После

Вот уже битый час я, сидя у Стеф на кухне, изливаю ей душу. А что ещё мне делать? Мой отчим несколько раз пытался меня изнасиловать, моя мать бессердечная сука, не доверяющая своей дочери. И так можно перечислять до бесконечности, куча дерьма свалилась мне на голову. Для обычного подростка это слишком, и я чувствую, что моя нервная система скоро скажет мне: «пока». Лицо Стеф выражает удивление, непонимание и искреннее сочувствие. Я не хочу, чтобы меня жалели, мне нужна поддержка, которую я так давно не получала. — Но почему ты раньше мне не рассказала? — положив руку мне на плечо, спросила Стеф. — Прости, я вообще не собиралась никому об этом рассказывать. Надеюсь, по школе не поползут слухи, не хочу чтобы об этом кто-то узнал, — вздохнула я. — Ну что ты, я уж точно никому не расскажу! Ты ещё говорила кому — нибудь? Ну… Об этом, — замямлила она. — Только своей подруге из Сиэтла, а ещё Хардин знает. Это же он мне помог той ночью, — говоря об этом, мне невольно становится стыдно, что кто-то узнал о моих проблемах. Что он обо мне подумает? — Это не очень хорошо. На самом деле, я удивлена, что он помог тебе тогда. Уж он точно не отличается вежливостью и добротой, — лишь ухмыльнулась Стеф, подойдя к шкафу и достав оттуда два бокала. — Почему ты так уверена в этом? Если у него дурные друзья, это ещё не значит, что сам он такой же, — я пытаюсь его защитить, хотя сама не понимаю зачем. Он большой мальчик, сам справится. — Поверь мне, я общаюсь с ним не первый год. Раньше мы даже были лучшими друзьями. — Ничего себе. Неожиданно, — я действительно удивилась, ведь я даже не могу представить их вместе. — Ещё бы, будешь вино? Есть полусладкое и полусухое, — посмотрев на полусухое вино с отвращением, она налила бокал полусладкого. — Было бы очень кстати, плесни любого, — попросила я. — Кстати, я тебе ещё не говорила, но я устраиваю вечеринку в честь своего дня рождения в эту субботу. Ты автоматически приглашена, тем более сейчас я делю с тобой квартиру, — радостно прощебетала Стеф, пытаясь разрядить обстановку. — Спасибо за приглашение, но у меня нет денег на подарок. — Что за чушь? Мне будет приятно, если ты поможешь убрать квартиру к субботе, это будет лучший подарок. — Без проблем, — улыбнулась я. До выходных ещё два дня. Завтра придется идти на учебу, пропускать нельзя. Со спортом я на время завяжу. Во-первых, потому что у меня всё ещё болит рука, во-вторых, нужно исправить оценки — прошлый тест по химии я провалила. — Слушай, я уже так устала. Может, пойдем спать? — спросила я, зевнув. — Да, я тоже устала сегодня. Пойду постелю тебе на диване. — Стой, не нужно, я и так могу поспать, но спасибо. Серьезно, что бы я делала без тебя? — Ну чего ты, это пустяки. Тем более, у тебя такая сложная ситуация сейчас, как не помочь? — Да, хуже уже некуда. Дай я тебя обниму, — сказала я, подходя к Стеф. Когда я обхватила ее руками, на глазах опять выступили горькие слезы. Я всхлипнула. — Моя хорошая, все наладится. Твоя мама одумается и поверит тебе, — тихо нашептала она, гладя меня по голове. — Я надеюсь на это. Рано утром прозвенел будильник, а значит — пора в школу. На удивление, я выспалась, правда, опухшее лицо даёт о себе знать. Вид не самый приятный, но все исправит косметика. Сделав лёгкий и одновременно перекрывающий все недостатки макияж, я направилась собирать сумку в школу. В это время Стеф уже готовила завтрак. В школу мы шли почти молча, на улице сегодня прохладно, в лицо непрерывно дует мерзкий ветер, отчего я иду съежившись. Уткнувшись носом в теплый шарф, я невольно вспоминаю ситуацию, в которой нахожусь: отчим несколько раз пытался меня изнасиловать, родная мать призналась, что не любит меня, да и вообще, я нежеланный ребёнок, проблемы со спортом из-за поврежденной руки и куча других неприятностей, про которые тоже нельзя забывать. Мда, лучше не бывает. Не знаю, как буду справляться, когда родители Стеф вернуться. Где я буду жить? И на какие деньги вообще? Куча мыслей в голове не даёт мне покоя до прибытия в школу. Так, нужно собраться. — Какой у нас первый урок? — спрашиваю я у Стеф. — Вроде физкультура, знать бы точно. Подожди, я гляну расписание, — ответила она, уходя к стенду с расписанием занятий. Почувствовав несильный толчок в спину, я оборачиваюсь. Сзади стоит Хардин и, как всегда, смотрит на меня с лёгкой усмешкой. Какой же он высокий! Несмотря на то, что я занимаюсь спортом, в котором почти все девочки достаточно высокие, на фоне него я выгляжу просто карликом. — Если не хочешь, чтобы тебя сбил какой-нибудь пятиклассник, лучше не стой на проходе. Не думаю, что тебе нужна ещё одна сломанная рука, — сказав это, он взял меня за плечи и отодвинул немного в сторону. — Она не сломана, но спасибо за заботу, ты такой доброжелательный, — с сарказмом ответила я. В ответ на это, Хардин задерживает на мне взгляд немного дольше, чем обычно, и уходит. Что бы это не значило, мне стало довольно неловко. Он этим взглядом будто в душу смотрит, вот серьезно. Смотря ему в след, я отмечаю то, что он опять одет полностью в черную одежду, как необычно! Придя на урок, стараюсь побыстрее покинуть раздевалку, уж больно яростно мои одноклассницы обсуждают какой тональный крем лучше. Видимо, они способны обсуждать только такие незначительные темы. Мозгов меньше, чем ткани в их стрингах, честное слово. — Итак, сегодня вы играете в волейбол, так как мне нужно заполнить кучу бумаг, а времени мало, — громко объявляет преподаватель. — Может вы просто отпустите нас? Ну, пожалуйста! — с умоляющим видом просит Лэндон, а весь класс сразу же начинает ему поддакивать. — Нет, это не обсуждается. Распределяемся на команды, — отвечает препод и кидает мяч Лэндону. В волейбол я играю отлично, но из-за забинтованной руки просто сижу на скамейке. Смотря на игру одноклассников, я даже ненадолго забываю о проблемах. Остальные уроки проходят мимолётно, и я стараюсь полностью погрузиться в учёбу. Лучше я буду получать эти бесполезные знания по размножению растений, нежели убиваться по поводу проблем. Остался только последний урок — моя «любимая» химия. — Как твоя рука? — холодно спрашивает Хардин. Да-да, на уроках по химии мы сидим вместе. Так решила химичка, чтобы я могла помогать ему в изучении этого прекрасного предмета. — Пожалуй, это не самая моя большая проблема, — отвечаю я. — Ну да, жить с отчимом-насильником несладко, я думаю, — с издёвкой говорит он. Несладко, ну, конечно. Не думаю, что смеялась бы, будь он на моём месте. Придурок. — Во-первых, это далеко не смешно. Во-вторых, я с ними уже не живу. А в-третьих, это вообще не твое дело, — шепотом, и со злобой в голосе говорю я. — Воу, какая ты агрессивная. Надо быть благодарной, ведь, если бы не я, ты бы лежала дырявая в какой-нибудь канаве. — И ты был бы только рад, я смотрю. Мог не влезать, тебя не просили. И да, я уже поблагодарила тебя. — Если бы я был рад, то не пытался бы убрать руки этой мрази от тебя. Звенит звонок, и с этими словами Хардин встаёт со стула и уходит. А я так и остаюсь сидеть на месте, полностью обескураженная его словами.