд, когда вы наконец-таки встречаетесь глазами. И ты всё понимаешь, когда очередная порция горьких шуток льётся тебе в уши, всё складывается, как дважды два четыре. Правда, есть одно «но». Её имя, запах шампуня, её холодные руки (холодные руки = тёплое сердце?), насмешки и конвертик с нарисованным сердцем значат для тебя меньше, чем значит один твой слишком нежно брошенный взгляд для неё. На двух не разорвёшься. Она сказала тебе всё, что думает. И тебе стало жаль этот едва привитый дичок, жалко эту девушку, которая лепит печенья-сердечки, вот эту самую без царя в голове, вот эти запястья с шрамами-гравюрами (а не Питер ли это серой краской?), вот эту, заливающуюся смехом и бегущую по эмоциям. Ты врёшь, (white lies?), ты не хотел, но язык работает быстрее, чем мозг. Ты ощущаешь её совсем маленькое дрожащее тело в своих руках. Кажется, трепещущее сердце тоже. Наступают дни молчания, когда ты осознаёшь свою большую добрую ошибку, она бегает за тобой, пишет татьяновские письма (только ты не Онегин), делает чай… И ты говоришь ей правду. Её дрожащее сердце замирает, а потом в ожидании слёз замирает и весь второй корпус. Её нет на карте, она еле приходит на полдник, хоть и по привычке сверкает улыбкой. Ты провожаешь её взглядом туда-обратно. Что она думает? Зато теперь все знают. Корпус один на вас двоих. Она пулей выметается из комнат, в которых ты. Свистом пули становятся хлопки закрытых дверей. И когда дверью вновь хлопнут, ты откинешься на стену, уберёшь волосы с лица и во всеуслышание пробормочешь про твою головную боль. Когда дверью хлопнут во второй раз, ты с усмешкой фыркнешь вслед выбежавшей из комнаты фигуре. Третьего раза, увы, не дано. Или к счастью? Когда настаёт время расставаться, под подушкой заваляется первое за долгое время письмо с неправильными вопросами и ты предпочитаешь его игнорировать, чем давать себе волю и быть честно-откровенным с этим куском бумаги. Когда вы в последний раз смотрите друг другу в глаза, вы думаете совсем о своём. Она убегает в машину. О чём она думает? Ты принимаешь аспирин и тебе хорошо. Зато на следующую ночь ты заносишь палец над кнопкой «Отправить». Уведомление станет приглашающим дверным скрипом.