* * *
Две недели спустя Азирафаэль выгуливал маленького утёнка в Сент-Джеймском парке, в том самом, где совсем недавно кормили уток тайные агенты из разных стран. Странным образом за последнюю неделю в этом парке не видели ни одной утки, и у агента КГБ — не говорите "бывшего", бывших агентов КГБ не бывает — вот уже пару дней в кармане сохла корка бородинского, а английский маффин у американского разведчика почти превратился в камень. Если вы бы спросили — почему именно английский маффин, американец ответил бы, что не должен выделяться. К сожалению, его массивной пряжке "Cock Fighting" никто об этом не сказал. Утёнок, которому Азирафаэль даже дал имя Утя, забавно шлёпал маленькими лапками по берегу пруда, пока не решаясь залезть в воду. Кроме Ути, в Сент-Джеймском парке уток совсем не наблюдалось. Куда они пропали и почему, не было известно. Различные источники утверждали разное: из-за глобального потепления в Лондоне наступили сильные холода и утки мигрировали на юг; выхлопные газы застрявших в пробке машин отравили пернатых; некий рыжеволосый маньяк ночами сворачивал уткам шеи и куда-то их прятал. Какая из этих теорий была правдива, никто не знал, но уж конечно, люди выбрали сразу менее правдоподобную. Азирафаэль хотел отпустить утёнка к собратьям уже через неделю, когда определил, что тот является совершенно обычной и вполне здоровой уткой, но отсутствие остальных птиц его остановило — кто знает, что может произойти с одиноким утёнком холодной ночью? Одновременно с этим он каждый день пытался дозвониться до Кроули. То, что тот где-то мог задержаться, было вполне обычно, но Азирафаэль всё равно волновался — слишком поспешно ушёл демон. Ангел уже раздумывал над тем, чтобы связаться с Вельзевул и узнать, всё ли у Кроули в порядке, но оставил эту идею на крайний случай. Огорчённо вздохнув, он поднял утёнка и отправился обратно в магазин. В это же время один весьма несчастный демон вот уже десять дней находился в очень глубокой депрессии и не менее сильном запое. Сначала Кроули подумал о том, чтобы обратиться к психологу — всё-таки то, что его во сне оплодотворяли все, кому не лень, было по меньшей мере странно. Просто когда это делали змеи, это казалось даже в некотором роде нормальным — инстинкты. Да и в последний раз такое было, когда он в восемнадцатом веке напился и уснул у кого-то в винном погребе. Но быть изнасилованным уткой или селезнем — это было выше демонического понимания. В конце концов, на что ещё способен его организм? Выносить слона? Может, психолог бы помог, да вот в аду отделом психологической помощи занимался Хастур, который ни о каких врачебных тайнах даже не слышал, и к тому же имел личные счёты с Кроули. Говорить с Азирафаэлем было стыдно, поэтому, оказавшись ночью на лавочке с полупустой бутылкой ликёра — дрянного напитка для дрянного дня, он злобно уставился на мирно спящих на берегу пруда уток, подумывая о том, не стоит ли утопиться в этом самом пруду, предварительно позвав какого-нибудь священника, чтобы он освятил воду. Но другое решение пришло внезапно, а пустой мусорный мешок, который Кроули позаимствовал из ближайшей урны, идеально вместил в себя все трупы. Правда, как только демон оказался дома уже с пустой бутылкой, его накрыла волна сожаления, и он не придумал ничего лучше, чем воскресить всех задушенных птиц. Теперь в квартире Кроули жил сам Кроули, его растения, двадцать девять уток и тринадцать селезней. Со стороны могло бы показаться, что это не очень удобно, но учитывая аскетичное убранство квартиры и возможность щелчком пальцев избавляться от любого вида дерьма, всё оказалось не так уж плохо. Кроули иногда любил побыть королевой драмы, и эта ситуация давала прекрасный повод для подобного рода времяпрепровождения. Естественно, за две недели он ни разу не лёг спать. Но помимо нескончаемых запасов алкоголя, ему нравилось ещё орать на уток. Он бы никогда не подумал, что из пернатых выходят такие чудесные слушатели. Кроули не собирался трезветь, пока к нему не поднялась Вельзевул и не сказала лаконичное: — Кроули, ты дебил. Твой ангел и его утка меня в рай сведут. Сделай что-нибудь! К сожалению, он не успел натравить на неё вечно срущего Гавриила — о да, он дал всем уткам имена — как она исчезла. Кроули не очень нравилось трезветь.* * *
Азирафаэлю пришлось ненадолго отлучиться из книжного. Надо было встретиться с покупателем и заодно ещё раз попробовать проникнуть в квартиру Кроули, который зачем-то оградил её от влияния добрых сил. Не верьте тем, кто говорил, что ангелы не бывают злыми — в тот момент Азирафаэль представлял собой потрясающий пример разгневанного ангела. Утю он так и не мог оставить в парке, потому что утки всё ещё не вернулись, Вельзевул перестала отвечать на сообщения, а Гавриил, когда Азирафаэль в приступе меланхолии поделился с ним своими переживаниями, только мерзко посмеялся. Перед тем как покинуть магазин, он соорудил для Ути что-то вроде клетки — уж очень тот любил погрызть корешки старинных книг, так что, возвратившись домой и не обнаружив ни клетки, ни Ути, Азирафаэль занервничал. Из кухни до него донеслись звуки какой-то музыки. Расправив плечи, он поспешил туда. На столе стояла бутылка красного вина, два бокала, свечи и горячее. Кроули что-то колдовал над плитой. Услышав Азирафаэля, он повернулся. — Ангел! Прости меня, я не должен был вас бросать! Я тут… что-то типа извинительного ужина приготовил, так что… — Это… — Азирафаэль ошарашенно уставился на блюдо на столе. От небольшого размера румяной птицы исходил приятный аромат. — Курица в сливочном соусе. Получилась вроде мягкой, — пожал плечами Кроули, облизав деревянную ложку. Одновременно с его словами из-под стола выскочил маленький утёнок в смешной бабочке и маленьких очках "Valentino".* * *
— Азирафаэль, не смей его кусать! — крикнул Кроули белой утке, которая пыталась ущипнуть Утю. — О, ты назвал одного из них в мою честь! Это так мило, — произнёс Азирафаэль, сжимая ладонь Кроули. — Я всех белых так назвал. Их просто было слишком много. — Всё равно мило. Тайные агенты могли вздохнуть спокойно — все утки вернулись в Сент-Джеймский парк. В нём стало даже на одного стильного утёнка больше.