Говори не о любви

— Стой, ты че?.. — Арс дернулся, уходя от прикосновений. — Ты куда это?.. — Что? — непонимающе спросил Антон, но не отодвинулся, продолжая мягко поглаживать между ягодиц. — Убери, — повторил Арсений, — член в меня суй, а не то, что собрался. Антон вздохнул — пятый раз уже, а все как первый: Арс дичился его прикосновений, морщился, нервно дергая плечами, огрызался на вопросы. — Может, хоть на кровать перейдем? — он грустно взглянул на широкую двуспальную свою кровать. Арс проследил за его взглядом, помотал головой, крепче вцепляясь в подоконник, будто Антон мог применить силу. В темноте стекла бледным диском его усталое лицо с мешками под глазами отражалось, волосы взъерошенные, тонкие морщины. — Нет, я спешу, давай так, по-быстрому, — а сам едва штаны приспустил. — У тебя завтра выходной, — заметил Антон, но повиновался, предпочитая потенциальное повторение секса с красавчиком из Badoo препираниям насчет места. — А ты мое расписание выучил? — буркнул Арсений, склоняя голову ниже. — Давай уже. Твой член, моя жопа. Так и созданы друг для друга. И расписание в его дурацком «Эвересте» само как-то запомнилось. — Тебя растянуть надо, — терпеливо пояснил Антон; в отражении уши Арсения покраснели. Антон счел это милым и, не удержавшись, нагнулся, целуя Арса в позвонок над жестким воротничком рубашки. Тот, конечно, дернулся и обернулся, горя щеками и возмущением. — Не надо! Мне и так нормально, ты тупой, что ли? — Тебе больно. — Мне нормально, — заявил Арс, спешно натягивая штаны. Антон молча наблюдал, как он одевается, рассерженный и неудовлетворенный. — Другого найдешь? — спросил он, складывая руки на груди. — Которому будет на тебя плевать? Которому будет все это «нормально»? — Может, и найду, — фыркнул Арсений, спешно сунув ноги в тонкие тряпичные кеды (и это в середину октября!). Не завязал шнурки даже, однако перед зеркалом затормозил, поправляя челку под неоново-желтой шапкой. — Ну, пока. С минуту Антон смотрел на захлопнувшуюся сквозняком дверь, на оставшиеся после Арсения грязные разводы на полу прихожей, а вернувшись, увидел запотевший от его дыхания островок холодного окна. Погасил свет, чтобы видеть не свою тоскливую физиономию, а уходящего в темноту Арсения. *** Арсений вернулся. Ни через день, когда Антон почти решился ему написать, ни через два дня, когда Антон все же написал, но не ему, а какому-то Егору (у него не встал — у кого именно: неважно). Арсений вернулся, когда Антон сгорал тоской, как к себе домой, — сбросил кеды, перепрыгнул лужи, оставленные пару часов назад Антоном, уселся на подоконник. — Почему ты всегда хочешь у окна? — с любопытством спросил Антон, жадно оглядывая голые колени в прорезях. Арс глянул куда-то вбок, прищурившись. — Слежу за автобусами. — Пока мы трахаемся? — удивленно вытаращился Шаст. — Следишь за автобусами? — Ага, — легко кивнул Арс, будто ляпать чушь в его привычке вещей. — Не хочу пропустить свою маршрутку. Ты знал, что после одиннадцати от тебя не уедешь? Антон невольно глянул на часы — без пятнадцати десять. Осталось не так много времени, чтобы его терять. — Я мог бы вызвать тебе такси, — предложил он. — Я мог бы тебе отсосать, — в таком же тоне отозвался Арс, стекая перед ним на колени, бросая взгляд на часы. — Не парься. — Если у тебя нет денег… — начал Антон, пытаясь быть джентльменом, но это было нелегко, учитывая, насколько горячо сейчас смотрелись розовые губы вокруг его головки. Губы у Арсения не порнушные, бледные, потрескавшиеся с острой обгрызенной корочкой, задевающей нежную кожу члена — но ни от какой порнухи у него в жизни так не стояло. Попытался было погладить Арса, тот в ответ закашлялся, пытаясь уйти от прикосновений, бросил на него рассерженный взгляд из-под отросшей длинной челки — ну котенок Гав — Антон ничего не мог сделать с затопляющим его умилением. Сосал Арсений так, что ноги подкашивались; Антон уперся задницей в подоконник, опасаясь рухнуть на пол, пока Арс крепко придерживал его за бедра, но это ни разу не помогало, с Арсением ему никогда ничего не помогало. Арс выплюнул сперму в чашку, пристроенную под пепельницу, вытер губы рукавом, провел пару раз кулаком по опадающему члену, грустно глянул на Антона. — Сглупил я, да? — спросил он безнадежно. — Тоже трахаться хочу. Хоть подрочишь мне? Антон поморщился. Мог уверить, что минут десять и он снова готов, но разве Арс согласится ждать, если только и думает о своем злоебучем автобусе. — Ты сам ко мне пришел, — напомнил он и дождался неуверенного кивка. — Поэтому сегодня будет по-моему. — И это? — несмешливо поднял брови Арсений. — Пальцы в меня совать хочешь? — Хочу, — улыбнулся Антон, надеясь, что не мечтательно. Антон бы совал в него чаще, чем руки в карманы, если бы он только позволил, но у Арса — как у Ромы Зверя — вечно другие планы. Он с самого первого раза, с того, когда Арс неловко втиснулся в крохотную прихожую и принялся раздеваться, не глядя на него, представлял, как Арсений краснеет, дышит влажно под его руками, расхристанный на кровати, чтобы имя свое длинное не помнил. Чтобы стонал высоко и тонко, как стонет при особо глубоких толчках, чтобы вцеплялся пальцами не в подоконник и не пачкался в пыли, Антон для него белье постельное менял, а не подоконники протирал. Теперь-то, конечно, протирает — чтобы только губы не скривились недовольно; но Арсений и не кривился, вечно поворачиваясь к нему спиной, деревенел от поцелуев будто для него колких, шумно дышал, молчал. Арс фыркнул, сдавшись, потянулся к ремню джинсов, расстегивая. Хотел было снова к окну подойти, но Антон не дал, подталкивая его в грудь до тех пор, пока под коленями у Арса не оказался подлокотник дивана, настойчиво кивнул на вопросительную гримасу. Прошло всего так немного, но они понимали друг друга без слов — Арс закатил глаза, сдаваясь, подтянулся выше, елозя голой задницей по обивке, поджал губы, когда Антон стянул с него стреноженные джинсы. — Спорим, ты не сможешь выговорить название своей должности? — ухмыльнулся Антон, склоняясь к чужой промежности. Поцеловал дернувшееся тут же бедро, считая родинки языком, скользнул выше до шрама от аппендицита, надавил языком на шершавую кожу. — На что? — и его дыхание, к удовольствию Антона, сбилось, потяжелело. — На то, что дашь мне сделать с собой что угодно, — он подул на мокрую от слюны кожу, наблюдая, как она покрывается мурашками. — А разве ты не делаешь со мной… — начал Арсений, повиновавшись властной ладони, закинул ногу на спинку дивана, — что угодно? Антон поднял взгляд как раз, чтобы заметить, как Арс щурится на циферблат. Склонился ниже, облизывая член широким мазком, скользнул тут же ниже, к поджавшимся яичкам — «щекотно!» — подтянул его к себе за бедра ближе, целуя чуть ниже. — Бля, — выдохнул Арс. — Тебе так кто-нибудь делал? — спросил Антон, сплевывая на сжавшегося там Арсения. Внимательно следя за его реакцией, стараясь не допускать ревнивой мысли о «да»; но чувствовал, что Арсений во многом совсем невинен. Черные ресницы трепетали под тусклой лампочкой, а пальцы, как и мечтал Антон, стискивали покрывало. Не простынь, но пока сойдет. Он лизнул — Арсений взвизгнул, дергая бедрами — поцеловал рядышком блестящую от слюны кожу, обвел по кругу, ввинчиваясь кончиком языка, глядя, как он все больше сжимается. Толкнулся внутрь, чувствуя, как слюна течет по подбородку, как челюсть уже ноет, но он и не думал останавливаться, целуя припухшие ярко-розовые края. Арсений скулил, обхватив свой член, не пытался дрочить — Антон готов был спорить, что тот даже забыл, как это делается. Арсений наконец не молчал, всхлипывая, от этого стояло до боли, но Антон и внимания не обращал, сосредоточившись на мечущемся в удовольствии Арсе. — Кем работаешь? — насмешливо спросил он, подтягиваясь вверх, чтобы взглянуть в затуманенные глаза. Ему пришлось повторить вопрос, прежде чем Арс осознанно моргнул. Прийти в себя окончательно Антон не дал, мокро пососав свой палец под темным зачарованным взглядом и опустив руку вниз, чтобы толкнуться самым кончиком внутрь. — Мер… — как ему хотелось целовать эти пылающие щеки, но он не рискнул: сбежит еще. — Мер? — повторил он торжествующе, шевеля кончиком пальца вверх-вниз. — Мерчер… — пробормотал Арс, беспорядочно дергая задницей. — Вот ты и проиграл, — не удержавшись, наклонился, целуя в кадык. И повторил тихо под нос: — что угодно с моим мерчендайзером. — Не твоим, — удивительно, как он еще спорит в таком состоянии. Антон нахмурился, проталкивая палец глубже, вырывая тонкий почти птичий вскрик. — Еще посмотрим. *** — Почему ты такой? — ничего умнее сформулировать Антон не смог и не удивился, когда Арс в ответ скорчил вопросительную гримасу. — Не даешь себя целовать? Арсений уставился на него этими своими огромными омутами, глядя каждый раз в которые Антон чувствовал себя последним дураком. Они ждали такси, сидя на кухне, Арс едва поднял глаза от зеркала чайного отражения. — Мы не встречаемся? — полувопросительно ответил он. — К чему эти нежности? — А ты хотел бы? — живо переспросил Антон, подаваясь вперед. — Встречаться? Под тусклой лампочкой расцвел румянец. Арс уткнулся обратно в цветастую чашку, между бровей легла морщинка. — Мы виделись всего пару раз. — Это шестой, — поправил Антон машинально. Арс мельком глянул на него, но чай всяко интереснее. — Я не привык, — все же хрипло сказал он, — к такому. — К чему? — К поцелуям, — пояснил он смущенно. — Как… ну, с женщинами. И что ты захочешь мне… Он замолк, будто слово «полизать» было слишком сложным, чтобы выговорить его, смутился еще сильнее, бросил беспомощный взгляд на темный экран телефона. Никакого сообщения о прибытии зеленоглазого такси или смелости из Изумрудного города — один Тотошка здесь, тарабанит ногой по полу. Антон мог подначить: «тебе что?», чтобы Арсений покраснел еще сильнее, но был уверен, что после этого он его не увидит вовсе: ни румянца на бледных щеках, ни самого Арсения. — А к чему привык? — осторожно спросил он. — Ну, знаешь, к обычному сексу, — он абстрактно махнул рукой. — К встречам в темноте кладовок, к презервативам «Сиреневый туман» за шестьдесят рублей, к «бывай» в конце. Антон потер переносицу. Арсений привык к перепихам без имен, к грубым толчкам, к самостоятельному растягиванию, сидя на ледяном борте ванной, иногда и самостоятельному завершению вручную, и он называл это «обычным» — и Антона это совершенно не устраивало. — И у тебя не было отношений? Арс промолчал, но выражение его лица ответило само за себя. — Такси! — с облегчением объявил он, поднимаясь. — Не провожай. Денег на проезд он, конечно, не взял. *** — Хочешь посмотрим что-нибудь? — предложил Антон, стоило Арсению войти. — Типа «Крепкого орешка»? Или «Неудержимых»? Арсений вздохнул, колеблясь, стоит ли разматывать огромный шарф или проще сразу свалить. — Не поклонник Брюса Уиллиса, — пробормотал он, но пальто свое расстегнул нерешительно. — А чей? — хотя дурак мог и сам догадаться: модное пальто поздней осенью вместо пуховика, кеды, шапочка идиотская, ну какой ему Брюс Уиллис. Сам знал, что стереотипно мыслит, но глядя на этого чудака нараспашку, по-другому и не мог: педик педиком. Арсений мялся на пороге, и Антон приглашающе мотнул головой. — Сейчас семь, — довольно сказал он. — Ты пришел раньше. — Я думал, мы потратим время более продуктивно, — сдавшись, Арсений протиснулся мимо него в гостиную. — А не… фильмы. Кончики его ушей снова горели, о, Антон догадывался, почему. Сам, конечно, в жизни не скажет, но Шасту и не надо: и так видно, как ему тогда понравилось. — Я купил полуфабрикатную пиццу, — сообщил Антон, не обращая внимания на ворчание. — А воняет чем? — Ничем, — быстро ответил он и проскользнул на кухню, задувая аромасвечи: так и знал, что это лишнее. Тем более Арс наверняка уже все видел, между гостиной и кухней не было двери. — Так какие фильмы любишь? — Ну, — в гостиной раздался шум: Арсений упал на диван, — «Осень в Нью-Йорке»? Антон улыбнулся — какой ему крепкий орешек, в самом деле. Арсению не орешки, Арсению какао с маршмеллоу (это Воля, дурак, зефирками их зовет, а Антон знает эти модные словечки) и Ричард Гир на покоцанном экране ноутбука. — Как скажешь, «Красотка»? — предположил Антон, оглядываясь. Арсений порозовел и пробормотал что-то вроде «… меня так». — Что? — насмешливо переспросил Антон, любуясь заливающей лицо Арса краской. — Я про фильм с Робертс. — Нам обязательно смотреть кино? — Арс недовольно глянул на спокойно достающего холодные бутылки пива Антона. — Я собираюсь включить фильм, — безапелляционно произнес Шаст, хлопнув дверцей, — и трахать тебя, пока в Нью-Йорке не начнется зима. Арс сглотнул. — Но фильм идет почти два часа, — его ладонь дернулась к ширинке и замерла, не коснувшись. Антон плотоядно ухмыльнулся. — Поверь, я не буду торопиться. *** — Все еще не хочешь встречаться? — Все еще нет. — Даже если в следующий раз мы посмотрим «Виноваты звезды»? — Антон вбил в кинопоиске название, поглядывая на размякшего растрепанного и совершенно затраханного Арсения. — Он идет даже дольше двух часов. — Когда рак на горе свистнет, Антон, — усмехнулся Арсений, с трудом поднимаясь. Антон задохнулся — от удивления или смеха, сам не знал. — Ты не можешь шутить на такие темы! Он наблюдал, как Арс вяло заправляет член в белье, застегивается, потягиваясь, как разнеженный большой кот, и ничего больше ему не хотелось, кроме как сказать: «Останься». Арсений ушел, не прощаясь, как обычно. Но только лежа в постели и пытаясь согреться, кутаясь как огромная гусеница, Антон понял, что Арс ни разу не взглянул на часы. *** — Тебе обязательно меня целовать? — Тебе… неприятно? — Нет, просто… — Арсений замялся, отводя глаза. — Это странно, не находишь? Мы просто незнакомцы, которые встречаются, в смысле, видятся и занимаются сексом периодически… — У тебя кто-то есть? — спросил Антон, поводя носом по покрытой испариной шее. Он так глубоко в нем увяз — во всех смыслах — и не хотел искать желание выбраться. — Нет, — будто не доверяя голосу, Арс помотал головой. — Ты очень умело делаешь это. Антон с нежностью смотрел на темноволосый затылок, почти не двигаясь, пока Арс сам не протянул руки назад, обхватывая себя за ягодицы и раскрываясь сильнее — знал, что Антон не выдержит. Он и не выдержал, начиная раскачиваться, вколачиваясь в него быстрее, сильнее, так, что Арс каждый раз елозил грудью по столу. В этот раз он уговорил Арса на совместный ужин — однако до самой еды не дошло дело — Арсений просто разделся, пока Антон был в душе. Пробормотал самодовольно: «Голый мужик срабатывает в двух случаях из трех»; Шаст напоминал себе, что не имеет права на ревность. — Я тебе противен? — Не неси хуйню, Шаст, — Арс недовольно глянул на него через плечо, — просто ты первый, который хочет чего-то бо́льшего. И, блядь, почему мы треплемся именно сейчас? Антон обхватил член Арсения, проводя пару раз кулаком. — Потому что ты уходишь, — ответил он, и в груди неприятно потяжелело. — Хоть так я чувствую себя находящимся в тебе. Твоей жизни. — Антон! — Арс выгнулся, прижимаясь ягодицами к его лобку. — Заткнись и выеби меня уже. *** — Арсений, — позвал Антон, задрав голову на стоящего на стремянке Арса. Тот бросил на него мимолетный взгляд и отвернулся к расстановке соков, и Антон едва подавил детский порыв потрясти стремянку: Арс бы завопил как кот на дереве и, ну, обиделся, наверняка. Он же королева драмы иногда, поэтому Антон только вздохнул, переминаясь с ноги на ногу. — Я взял вина на вечер. Арс фыркнул, оглядываясь — не смотрел ли кто? — Прекрати орать, — прошипел он сверху. — Чего ты тут забыл? Антон почти виновато опустил глаза, тут же натыкаясь взглядом на обнаженные щиколотки между кедами и подвернутыми джинсами, и, не удержавшись, скользнул пальцами по косточке, пробираясь в штанину, поглаживая. Арсений испуганно дернул ногой, чуть не выбив бутылку или зубы, но Антон, готовый к такому повороту ноги, отпрыгнул, наблюдая за мерчендайзинговым па. — Тише, глупый, — пробормотал он. Арсений поспешно спустился, затолкав «Я» вглубь полки. Его щеки горели румянцем, и глаза такие сияющие, правдоподобно-гневные бегали по лицу Антона, то и дело замирая на губах. — Пройдешь вдоль холодильников, свернешь налево к служебному помещению, — Арсений потянулся к его уху, вставая на носки; Антон даже и не подумал наклонить голову к доверчивому шепоту: это слишком очаровательно. — Я пока сбегаю за пропуском. Антон улыбнулся, оценивающе разглядывая его сверху вниз. — Не поверю, что ты ходишь без пропуска. Румянец на щеках Арса переквалифицировался в благородный томат стоящего рядом «Доброго». — За презервативами схожу, — тихо пробормотал он. — А у меня с собой, — с готовностью бойскаута сообщил Антон. Арс помотал головой и шагнул к нему еще немного, чтобы не мешать подошедшей женщине. Антон не отступил, думая, что если он чуть качнет кистью, той, которая ближе к полкам, совсем незаметно для других, то встретится пальцами с Арсеньевыми. — Ну, и оставь их… на вечер. Тут по акции одни… — Неужели не «Сиреневый туман»? — поднял брови Антон. Женщина с удивлением глянула на него из-за плеча Арсения — Антон в ответ закатил глаза. — Арс, — он все же склонился, чтобы говорить почти в макушку. — Я готов трахать тебя и не по акции. Если только это не акция «дважды дам по цене одного выебона». — Какого еще выебона? — вспыхнул Арсений, толкая его в грудь. — Примерно, этого, — качнул на него головой Антон и поднял бутылку вина на уровень глаз. — Так что скажешь? Арсений улыбнулся по-лисьи: — Что собираюсь тебя оседлать. И свалил, оставляя Антона и женщину, едва не выронившую корзину, в желе повисшей неловкости. *** Антон неотрывно смотрел на румяные щеки скачущего на нем Арса, крепко держа за мокрую от испарины поясницу. Вино, конечно, осталось нетронутым — Арсению было слишком поебать на всю эту романтику, — он просто толкнул его в кресло, усаживаясь сверху. К удовлетворению Антона — спиной к окну. Двигался размашисто, держась за его плечи, уперевшись коленями в подлокотники, такой жаркий и скользкий внутри, такой красивый, даже потный, с несвежей головой. Ему так хотелось, чтобы Арсений смотрел на него, а не в потолок, запрокинув голову, ему безнадежно хотелось ляпнуть не в тему про Егора, чтобы он вспыхнул, чтобы показал, что ему не все равно, — он был уверен, что кончит от этого за секунды. Он потянулся, целуя его в острый колючий щетиной кадык, перешел на плечи, на усыпанную родинками грудь — Арс потянул его за волосы, отрывая от себя, красный, едва дышащий. — Прекрати, дурак, что ли, — прохрипел он, почти растекаясь на нем. Прижался вплотную, резко двигая бедрами, коротко постанывая. Антон скользнул ладонями ниже, разводя ягодицы, поглаживая ниже, где влажно и растянуто. По шее вдруг легко и несмело скользнула рука, и он поднял голову, встречаясь взглядом с Арсом. Он выгибался в его руках, насаживаясь глубже, облизывал губы и смотрел на него. Этот момент — тяжелого дыхания и взаимного удовольствия, Антон уже почти, — прервал запищавший телефон. Арс поерзал, не слезая, сжался, выбивая с оргазмом из него дыхание напрочь, — и слез аккуратно, оставляя его приходить в себя. — Что это было? — выдавил Антон, глядя на телефон. — Будильник, — пояснил Арс, натягивая толстовку. — Мне надо выходить. — Но ты не кончил, — Антон кивнул на все еще стоявший член. Арс мотнул головой, мол, неважно, мол, потом, сам, дома, а может, и обойдется вовсе. Антон с трудом нашел в себе силы встать, толкнуть его обратно в кресло и рухнуть на колени, беря в рот сразу глубоко. Протянул руку, запуская под толстовку, сжал сосок, — Арс застонал, сползая ближе к нему, закинул ногу на плечо. Антон пропустил глубже, практически вжимаясь носом в лобок, сглотнул, чувствуя, как трясется под ним тело. Забросил и вторую ногу на плечо, и Арсений сжал его голову коленями, вскрикивая тонко и беспомощно, почти свешиваясь с кресла — нестрашно, Антон удержит. Арсению под ним настолько хорошо, не зная, за что вцепиться, он то дергал Антона за уши, то за подлокотники, и Шаст поднял взгляд, наблюдая за вздымающейся грудью, мелькающим влажным розовым языком, и вместе с оргазмом Арсения в очередной раз осознал, насколько сильно вляпался. *** — Я приеду сегодня? — Нет, — Антон взглянул на ливень за окном. — Не стоит. В трубке помолчали. — Не хочешь? — нерешительно спросил Арсений. Раздался грохот — то ли у Арса, то ли гром — Антон вздохнул. — Почему я не был у тебя? — спросил он, разглядывая бегущие капли. Выбрал себе одну и следил, надеясь, что она доберется до нижней рамы быстрее остальных — детская забава. — У меня… плохо, — тихо, на грани слышимости, сообщил Арсений. Антон глубоко вдохнул, закрывая глаза. Если бы они так и были незнакомцами, встречающимися ради секса, Арсу было бы наплевать, где у них это происходит. Сегодня выходной, и Арсений позвонил около обеда, Антон недавно проснулся. Он молчал, вспоминая, что мельком упоминал, что спит по выходным почти до двух — случайность или Арс запомнил? — Антон? — позвал Арсений. — Я приеду? — Приезжай, — сдался Антон. — Но трахаться мы не будем. Арсений молчал, даже дыхания было не слышно. Антон молчал тоже — если не согласится, то и смысла во всем этом для него не было. Едва ли он найдет в себе силы сообщить Арсу об этом сейчас, но потом будет еще труднее, лучше избавиться от этого сейчас, чтобы больше не мучило. Арсений шумно выдохнул. — Жди. Оглушительно-радостно забилось сердце; Антон прижал телефон ближе, пытаясь услышать улыбку Арсения. — Будь осторожнее, — едва успел сказать Антон, прежде чем Арс бросил трубку. *** — Нам обязательно делать это в спальне? — Арс запрокинул голову, подставляя шею под поцелуи. — Это твое «что угодно» на один раз? Он потребовал старое проспоренное «что угодно» только сейчас, когда был уверен, что Арс не сбежит после оргазма в десять, как выебанная Золушка, потому что сегодня праздник и движение автобусов продлили до двух ночи — у него было много времени, у него тоже был праздник. — Как сам захочешь, — мурлыкнул Антон, пройдясь языком по кадыку и ниже, в ямочку. Кожа в ней была совсем безродинковая, как вода родниковая, чистая и вкусная. Он целовал его и целовал, без остановки, и сам бы не смог остановиться, пусть даже и маршрутка, и такси, и катафалк. Арсений под ним дышал тяжело, смирившись (довольно быстро, на взгляд Антона) с постелью, белыми застиранными простынями, наличием прелюдии. Доводить его почти до бессознательного состояния оказалось любопытно: Арсений реагировал на поцелуи под коленками, на поглаживания, на щелчки языком. Он потер большим пальцем вход, прислушиваясь к рваным выдохам. — Я дома сам уже, — пробормотал Арс, но Антон не обратил внимания, толкаясь кончиком пальца внутрь. Арсений зашипел, задергавшись — сам, ну как же. Еще поди и смазкой не пользовался, дурак. Но даже со смазкой и медленными движениями внутри Арсению не нравилось: глаза зажмурил, щеки горели, сам морщился, и Антон целовал его, чтобы сгладить неприятные ощущения. — Да нет же, — не выдержал Арс и слез с пальцев. — Перестань. Антон тут же испуганно отодвинулся, с удивлением смотря, как Арс сползает с постели и шлепает в коридор. — Ты уходишь? — разочарованно спросил он, подавляя порыв спросить банальное: «Я сделал что-то не так?». Очевидно же, раз съебывает. Он напряженно прислушивался, ожидая хлопка двери, но Арсений вернулся. Забрался на постель, перехватив руку Антона, вытер его влажную скользкую ладонь о простынь и поднес к лицу, разглядывая. — Чего? Арс помахал пилочкой для ногтей и принялся молча подпиливать его ногти. — Ты чего делаешь? — охреневающе спросил Антон. — Я не записывался на ноготочки. Арс недовольно глянул на него, но уголки его губ дрожали в улыбке: у Шаста внутри все замерло — увидит ли он ямочки? — Царапается, — кратко пояснил он. — И че ты типа всегда ее с собой таскаешь? — Только сегодня, — отозвался Арсений, проверяя подушечкой пальца округлую ровность ногтя. — Подозревал, что ты снова захочешь… На его удивление возбуждение не угасло: Антон все смотрел и смотрел на сосредоточенное лицо Арсения, его закушенную губу и нахмуренные брови, и думал, что хотел бы видеть его всегда. Здесь, в своей постели, не только раздвигающего перед ним ноги, нет, ему хотелось видеть его вот в такой обыденности — с дурацкой пилочкой или как он начинает есть пиццу с корочки, чтобы самое вкусное напоследок. Но картина мечущегося Арсения с горящими алыми щеками, приоткрытым влажным ртом и его мягкое почти беззвучное «Антон», и испарина на лбу была достойна какой-нибудь Третьяковки, но Антон бережно оставлял ее себе. Арсений подавался вперед, торопился, так, что Антону пришлось придерживать его за бедра, продолжая медленно трахать пальцами. Тер подушечками, жадно наблюдая, как Арс распахивает рот, тихо скулит, доведенный до невменяемого состояния, наконец, стонет в голос. Антон вошел, повинуясь жалобному, полному мольбы: «Пожалуйста»; Арсений прижался к нему, обвивая руками и ногами, вплотную, чтобы ни вдоха между ними. — Трахали тебя когда-нибудь так? — спросил Антон, вслепую целуя его губы, щеки, подбородок. Арс ловил его дыхание губами, мягко тыкаясь в нос, прихватил его аккуратно. — Так медленно? — выдавил Арс, задыхаясь. — Нет, никогда… только ты. Всегда ты. Шастун склонился ближе, целуя: они оба знали, что Арс говорит совсем не о скорости. Антон двинул бедрами, входя глубже. Арсений сжался вокруг него почти до боли, Антон успокаивающе погладил его по щеке, чувствуя, как Арс под ним обмякает, позволяя продолжить. — Придется в следующий раз связать тебя, — прошептал Антон в тут же порозовевшее ухо, — чтобы не мешал. — Следующий раз? — Да, в следующий раз, — ответил Антон настолько уверенно, насколько хватало его выдержки, и, не удержавшись, прижался к припухшим от поцелуев губам: — в следующий раз ты приедешь ко мне сразу после работы или позволишь мне забрать тебя. Мы поужинаем вместе, где сам захочешь или здесь, и ты не будешь торопиться на свою ебаную маршрутку… Арсений запрокинул голову, вцепляясь крепче в плечи Антона, его шее так не хватало поцелуев, но Антон продолжил, неторопливо двигаясь в нем, таком измученном лаской, не думая даже, слушает ли Арс в самом деле: — Ты расскажешь мне, как прошел твой день в «Эвересте». Я расскажу тебе о своем. Мы… посмотрим фильм с каким-нибудь Козловским… — Нахуй Козловского, — все-таки слушал. Антон лизнул соленую впадинку между ключиц. — Нахуй Козловского, — согласился он. — А потом я буду целовать тебя, даже если ты будешь ворчать, что против поцелуев… — Я отсосу тебе, — перебил его Арс, шире раздвигая ноги. — В твоем гипотетическом плане, я тебе отсосу. Антон встретился с его затуманенными горящими глазами и сглотнул. — Нет, — едва нашел в себе силы он поспорить, выходя до самой головки и толкаясь снова, сильно, чтобы выбить из него возражения: — Я буду ласкать тебя, я буду лю… — Я отсосу тебе, — хрипло повторил Арсений, — чтобы выбить всю эту поебень из твоей головы. Он обхватил его ногами за талию, не выпуская из своего тела — Антону бы так хотелось, чтобы он не выпускал и из сердца. — Ты хочешь… — Я буду встречаться с тобой, если ты ускоришься, — Арс снова задергался и попытался подрочить себе, но Антон перехватил его руку, переплетая пальцы, и Арсений сжал их крепче. — А как же рак на горе? Арсений улыбнулся и потянулся за поцелуем сам, оглаживая свободной ладонью небритую щеку. — Готов свистеть раком, если мы сделаем это на крыше «Эвереста». А теперь трахни меня нормально. Антон определенно не мог ослушаться.