Вечность впереди

— Ну что, развратник, кайфуешь? Уже когда-то давно я слышал эту фразу, и так же как и много веков назад, она заставляет меня отвлечься от большого экрана, на котором изображены пары, занимающиеся любовью. Будто бы я сделал нечто постыдное, за чем меня уличили. И я прекрасно знаю, кому принадлежит этот спокойный голос. Рауль Разорбак. Мой лучший друг. Мой злейший враг. Единственный, кто отныне может разделить вечность со мной. Столько воды утекло с тех пор, как мы были ангелами и встретились возле озера зачатий и мой старый друг приветствовал меня этой самой фразой. Столько всего произошло, постоянное поднятие сознания на уровень выше и вот наконец девять. Последний уровень сознания над которым, как оказалось, ничего нет. Этого ли мы хотели ещё тогда? Удивительно, но познав истину я до сих пор чувствую некое разочарование, ведь больше уже нечего открывать. Я игнорирую его и возвращаюсь к экранам, силой мысли меняя картинку на вид Земли-18, которую изучал. Мы уже давно не боги-ученики и для того чтобы увидеть мир смертных нам не нужно склоняться над сферой с анкхом. Вокруг нас многочисленные экраны, которые транслируют разные сцены и города, всё то, что мы только пожелаем со всех планет. Нечто подобное было во дворце Зевса, когда я к нему впервые попал. — Да ладно тебе, в этот раз я действительно не трогал твою драгоценную Землю-18. Зачем, если у меня столько игрушек? Я ведь тебе уже говорил, ты слишком носишься с этими смертными. Вот так, смертные. Имея непозволительно длинную жизнь все люди обезличиваются, становятся лишь смертными. Пешками в очередной игре, которую затевают уже не боги-ученики и не боги Олимпа. Вот уже несколько сотен лет эту игру ведём мы вдвоём. — Пойдём, сыграем в шахматы. Возможно это заставит тебя отвлечься. Мой друг всегда относился к этому куда проще. Вспомнить только наше противостояние пока мы ещё были богами-учениками. Мои люди-дельфины против его людей-орлов. Сколько раз мы переигрывали финальную партию, чтобы исход оказался всегда один — Рауль выигрывал у меня. Даже идя в обход правилам, у меня ничего не получалось. Стоило признать, человеческую натуру он понимал лучше меня, и всё же вот он я, утопист и идеалист рядом с победителем финальной игры Игрек. Из богов-учеников мы стали сознанием выше. Теперь, оглядываясь назад, всё стало таким мелочным и ничтожным. Наша крепкая дружба ещё там, на Земле-1, наша вражда в Эдеме. Мой друг был прав — я слишком сильно привязываюсь к смертным. Слишком сильно их люблю, и чаще всего именно из-за моей любви все и страдают. Роза — моя смертная жена. Мата Хари, возлюбленная в Эдеме. Афродита — богиня любви. Дельфина — моя жена с Земли-18, которая единственная понимала меня, хоть и была смертной. Человек который заставил бога поверить в религию, которую он сам же и придумал. Все женщины, которые были так или иначе пострадали от меня и моей руки. Когда ты становишься богом, то стоит отбросить все привязанности, ведь всех этих людей уже нет рядом со мной. Их портреты до сих пор хранятся в моей спальне, как вечное напоминание о прошлом, которого уже больше нет. Остальной список лишь имена, к которым я старался не привязываться, но так или иначе каждой удавалось оставить свой след в моей душе. Да, мне стоит отвлечься, и именно поэтому я следую за Раулем в просторный зал, где на стенах висят многочисленные экраны, которые стоит только подумать и сразу же будут отображать одну из Земель. Пол выложен шахматным узором, посредине стоит стол, а на нём самая простая шахматная доска, такая была у меня на Земле-1, ещё когда я был смертным. Эта игра есть в каждом мире, но так или иначе, фигуры терпят какие-то изменения, пусть форма и остаётся внешне похожа, как и правила игры. И это не похожи на те шахматы, которыми я обыграл Геру — те живые фигурки-химеры, которые могли жить своей жизнью. Такие же богиня подарила нам на новоселье, как она выразилась, когда мы с Раулем впервые спустились вниз на Олимп и навели там порядок. Но почему-то мне кажется, что наша шахматная доска появилась именно из союза тех двух фигур, которые сплелись в страстном танце во имя моей победы любовью. Кажется, богиня тогда шутила, что могут появится маленькие пешки, так возможно это они? — Не хочешь сыграть чёрными для разнообразия? — спрашивает меня друг, но мы заведомо знаем ответ и наше распределение ролей. Его фигуры чёрные, мои белые. После окончания игры мы разными путями пришли к уровню 9. Рауль как победитель прошёл через Елисейские поля и поднялся как и подобает триумфатору, а я… Брошенный на Землю-18 в наказание за убийство бога, прошедший свой путь среди смертных и вот мой друг Эдмонд Уэльс и Афродита вернули меня в Эдем для спасения всех. Они считали, что Раулю нельзя одному занять место бога, и поэтому они помогли мне подняться на вторую гору. Удивительно, но даже думая что я иду собственным путём, в итоге я лишь выполнял волю высшего бога. И вновь жульничая, как когда пробрался к Атланту, я смог достичь самой вершины, чтобы наконец узнать, что может быть выше Зевса. Моё любопытство стало моим проклятием. Самое большое разочарование ощущаешь, когда всё происходит именно так, как ты себе это представлял — именно так писал Эдмонд Уэльс в своей книге, и это как никогда точно описало мои чувства в тот момент. Мы получили ответы на все вопросы, которые когда-либо нас волновали, это напомнило как мы проходили зону познания ещё во время когда были танатонавтами. Но со знаниями пришла и ответственность. Весь мир строится на единстве сил ADN, и нам было суждено стать частью этих сил. Рауль стал представителем силы D, я представляю силу А. Великий Бог оставил за собой силу N — нейтральность. А после со спокойной душой ушёл на покой до лучших времён, оставив все миры на нас. Как он объяснил, люди сами выдумали для себя противостояние сил добра и зла, и нам было суждено стать их олицетворением. Поначалу это было увлекательно, мы направляли людей, создавали новые миры из сфер, которые росли на дереве в одном из залов — чистые листы, пустота, ничто. Мы даже менялись ролями, и Рауль выступал на стороне добра, а я на стороне зла, но исход был один и тот же. Бесконечные войны, страдания и боль. Кажется, смертные всегда найдут способ как уничтожить себе подобных, какие бы знаки им не посылай и что с ними не делай. И это на самом деле утомляет, когда ощущаешь собственное бессилие. Раулю в этом плане было куда легче, у него никогда особо не наблюдалось мук совести, что когда мы были людьми, что когда стали ангелами и богами. Наш извечный спор, который начался ещё в Империи Ангелов — что же эффективнее кнут или пряник — длится до сих пор. Кажется, люди называют нас Богом и Дьяволом, мы существуем во многих культурах и религиях, и эта вера людей в то, что весь мир делится на чёрное и белое подпитывает нас, заставляет быть реальными. Вечность это то ещё проклятие, и увы, нельзя перемотать время вперёд к своему концу, даже если ты всесильный бог с уровнем сознания 9. — Я знаю о чём ты думаешь, — отозвался мой друг, сосредоточенно разглядывая свои фигуры. Часть моих пешек уже покоилась рядом с доской, так же как и горка чёрных. — Наша вечность стала слишком утомительной. Когда живёшь с человеком сотни лет слова уже не нужны, чтобы понимать друг друга. Это даже не телепатия, а скорее видишь отображение собственных мыслей в другом человеке, знаешь что он скажет. — Порой я скучаю по тем временам, когда мог врезать тебе, считая что ты неправ, — говорю я с еле заметной улыбкой. И вижу такое же отражение улыбки на лице друга. Я знаю, что он думает о том же, о чём и я — наше противостояние в Эдеме было самым эмоциональным и насыщенным, переживая за своих людей я нападал на Рауля, мы дрались и даже устраивали перестрелку. Это были самые яркие эмоции за всё моё длинное существование. — Ты был так зол на меня за своих дельфинов, неужели ты бы тогда выстрелил? В этот момент хочется промолчать. Ведь в отличие от Разорбака я прекрасно помню, что мы стреляли друг в друга, и что тогда были невинные жертвы. — Мне больше интересно, когда наконец вырастет достойная замена нам. Глядя на последние выпуски начинает казаться, что это наше проклятие навсегда, — переставляю своего ферзя вперёд и съедаю фигуру. Мне совсем не хочется больше говорить о том, что было когда-то в прошлом, и в особенности о своём первом народе. Пользуясь своими способностями мы вернули Эдем в первоначальный вид, ученики вновь поступали на курс и учились управлять смертными, но в этот раз были и некоторые изменения. К примеру обязательной практикой стало пребывание на той земле, на которой они учились в выходные. Этот опыт общения со смертными мне очень помог, хотя Рауль и недовольно отзывался на мою затею. К счастью, моего друга достаточно легко переубедить, стоило только показать плюсы подобного уикенда в мире смертных. Где-то там на Земле-18 до сих пор живут мои потомки, мудрые жители Дельфинии и глупые создания которые впустую растрачивают свой талант. И возможно меня не было рядом с этой прекрасной смертной, но она воспитала нашего сына в лучших традициях людей-дельфинов которые понимала лучше чем их бог, который это всё и придумал. Года идут, и поколения уже давно сменили друг друга. я знаю, что моя возлюбленная Дельфина стала ангелом. И кто знает, возможно когда-то мы ещё встретимся уже в Эдеме и она займёт моё место на уровне сознания 9. Наша партия затянулась, а после закончилась вполне предсказуемо. Пат. Ничья. И ведь разыгрывая подобные партии в мирах смертных мы приходим к тому же результату, что в итоге наши силы равны. Конечно, если кто-то один из нас не поддаётся, давая преимущество другому. — Думаю, немного отдыха и выпивки мира смертных нам не помешает, — говорю я и поднимаюсь с места. Подобная однообразность даже в шахматах утомляет. Преимущество богов в том, что мы можем влиять на время, а значит самим выбрать, на какую планету и в какое время отправиться. Я подхожу к экрану и начинаю перебирать варианты, Рауль становится рядом и наугад выбирает Землю-25, которую недавний выпуск оставил застрявшим в девятнадцатом веке. Он подаёт мне руку, предлагая присоединиться, но я лишь фыркаю и сжимаю его плечо, перенося нас в это место. — Глядя на этих людей мне хочется подправить этот черновик, — говорю я, разглядывая дам в длинных платьях. Это только веселит моего друга. — Мишель, неужели тебе никогда не нравилась подобная мода? –мой друг всё же берёт меня под руку и ведёт в сторону закрытого клуба, где можно расслабиться и выпить. Гулять по городам, которые как один похожи между собой у меня нет никакого желания и Рауль это прекрасно знает. — Или тебе не хватает Интернета и техники? Так посмотри, эти люди прекрасно обходятся без них, наука пошла другим путём. — Вот только от мировой войны это их всё равно не спасло, — пожал плечами я. Каждый раз одно и то же повторение, но к этому даже можно привыкнуть. В моём случае смириться. Мы садимся за стол и делаем заказ в пользу местной кухни. Порой хочется выбраться из своего замка где есть всё, что только пожелаешь и оказаться среди людей. Рауль кажется в своей среде, он тут же примыкает к какой-то группе и развлекается, соблазняет. Я же остаюсь сидеть на месте, вместо этого разглядывая, изучая людей на расстоянии. И когда ко мне подсаживается девушка, я задаю ей единственный вопрос, который меня как бога волнует до сих пор. — Что бы ты попросила у своего бога, если бы его встретила? Ответ редко когда отличается. Деньги, слава, чтобы соседу стало плохо. Люди остаются такими же мелочными и низкими со своим уровнем сознания три. Это меня отталкивает от них. Неужели с годами всё же появилась брезгливость к смертным? Рауль смотрит на меня с насмешкой в окружении симпатичных девушек и парней. Этот чёрт всегда найдёт, как себя развлечь в каком из миров он бы не находился. Зато его лицо меняется, когда он видит рядом со мной эту девицу, которая меня совсем не интересует. Чтобы хоть как-то скоротать время я курю сигарету, вместо этого разглядывая людей вокруг. Девушка что-то рассказывает о себе, щебечет, но меня это мало заботит. Кажется, это заботит моего друга, который вместо соблазнения поднимается и идёт к нам. — А что, если я скажу, что Дьявола совсем не интересуют человеческие души, ему нравится сам процесс соблазнения? — спрашиваю я и улыбаясь, разглядывая в этот момент Рауля. Это ведь его любимое занятие, наслаждаться отведённой ему ролью Дьявола. Находясь на несколько уровней сознания выше мне с каждым столетием всё сложнее разговаривать со смертными. — Что вы, Дьявол ведь зло! Он непременно убивает доверчивых и чистых душой, заманивает в свою ловушку, — говорит смертная и это меня только веселит. — Слышал, искуситель? — намеренно растягиваю слова, глядя на Рауля. Он подсел к нам за столик, и что-то сегодня мой друг явно не в настроении, учитывая как тот хмурит брови. Его бледное лицо приобретает что-то от хищника, а длинные пальцы нетерпеливо постукивают по столешнице. Зато мне хорошо от выпитого алкоголя, или это я себя убеждаю в этом? — Люди сами охотнее поддаются злу, добро их не интересует. Не так ли, мой милый Пэнсон? — нарочно спокойно говорит Рауль. — Вот вы, мадмуазель, какой выбор сделали бы, какую сторону выбрали? Я с интересом придвигаюсь к ней ближе, заглядывая в глаза. Разобрак же откидывается на стуле, скрестив руки на груди. Девушка выглядит растерянной, а затем переводит всё в шутку и я быстро теряю к ней интерес. Мне даже всё равно, когда она уходит с кем-то, но видно — разговор со мной её не на шутку встревожил. Правда в таком месте трудно найти того, кто не поддался бы своим порокам. Возможно само место располагает к подобному. — И что это было? — интересуется мой друг, всё так же не меняя позы. — Смертные не меняются, — нехотя признаю я. — Видно зря я ожидаю от них чего-то… Я устал. — Так давай расслабимся, — предлагает Рауль и поднимается, а затем нависает надо мной и смотрит прямо в глаза. Он приподнимает моё лицо за подбородок, и при желании я бы мог его оттолкнуть, уйти… Но сейчас мне этого не хочется. Вместо этого я поддаюсь на встречу и первым целую его, ощущая на губах привкус терпкого алкоголя и сигарет. Когда-то давно я был убеждённым натуралом, меня интересовали только девушки. Что ж, столетия бессмертной жизни меняют, в людей влюбляться глупо, интрижки на одну ночь меня уже не привлекают. В какой-то момент я даже начал понимать Зевса, который ради интереса не стал зацикливаться на одной ориентации и просто пробовал всё. И проводником в этот мир удовольствия для меня стал Рауль. Он оказался моей последней любовью, с которой нас связала сама жизнь, который точно не сможет умереть как все остальные и на чьё общество я обречён до скончания времён. Из всех богов Олимпа Разорбак оказался мне ближе всего по духу, как бы это не было удивительно. Мы в таком месте, что никому нет дела до того, чем мы занимаемся, и всё же я тяну его в одну из многочисленных комнат, где можно скрыться от посторонних глаз. Его жадный взгляд говорит о том, что он не намерен слишком долго ждать и церемониться. Жаркие поцелуи, объятия. Я был со смертной женщиной, которая стала мне женой в бытность танатонавта. Став бессмертным у меня была Мата Хари, с которой мы выделывали невероятные вещи даже за какие-то считанные минуты перед финальной игрой. Я был с самой богиней любви Афродитой, которая дарила мне неземное наслаждение. У меня была Дельфина когда меня изгнали из Эдема, и это было настоящее единение душ, осознание того, что вместе мы творим новую жизнь, подтверждаем правило 1+1=3. И теперь поцелуи Рауля заставляют забыть обо всём, его прикосновения обжигают, а тело давно уже требует большего. Возможно поэтому в моей спальне нет его портрета, ведь этого бессмертного я вижу каждый день и он точно никуда не исчезнет из моей жизни. Зато ему кажется это безумно глупой затеей, держать все эти изображения бывших, или это просто банальная ревность. — Роль искусителя больше подходит мне, Мишель, — шепчет он, когда я нависаю над ним на кровати и целую его шею. На это я лишь оставляю яркий укус на бледной коже и тут же провожу языком ниже. Он пахнет ароматными маслами, но вместе с тем я улавливаю тот давно знакомый запах, который был с ним ещё во времена бытности смертным. Что-то такое, что у меня всегда ассоциируется с Раулем Разорбаком. — Иногда устаёшь вечно быть хорошим. Мой ответ не заставил себя долго ждать, ведь это то, что я понял после этой бесконечной роли бога. Но сейчас я могу думать лишь о наслаждении и желании доставит удовольствие своему любовнику. В Эдеме я не связан узами брака, и хочется верить, что мы не повторим судьбу Зевса с его женой. А может именно поэтому Бог и выбрал нас двоих, чтобы мы не отвлекались на рождение детей и все эти междоусобные войны между ними, а так же не опускались до бытовых ссор двух супругов. Наши отношения оказались выше всего этого. Нам хорошо вместе, и это то единственное, что имеет значение. Я лежу в его объятиях, слушая размеренные удары сердца. Забавно, люди изображают нас вечными противниками, непримиримыми врагами, а на самом деле… — Как думаешь, неужели больше ничего нет? — спрашиваю я. Этот вопрос уже очень давно волнует меня. Мы проделали такой длинный путь от обычного человека до девятки, бога, что это вызывает разочарование. И кажется, мой друг-первопроходец танатонавтики понимает, о чём я. — Давай это выясним. Вместе. Думаю, что после девятки обязательно должна идти десять, новый уровень сознания. Я улыбаюсь. Мой друг как всегда уже на шаг впереди. Поэтому нам нужно чтобы в этой новой игре кто-то оказался достойным той ноши, которую мы могли бы возложить. Почему-то я всё ещё верю, что хотя бы одна Земля-черновик должна пойти не по пути развития Земли-1.