Всегда

«Бесит».

Дэм до боли сжимает кулаки, еле сдерживая порыв пустить их в ход. Его взгляд прикован к некой персоне, что сейчас смотрит куда угодно, но не на него в ответ. Причём на кого угодно. И как же его это бесит. Чтобы он не говорил, чтобы не делал, Метью ни в какую не хочет бросать своё «хобби». То ли он специально заставляет ревновать, то ли просто поиздеваться хочет. Третий вариант Киллерман даже не рассматривает. Не может быть, чтобы человеку и правда настолько нравилось «шипперить» людей. «Что это вообще за слово?!», — Дэм искренне не понимал своего парня. Что тогда, что сейчас и, скорее всего, не поймёт и после. Уж слишком всё это ему казалось… Бредом. Конечно, напрямую он этого никогда не скажет, ведь обидеть того — последнее, что ему нужно. Но думать так точно не перестанет. Келлерман вздрогнул от звука будильника, оповещающего о скором начале пары. Тряхнув головой, беловолосый отогнал все эти мысли подальше и, последний раз кинув раздражённый взгляд на вновь наблюдающего за кем-то уборщика, с обречённым вдохом послешил в аудиторию. Когда-нибудь он точно запрёт того подальше ото всех и никогда не отпустит.

***

Метью поёжился, вновь почувствовав на себе этот взгляд. Честно, тот факт, что его ревновали к каждому столбу, не мог не напрягать. Он, конечно, всё понимает, но когда его приревновали к вообще незнакомому ему человеку, это было… Неприятно. Очень неприятно. Создавалось ощущение, что его держат за какую-то шлюху. Хотя гораздо сильнее напрягло то, как Киллерман вёл себя во время ревности. Его поведение могло запросто их раскрыть, а это… Была бы просто катастрофа. Ведь, несмотря на то, что Дэму и было уже 18, но это не отменяло их разницы в возрасте в принципе. Думаю, не скрывай они свои отношения так тщательно, то на счастливую жизнь точно могли бы не рассчитывать. И если за себя он не так уж и волновался, всё-таки, есть какой-то жизненный опыт и закалка, то это в большей степени могло сказать на Келлермане. Это могло как испортить настоящее, так и повлиять на будущее. Травля в универе и предвзятое отношение среди лекторов — одна из самых больших проблем, с которой им бы пришлось столкнуться. Другая самая большая проблема — переезд, что последовал бы, как только всё раскрылось. Гонегр знал его родителей, хотя и всёго по рассказам, но мог с уверенностью сказать, что те — хорошие люди, желающие сыну лучшего. Они бы приняли их, но мирить с тем, как у к нему обращаются в универе точно бы не стали, поэтому нашли бы другое учебное заведение, а после и жильё. Чего он себе позволить не мог. И ведь если так подумать, то они и правда не совсем подходят друг другу. Парни. Шесть лет разница. Студент и… Уборщик. У них серьёзно могут быть проблемы. Метью в который раз за день выпал из реальности, задумавшись далеко не о хорошем. Он правда любил Дэма, но вся эта ситуация несказанно волновала его, заставляла думать далеко не о самых счастливых вещах по ночам, бояться разоблачения, будто они какие-то преступники, скрывать что-то, то есть лгать, чего он абсолютно не умел делать. Всё это было просто не для него. Не для позитивного, открытого как книгу, Метью.

Он уже не был собой.

***

 — Давай быстрее. Дэм раздражённо перешагивал с ноги на ногу и был как оголенный провод. Вся ситуация невообразимо его бесила. Хотя, сейчас его бесило абсолютно всё. Ещё и тут неожиданно с тобой просит поговорить какая-то незнакомка, которая, как она говорит, учится с ним в одной группе. Как будто бы ему есть до этого дело. Девушка же заметно нервничала и мялась, но всё же попыталась взять себя в руки и шумно вздохнув, была готова.  — Я… Ты мне нравишься! — практически крикнула она и, не дав Дэму сказать и слова, она шагнула вперёд, втянув его в недолгий, но определённо не самый приятный поцелуй. Сказать, что Келлерман охуел, значит промолчать вовсе. Будто бы очнувшись, он отцепил от себя обнаглевшую персону и с отвращением вытерев губы, пошёл в сторону аудитории, напоследок кинув презрительный взгляд. Девушка совсем недолго смотрела ему в след, а после со слезами на глазах убежала прочь. Никто так и не заметил сидящего за окном уборщика, тихо утопающего в слезах.

***

Метью было плохо. Хотелось уснуть и больше не проснуться, на что он и надеялся, когда вливал в себя нечеловеческое количество алкоголя. Однако всё, чего ему удалось добиться — ужасного утреннего похмелья и только большего желания сдохнуть. Фотографии на стенах, шумящие соседи и навязчивые мысли оптимизма не добавляли, а голова трещала так же, как и телефон. Ещё со вчерашнего дня, кстати. Ибо выключать — нет сил, а Дэм слишком настойчивый, чтобы всё бросить хотя бы после первой десятки звонков. Но ещё больше Метью было похуй. Ему было слишком больно, чтобы волноваться о том, что будет. Пусть Киллерман его потом хоть на органы продаст, ему же только лучше. Так же Гонегра абсолютно не волновало здоровье, которое этой пьянкой он подбил в значительной степени. Больно. Противно. Невозможно. Но и так до дури смешно. Метью заливается истеричным смехом, не в силах остановить ни слёзы, ни себя.

***

Прошло три дня и за это время Дэм успел словить нервный срыв, вырвать почти все волосы, кажется, даже посидеть и послать нахуй всё, что только возможно. Теперь даже описание «как оголённый нерв» не подходило для того, чтобы описать весь масштаб проблемы. К нему нельзя было даже подойти, если ты не хотел быть посланным куда подальше, а про его состояние вообще лучше даже не заикаться, если не хочешь получить в глаз. Метью не отвечал ему вот уже четыре дня* и, хотя это его и злило, намного больше он волновался, ибо такое случается в первый раз за всё время их отношений. Да, они ссорились, как и все пары, но так или иначе всё равно отвечали друг другу на такие вопросы как: «Ты в порядке?» или «Нужна помощь?». Что же сейчас? Абсолютно нечего.

Так прошло ещё два дня.

Середина четвёртой пары. В кармане джинс вибрирует телефон. На дисплее высвечивается «Сталкер». А Дэм, подрываясь, вылетает из класса, отвечая на звонок.  — Слушай, Д-  — Ты совсем ебанулся?! — блондин громко орёт в трубку, не волнуясь о том, что его могут услышать или что похуже за такие выходки. Сейчас для него главное не это, — Ты шесть, шесть блядских дней не давал о себе знать! Ты в своём, блять, уме?! — на другом конце провода было подозрительно тихо.  — Для этого я тебе и позвонил. Не думаю, что ты уже вернёшься на пары, так что встретимся в четыре, около моего дома. Там всё обсудим.  — Эй, стой-! Но звонок уже сбросили. Келлерман посмотрел на часы: «15:25». Понимая, что может не успеть, он не стал мешкать и решив, что сможет забрать свои вещи и завтра, со всех ног побежал к дому Гонегра.

***

По дороге Дэм думал о многом. То, каким тоном разговаривал Метью, сама манера речи, насколько он был… Безэмоционален? Всё это явно не предвещало ничего хорошего, но… Такого он даже представить не мог.  — Ч… Что? Келлерман стоял неподвижно, шокировано глядя на спокойного (чёрт бы его побрал) парня и отчаянно отказывался верить в происходящее.  — Нам стоит расстаться. Его тон был очень серьёзен и холоден, глаза же не выражали нечего. Однако плохо замаскированные круги возле этих глаз, сутулость, потрёпанность вещей, запах перегара, который так же попытались неумело скрыть и бледность лица, коей мог позавидовать даже мертвец… Это говорило о многом.  — Ты в порядке? Его голос сел от переполняющего его противоречия. Было больно от сказанных им слов, но нужно уметь расставлять приоритеты. И сейчас в приоритете было здоровье Метью, которое было явно не лучшее.  — Да, я в порядке и принял это решен-  — Я не об этом. Сейчас Дэм как никогда волновался о состоянии того, ибо выглядел тот мягко говоря паршиво. Что не могло не волновать. — У тебя всё всё хорошо? Я могу помочь?  — О чём ты? Я в порядке. Он даже выдавил из себя подобие улыбки. Как мерзко. «Чёртов лжец».  — Знаешь, эти шутки совсем не смешные. Его голос стал холодным и серьёзным, что заставило уборщика поёжиться внутри.  — А ещё ты, блять, совсем не умеешь врать. И он знал. Поэтому лишь пристыженно замолчал. Но... Какое тот вообще имеет право упрекать его в обмане?  — Не тебе говорить мне о лжи, Киллерман. Дэм оторопел от того, как холодно, с какой брезгливостью и болью, была произнесена его фамилия. Да что же происходит? Он совершенно не понимал, поэтому устало вздохнув, спокойно попросил того объяснить, но… Стоп. Он плачет?! «Ну молодец! Ты ещё до слёз его довёл!»  — Объяснить? Ты просишь объяснить меня, что происходит?! Это я должен у тебя спрашивать! Почему..? Почему ты так со мной поступил?! Почему не мог просто сказать?! Я бы понял, отпустил, но зачем было врать? Знаешь, я был о тебе лучшего мнения… Я понимаю, что не ровня многим, что мало чего стою, но даже так! У меня! Есть! Чувства! И вместо того, чтобы изменять за спиной, ты мог мне просто сказать. Это было бы намного менее больнее, чем узнать… так, как это узнал я… Под конец Гонегр уже не мог и не стал сдерживать эмоции. Слёзы текли по бледным щекам, тело дрожало, губы сомкнулись в кривой горькой улыбке. Дэм же стоял в полном шоке, с приоткрытым ртом. Он ничего не понимал, но... Задумавшись всего на секунду, тот мигом сократил расстояние между ними и крепко, как только мог, обнял. «Словно выброшенный маленький котёнок, преданный своим хозяином. Потерянный и беспомощный…», — крутилось у него в голове, когда он прижимал к себе слабо отпирающегося уборщика, что рыдал в его плечо.  — Я не знаю, что ты видел, но всё не так, как тебе кажется. Я бы ни за что не променял тебя ни на кого. Да и как можно изменять тому, кого любишь до замирания сердца от одного лишь взгляда? Его голос был тихий, ласковый, успокаивающий и такой до упоения искренний, что Гонегр не смог ничего возразить. Он правда хотел в это верить. Однако спустя несколько секунд по улице раздался громкий смех, немного походящий на истерический. Дэм, отпустив ничего не понимающего Мэтью из своих объятий и согнувшись, смеялся без остановки. На него уставились пара ошарашенных глаз, пока он пытался не задохнуться в этом приступе.  — Т-ты ч-чего..? Голубоглазый, оперевшись на колени, попытался отдышаться и показал знак, мол: «Отвечу, как перестану умирать». Прокашлявшись последний раз, он всё же соизволил ответить.  — Просто блять. Насколько же нелепая ситуация, — смотря в непонимающие глаза уборщика, тот объяснился, — Ты увидел как меня кто-то целует? — Гонегр кивнул и неуверенно дополнил, что с его стороны казалось, что это происходило по обоюдному согласию, — Кажется, я начал немного понимать о чём именно ты говоришь. Хах, блять, я уже даже забыл о том случае. Если коротко, то та дура позвала меня поговорить, призналась мне в любви, после чего тут же засосала. Я не оттолкнул её сразу же только потому, что был слишком шокирован. Поцелуй, кстати, был отвратительным, — на этой фразе он поморщился, вспоминая то неприятное ощущение сухих губ и вкуса чужих слюней и помады, которую ещё долго не мог отмыть. И немного помявшись, неуверенно спросил, — Ты… Ты мне веришь? С каждым произнесённым словом уборщику становилось всё более стыдно за своё поведение, неудобно из-за того, что он приревновал на ровном месте и паршиво от ситуации в целом, поэтому под конец тот весь сжался и был готов провалиться под землю. Вместо ответа, тот лишь притянул парня за футболку и зажмурившись, уверенно поцеловал, так же быстро оторвавшись, немного покраснев. Кажется, он уже мысленно выбирал себе гроб, как спустя пару секунд был прянут обратно. На него, с улыбкой, смотрели яркие голубые глаза, в которых читалась нескрываемая любовь, забота и счастье. Дэм нежно поцеловал его, ласково сминая губы, одной рукой прижимая за талию, а другой придерживая за подбородок. Ему незамедлительно ответили, немного неуверенно целуя в ответ, слегка приоткрывая рот.

Метью думает, что, похоже, этот день не так уж и ужасен.

Киллерман не думает, лишь крепче прижимает к себе, углубляя поцелуй.

***

Когда они зашли в дом, то решили спокойно всё обговорить. Заварили чай, успокоились и наконец нормально прояснили ситуацию, поговорили в общем. Гонегр наконец рассказал о своих страхах и опасениях, за что незаслуженно, как он думает, получил подзатыльник и недовольный взгляд.  — Гх, почему ты, блять, молчал? — грозно прошипели на подобное заявление, — Я могу за себя постоять и если бы какая-то сука открыла свой херов рот или хоть пальцем тронула тебя… — ему не дали договорить, перебив, что тот и так всё понял. Дэм хмыкнул, — На счёт родителей тоже не беспокойся. Возможно, они и будут разочарованы, но, как ты и сказал, они правда очень меня любят, и если я с тобой счастлив, то они не станут мешать нам, — тут он помялся и слегка покраснев, что не ускользнуло от внимательного взгляда уборщика, чуть тише сказал, — А переезжать без тебя я бы сам не согласился. Сбежал бы, не впервой… — от этих слов сердце забилось быстрее и приятное тепло разлилось по телу, заставляя щеки так же покраснеть. Метью счастливо улыбнулся и потянувшись через неширокий стол, нежно, почти неуловимо, поцеловал.  — Я бы обязательно тебя тебя приютил. Хоть до конца жизни, — прошептал он в ответ, ласково улыбаясь. Келлерман с детским восторгом заглянул в чистые, искренние светло-карие глаза и не нашёл в них ни намёка на ложь. Спустя пару секунд, смутившись от собственных слов, Гонегр сел обратно на место, отворачивая голову в сторону и пряча в руках покрасневшие щёки, чем вызвал у гостя смешок. Эта картина показалась ему невероятно милой.  — Ловлю на слове, — многозначительно проговорил Дэм, недобро сверкнув глазами, заставив хозяина дома слегка нахмуриться и снова вызывая у голубоглазого легкий, беззлобный смех, — Не переживай, побег из дома в близжайшее время я пока не планировал, — тот ухмыльнулся и взглянув на театрально обидевшегося парня, резко встал и одним шагом сократив между ними расстояние, поднял шокированного уборщика на руки и понёс в спальню, всё так же заговорщически ухмыляясь.

***

Они лежали на кровати, прижавшись друг другу, как к спасательному кругу. Метью уткнувшись тому в шею, вдыхал сладкий аромат духов и чуть кислого табака. Кажется, он давно не чувствовал себя настолько спокойно, умиротворённо и счастливо. Тоже можно сказать и про Дэма, что прижимал его одной рукой за талию, другую положив под голову.  — А чего боишься ты? — неожиданно спросил Гонегр, поднимая на того заинтересованный взгляд. Келлерман слегка вздрогнул от неожиданности, приоткрыл один глаз и вопросительно уставился в ответ, не понимая вопроса, — Ну… Я рассказал тебе о том, чего опасался всё это время. Теперь твоя очередь, — объяснил тот, немного стушевавшись и слегка обиженно поджимая губы. Голубоглазый в свою очередь кивнул, призадумавшись.  — Если ты о наших отношениях… — он выдержал недолгую паузу, заставляя своего парня немного напрячься, но заинтересоваться лишь сильнее, — То только того, что ты уйдёшь, — ворчливо закончил тот, с недовольством смотря на своего парня, припоминая ему сегодняшний инцидент. Тот пристыженно отвернулся, краснея сильнее. И от стыда, и от смешения глубоко счастья со смущением.  — И… Это всё? — получив в ответ кивок, Метью всё-таки продолжил, — А как твоё будущее? Ты же понимаешь, что если о нас узнают, то это приведёт к большим проблемам? — на это его заверили, что об этом можно не беспокиться и если что, тот уговорит родителей на переезд с дополнительным посажиром. Для профилактики даже дали щелбан: «Чтобы не ебал себе мозги ненужной хренью». Наступило молчание, прерываемое лишь дыханием обоих. Дэм заёрзал, чувствуя необоснованное волнение и с каким-то детским трепетом произнёс:  — Ты будешь рядом и завтра? Метью улыбнулся, заглянув прямо в глаза:  — Всегда.