***
Хлопнула, закрываясь, входная дверь. Человек на пару секунд застыл у входа с потемневшим лицом, не убирая руки с ручки, которую сжимал так сильно, что наверняка побелели костяшки под чёрной тканью. Почему же он это делал? Если хорошенько прислушаться, можно было бы услышать крики Дазая Осаму, который молил «милого Чу-уечку» не быть таким жестоким и впустить его в свою «гномью обитель», тем самым рискуя сегодня всё-таки попасть в реанимацию. Накахара скрипнул зубами от злости, но, зная, что Дазай просто так не успокоится, лишь обречённо вздохнул и отпустил ручку, впуская «тупую скумбрию» в свою квартиру. А когда тот оказался на пороге, довольно улыбаясь, желание Чуи запульнуть в его дурную голову чем-нибудь тяжёлым только усилилось (и продолжало усиливаться с каждой секундой). «Надо было всё-таки оставить его за дверью, — подумал мафиози. — Дазаю не впервой». Накахара помнил, как горе-любовник как-то попытался проникнуть к нему без спроса (правда, потом это аукнулось и самому Чуе). Получив «пару» ударов от рыжеволосого, Дазай был выставлен из квартиры, с громким криком скатившись в итоге вниз по лестнице. Но самоубийца не собирался сдаваться так просто — он провёл под дверью бывшего напарника всю ночь. Финалом всего этого стало то, что Чуя, уходя утром на работу, застал свернувшегося в клубочек перебинтованного у порога своей квартиры с температурой под сорок. Накахара не смог справиться с чувством вины (будь оно неладно!), не осмелился бросить Дазая в таком положении и в тот же день отпросился у Мори-сана, чтобы заниматься лечением незадавшегося самоубийцы трое суток кряду. Впустив к себе надоедливого гостя, Чуя уверенным, но немного напряжённым шагом направился в гостиную. На ходу кидая плащ и шляпу на спинку дивана, он устало плюхнулся в кресло, скатываясь с расслабленным «э-э-э» вниз и откидывая голову на спинку. Вскоре в гостиную вошёл и Дазай, что-то бубня о несправедливости этого мира и о том, что «бедным самоубийцам в его Детективном агентстве не дают спокойно умереть». Мафиози, слушая всю эту дребедень, сказал, что если Дазая всё-таки убьют в агентстве, то он даже заплатит детективам в благодарность. Осаму на его слова отреагировал хмыканьем и надутыми щеками, снял своё пальто и, бросив его на диван рядом с накахаровским плащом, ушёл в коридор; зашумел где-то на кухне и вскоре вернулся с приложенным к затылку ледяным компрессом. Вновь оказавшись в гостиной, он продолжил нести какую-то новую околесицу типа «Ацуши-кун в последнее время довольно странно себя ведёт» и «я всё чаще замечаю Акутагаву недалеко от агентства». Чуя в шутку серьёзным тоном предположил, что они встречаются. На минуту в квартире воцарилась тишина; Осаму с Накахарой удивлённо переглянулись и тут же, подавившись воздухом, громко рассмеялись. Самоубийца аж с кресла свалился и застучал рукой по полу, роняя компресс со льдом. Отсмеявшись, Осаму трясущимися руками попытался подняться и тяжело плюхнулся на диван, устало выдыхая с толикой непрошедшего смеха. Чуя же, обмахиваясь одной рукой, как веером, другой смахивал выступившие слёзы, тоже пытаясь собраться. На какое-то время комната погрузилась в тишину, изредко нарушаемую постукиванием кубиков льда друг об друга. Рыжеволосый, засмотревшись на стекавшую по шее каплю от компресса, не сразу сообразил, что Дазай обратился к нему с вопросом и уже около минуты ожидал ответа. — А о чём вы говорили с Мори-саном? — видя растерянность на лице бывшего напарника, Дазай повторил свой вопрос. — Да там какой-то шпион затесался, вот босс и приказал мне передать папки Акутагаве лично. В них прописан план поимки этого вышеупомянутого шпиона-идиота, — незаинтересованно протянул Накахара и посмотрел вперёд, оторвавшись от созерцания перебинтованной шеи, но вскоре скосил глаза вбок, на гостя. Дазай, увидев направленный на него взгляд, попытался вызвать к своей персоне хоть немножечко жалости. — Чу-у-у-уя, у меня голова из-за тебя теперь болит, — проскулил он с видом побитого щенка, показательно звякнув льдом в мешочке, и подвинулся ближе. — А боль я не люблю. Накахара для вида пару минут хмурился и даже скрестил руки на груди, бубня «идиот, заслужил», но сжалился (изнутри проклиная себя всеми разными словами) и подсел к самоубийце поближе. Снял перчатки, кидая их на кофейный столик, протянул руку вперёд и аккуратно, стараясь своими действиями причинять как можно меньше боли, коснулся шишки кончиками пальцев, нежно гладя. Убирая руку, он подцепил пару прядок из чёлки, позволяя каштановым прядям скользнуть между пальцами, ощущая всю их мягкость. Тем временем Дазай просто завис на месте, смотря, как обеспокоенно блестят голубые глаза, на такое маленькое расстояние между ними и на самого Чую… Откуда, спросите вы, у Дазая появилась очередная шишка? Нет, это не было последствием нового способа самоубийства, что, кстати, весьма странно. Это был всего лишь Чуя. Когда Осаму громко звал его, стоя около штаба мафии, Накахара, подойдя к панорамным окнам в кабинете босса, открыл одно из них и использовал свой дар, поднимая (уже) ненужное достаточно большое кресло; с самым пофигистичным лицом он отпустил его вниз, с ним же закрыл рамку и вышел из комнаты со спокойной душой, оставив хихикавших Элис и Мори позади. — В следующий раз будешь знать, как горланить под окнами, — последовал простой ответ. Чуя, встав, пошёл по направлению к белому ящичку с красным крестом на поверхности — аптечка. — Хм-м-м-м-м… — надув губы, недовольно протянул каштановолосый. — Иди сюда. — Чуя, сев на пол, открыл аптечку и достал оттуда бинты, перекись и пару каких-то мазей. Дазаю осталось лишь медленно скатиться с мягкого дивана на жесткий пол и подставить макушку под заботливые умелые руки рыжеволосого. Мафиози, собрав волосы в хвостик и уже успев переодеться в домашнюю одежду, очень сосредоточенно и аккуратно обрабатывал затылок Осаму перекисью водорода — похоже, удар и вправду оказался сильным, ибо пучок волос на затылке слипся от запёкшейся крови. Пока бывший напарник отвлёкся на втирание мази в повреждённый участок головы (хотя, по мнению того же Накахары, у суицидника была повреждена вся голова), Дазай воспользовался появившейся возможностью и внимательно разглядывал молодого человека — сейчас они сидели лицом к лицу, поэтому ему открывался хороший обзор. Рыжие блестящие волосы, приятные на ощупь, яркого насыщенного цвета сапфировые глаза, тонкие запястья и пальцы, хрупкая с виду фигура… — Ну всё, — укладывая бинты и мази в ящичек, сказал Чуя, с громким щелчком захлопывая крышку, — я закончил. Дазай аккуратно пощупал перебинтованную голову и перевёл взгляд на рыжего. От проявленной заботы у самоубийцы чуть ли не слёзы из глаз брызнули. — Ну, тогда… начнём! — Что ты… — Накахара удивлённо уставился на темноволосого гада; воспользовавшись секундной заминкой, Дазай резко схватил запястья мафиози и опрокинул того на пол, нависнув сверху и захватывая чужие губы в свой плен. — М-м-м… — Мы давно не виделись. Я скучал. — Дазай, погод… — Отчёты могут и подождать. А вот это — нет, — соблазнительным тоном, пока его перебинтованные ручонки уже успели забраться под чужую футболку и начали медленно выводить узоры на коже живота, промурлыкал Дазай на ухо Чуе, вызывая у последнего табун мурашек по всему телу. Одной рукой он всё ещё продолжал крепко прижимать руки рыжеволосого к полу — тогда дар не сработает, а использовать силу против чёртовой скумбрии мафиози не сможет. Не сейчас. — …Зараза ты, Осаму Дазай.*
— Дазай, думаешь, — заговорив милым до тошноты внешне спокойным голоском, Чуя улыбнулся, прикрывая глаза на долю секунды, и за такую же долю секунды его лицо переменилось на гневную гримасу, — нормально приходить к Акутагаве в пять долбанных утра?! — сказать, что Накахара был очень зол, значило не сказать ничего. — Да-да-да. — Дазай на слова рыжего лишь отмахнулся, и, не обращая внимания на тёмную зловещую ауру, окутавшую мафиози, с новой силой надавил на звонок, вызывая громкую, слышную даже снаружи трель. Стоило заметить, что дверь в квартиру Акутагавы Рюноске оказалась плотной, практически железной двухслойной, но при этом звонок было слышно отлично (интересно, насколько же громко звучал он в самой квартире?). Но Осаму, легко поняв, что звонок далеко не тихий и что сейчас пять ноль четыре утра, продолжал настойчиво звонить, пока наконец не услышал возню у замка, и чёрная дверь медленно открылась, являя бывшей Двойной Тьме тонкую фигурку…  — Ацуши? — севшим от удивления голосом проговорил вмиг обескураженный Дазай, застывая на месте с тупым выражением лица. Так он ещё никогда не был удивлён; даже когда нашёл в шкафу Чуи коллекционный комплект дорогого французского нижнего белья, его шок и то не был таким сильным. Прямо перед ним, придерживая ручку двери, стоял, источая смертельную, превосходившую даже ауру исполнителя, ауру, Ацуши Накаджима собственной персоной, чьи смешавшие в себе цвет фиалок и одуванчиков глаза гневно смотрели на перебинтованного коллегу и его не любовника. Накахара тоже застыл, удивлённо хлопая ресницами, но, в отличие от придурка-Дазая, не с тупым выражением лица, ибо «у умного человека не может быть тупого лица, Дазай, но тебе этого не понять». Сонный, помятый, с розовыми полосками на лице Тигр стоял и ждал, что хоть кто-то из них двоих что-нибудь скажет, но бывший Двойной упорно продолжал молча стоять, разглядывать его и протирать глаза, дабы убедиться, что мальчишка им не мерещится. Накаджима хмуро рассматривал нежданных гостей ещё пару минут, сверля две фигуры гневным взглядом золотисто-аметистовых глаз, и размышлял, стоит ли пропускать их в квартиру или же молча швырнуть с лестницы вниз. Не выспавшийся Ацуши — злой Ацуши, а злой Ацуши — спасайся, кто может. Конечно, Ацуши предпочёл бы второй вариант, то бишь спускание бывшего дуэта по лестнице, уже имея опыт в подобных вещах. Помнится, к Рюноске как-то тоже решили зайти с утра, вроде это были какие-то наёмники. Причём зайти не абы как, тайно и бесшумно, а через парадную дверь в полдевятого утра после ночных смен обоих эсперов, наконец-то заснувших минут десять назад. Конечно, мафиози были знатно удивлены, когда из-за открывшейся двери вместо Акутагавы Рюноске показался незнакомый, молодой на вид беловолосый паренёк с необычными глазами, ведь, по данным разведки, Бешеный пёс Портовой мафии должен был жить один (и, в принципе, в этом никто и не сомневался, зная дурной нрав владельца Расёмона). Информация оказалась неточной. Отметя мысль об ошибке с адресом — ибо они уже успели проверить действительность информации о месте жительства, — киллеры, не сговариваясь, кивнули друг другу, решив убрать ещё одного, для компании, так сказать — лишние свидетели не нужны были никому. О том, что этот самый хилый на вид паренёк сможет дать отпор, не подумал тогда никто. Пока Ацуши лениво перебирал уставшими и не успевшими отдохнуть мозгами, наёмники мгновенно сгруппировались, один из них резво достал пистолет и, направив его точно в сердце, сделал выстрел. Шум эхом отдался в подъезде, что могло вызвать проблемы, и группа наёмников уже хотела толкнуть труп — как они думали — беловолосого с пути и ворваться в квартиру для завершения дела, когда… пуля, что должна была попасть прямо в сердце, была вытолкнута из тела. С тихим звоном она упала на пол, пару раз подпрыгнув, медленно покатилась под удивлённые взгляды и замерла у ног стрелявшего. Жив. Сначала безучастное лицо, отстранённо наблюдавшее за тем, как жёлтый предмет медленно вышел из плоти и упал вниз, приобрело зловещий оттенок. Наёмники неверяще и немного испуганно уставились на рану от пули, которая стремительно зарастала; единственным, что служило доказательством совершенного выстрела, была дырочка в светлой футболке на уровне груди и небольшое кровавое пятно. Уже через секунду рана затянулась совсем, и сквозь дыру в ткани была видна только бледная кожа. Наёмники только сейчас пожалели о поспешном решении, поняв, какую они ошибку совершили. Парень оказался эспером. — То есть... — грозно порыкивая, как тигр, коим он и являлся по своей сути, с милой улыбкой на лице начал говорить мальчишка, и у всех пятерых от этого голоса кровь застыла в жилах. Уточнил, так, на всякий случай, слегка наклоняя голову, — ...вы разбудили нас в девять утра, чтобы сделать это? — и кивок вниз, на блестевшую в свете люминесцентных ламп пулю. После нервного кивка, сделанного одновременно всеми, руки и ноги Ацуши в одну секунду превратились в тигриные конечности, и группка самонадеянных киллеров-мстителей пулей, как недавно выстреленной в тело беловолосого, полетела вниз по лестнице. С тех пор процент желающих отомстить Акутагаве именно утром упал практически до нуля. Это так, к сведению вспомнилось, пока Накаджима смотрел на бывший Двойной Чёрный. — Тигр, кого там занесло? Акутагава, поняв по непрекращающемуся трезвону, что незваные гости не собираются уходить, уже хотел встать и проделать пару дыр в телах несчастных при помощи Расёмона, когда за него разобраться вызвался Ацуши. Рюноске не возражал — тот неплохо так позаботился об их покое в прошлый раз, но… Брюнет не хотел выпускать тёплое тело из своих обьятий, да и, зная характер напарника, Бешеному псу осталось только вздохнуть и расслабить объятия, позволяя беловолосому скинуть чужие руки и подняться. Накаджиму, может он и отпустил, но вот поддразнить не отказался — когда мальчишка сел на кровати, оставив голую спину беззащитной, Рюноске не упустил возможность и запечатлел пару лёгких поцелуев на обнажённой коже, заставляя Ацуши смеяться, приговаривая «щекотно, Рю». Услышав звонкий смех тигрёнка, Рюноске только теснее прижался к Ацуши, обнимая, и сцепил руки на его животе в замок, укладывая голову ему на плечо. Накаджима, не прекращая смеяться, запустил руку в смольные волосы и обернулся, а Рюноске поднял на него взгляд, и детектив счастливо улыбнулся. Кое-как выпутавшись из новых обьятий, эспер опустил ноги на пол и встал, потягиваясь, размял шею и руки (а Акутагава втихаря рассматривал новые и ещё не сошедшие старые засосы и укусы). Взглядом найдя свою футболку, Ацуши быстро надел её и поспешил открывать дверь — незваные гости всё ещё звонили, а мелодия звонка до бесячки ударяла по барабанным перепонкам. А ещё раздражало то, что им не давали выспаться в выходной. Пробегая мимо электронных часов, Ацуши бросил взгляд на дисплей. Часы показывали пять ноль три. Двойной Чёрный всё ещё не верил своим глазам, но тут из квартиры позади оборотня раздался знакомый голос. Акутагаве надоело ждать, когда Ацуши вернётся, поэтому он решил выйти и самолично затащить его назад в постель в самом невинном смысле, а перед тем решил непременно переломать рёбра тем, кто посмел их потревожить. — Тигр, кого там занесло? Услышав хриплый голос, Дазай и Чуя синхронно наклонили головы влево, заглядывая за фигурку Накаджимы и лицезрея одетого в чёрную пижаму хозяина квартиры, опиравшегося на угол стены и смотревшего этак угрожающе-непонимающе. Под его глазами залегли тёмные круги, отлично видные на бледной коже, на голове царил творческий беспорядок, а серые глаза метали молнии — весь вид Акутагавы говорил о его плохом настроении. Узнав в двух фигурах бывшего наставника и Накахару-сана, Акутагава слегка поумерил свой пыл и желание убивать, а вот интерес насчёт причины появления этих двоих у порога своей квартиры, наоборот, усилилось. В голове всплыл вопрос: «Зачем Накахара-сан пришёл?». А между тем бывший Двойной просто стоял — все сомнения насчёт того, что они каким-то образом перепутали квартиру, быстро улетучились (хотя какие тут могли быть сомнения? Они прекрасно знали, что на ТАКУЮ квартиру человек-тигр не накопил бы, даже если бы продал всё своё тело на органы, но в данный момент они были готовы поверить даже в то, что это квартира Ацуши: подобное звучало более убедительно, чем-то, что мальчишка жил вместе с Акутагавой). — Так зачем вы явились? — всё-таки решив узнать причину такого нежданного(!) прихода, понитересовался Ацуши. *** — Значит, Босс попросил Вас, Накахара-сан, занести план лично? — откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, спросил Рюноске. — Ага, — кивнул рыжеволосый, мельком рассматривая квартиру Акутагавы: с момента, когда Чуя был здесь в последний раз, в жилище Бешеного пса стало как-то... уютнее, что ли? Вроде ничего значительного не изменилось, но мелкие вещицы, вроде нескольких фотографий, небольших сувениров с фестивалей и милых полосатых и чёрных подушек явно сделали это место уютнее. — Напрягать кого-то из Ящериц Мори-сан не стал — у них и без того дел полно. Акутагава провёл их на кухню, и когда два мафиози и детектив уселись за стол, Ацуши, не обращая внимания на направленные на него заинтересованные пары голубых и карих глаз, без проблем ориентируясь в кухне, с равнодушным лицом достал из одного из верхних шкафов конфорку, кофейные зёрна, небольшое сито и кофемолку. Развернулся и поднял два пакета с разными видами зерён, как бы спрашивая «какое», на что Рюноске кивнул в сторону левой руки. Теперь Накахара не сомневался, что причина, по которой в вечно угрюмой и практически пустой квартире сейчас стало намного теплее, появилось несколько мелких деталек интерьера, да и в целом как-то посветлело, в данный момент стояла около плиты и делала кофе по просьбе Акутагавы. По откуда-то взявшемуся блеску серых глаз, который в последние месяцы исполнитель всё чаще стал замечать в глазах подчинённого, когда Акутагава смотрел на Ацуши, Чуя понял очень простую истину: человек-тигр был именно тем, что позволило Акутагаве в кои-то веки начать жить. Дазай тоже времени не терял и, сидя на белом стуле с мягкой (купленной по просьбе Ацуши) сидушкой, в открытую пялился на беловолосого как на восьмое чудо света, вызывая у Акутагавы непонимание и даже лёгкую ревность. Осаму на бросаемые в его сторону недружелюбные взгляды не обращал внимания, сосредоточив оное на беловолосом, что ловко справлялся с завариванием кофе. «Сколько же они живут вместе», — мысленно интересовался Дазай, смотря, как по-хозяйски вёл себя мальчишка. — Держи, Рю. — Белая чашка с дымящимся напитком была поставлена на стол с тихим «бум», и рядом с ним Ацуши также не забыл поставить любимые Акутагавой булочки с инжиром. До этого из глубин шкафа он извлёк ещё два бокала и поставил их перед «гостями», а сам полез в другой шкафчик и достал оттуда бутылочку дорогого красного вина в тёмно-изумрудной бутылке. Быстро пробежавшись по этикетке взглядом, Накаджима удовлетворённо кивнул (Ацуши разбирается в вине?!), развернулся и поставил бутылку рядом с Накахарой и Осаму — Акутагаве он не предлагал, зная, что тот не любит пить спиртное по утрам. Черноволосый кивнул на алкоголь, как бы давая разрешение. Чуя, используя «Печаль», быстро откупорил пробку, налил бордовую жидкость себе в бокал и, запрокидывая голову, резко сделал один большой глоток. Ещё десять минут назад Дазай ни за что не стал бы пить с утра, но это было десять минут назад. — Мг, спасибо. — Если что… уа-а, — потянувшись, Накаджима вытянул руки вверх и зевнул, — я спать. — Запечатлев на щеке, а потом и на губах, поцелуй, Ацуши, громко зевая по дороге, оставил темноволосого парня, смотревшего ему вслед до тех пор, пока тот не скрылся за дверью спальни, и ошеломлённых поведением обычно робкого и стеснительного Ацуши Накахару и Осаму на кухне. Надолго Чуя и Дазай в квартире Бешеного пса не задержались — обсудив мелкие вопросы касательно задания, Чуя допил третий бокал вина и, подхватив самоубийцу за воротник футболки, потащил того к выходу. Проходя мимо незакрытой двери в, похоже, спальню, Осаму увидел мирно дрыхнувшего на чёрной кровати оборотня. Оказавшись на улице, бывшие напарники одновременно тяжко вздохнули — Накахара откинул голову назад, Дазай, свесив руки вдоль тела, наклонился вперёд. — Дазай, — протягивая руку вбок и оставляя её на уровне лица самоубийцы, Накахара, требуя, несколько раз сжал и разжал пальцы. — Я выиграл. — Чёрт, — недовольно отводя взгляд, Дазай уставился куда угодно, но только не на протянутую в его сторону ладонь. Конечно, проиграть в споре и оставить почти всю и так небольшую зарплату детектива в кармане рыжеволосого исполнителя было ой как неприятно... — Чуя, ты же меня на мели оставишь! Давай договоримся? Иначе я перееду к тебе!!! — Ладно. — Э?..