Возвращение

Прошел год, как он не появлялся. Год он пропадал там, за пределами разрушенной стены бывшего Номера 6. — Сион, — выдохнул Недзуми и тут же закусил губу, вспоминая, как впустую столько раз вздыхал. При нем. Сион даже не представляет, как изменил этого преступника. С той разлуки Недзуми только и делал, что занимался театром, восстанавливал его вместе с другими, но не забывал приглядывать за этим чудаком. Белобрысый наивный мальчишка, ему скоро исполнится семнадцать лет. Недзуми хотел бы получить от него приглашение, но прекрасно помнил, как самостоятельно направил его к семье. Ему не место тут, среди помоев. Среди крыс. В дверь постучали и, не успел Недзуми вскочить с кровати, не ожидая гостей, в его книжное жилище зашли. — Недзуми! Перед темноволосым, растрепанным актером стоял не менее растрепанный, в том же пальто, с теми же красными и большими глазами Сион. Он радостно улыбался, приводя в порядок дыхание после бега. — Сион? — прошептал Недзуми, остолбенев от неожиданности. — Что ты тут делаешь? Мальчишка, сияя от радости, подбежал и бросился на шею к парню, и тот, забывая о своих мерах предосторожности, вновь подпустил его к себе без раздумий, замерев на какое-то время. Он был не в силах поверить, что эти живые теплые руки сейчас обвивали его шею, а сам их обладатель щебетал на ухо, как соскучился по нему, как увидел Гамлета случайно и сразу понял, что Недзуми его не оставил, как решил отправиться к нему, чтобы проверить, живет ли еще актер в своей заброшенной библиотеке. Все это лилось из него звонким ручейком слов, смысл которых Недзуми почти не улавливал, но наслаждался их звуком, давно похороненным в сознании. — Сион, — наконец прошептал он, — почему ты думал, что я еще здесь? Он отстранил юношу и взял его за плечи. — Хоть Номер 6 и разрушен, опасностей меньше не стало. Ты чем думал, когда шел сюда один? А если бы по дороге с тобой что-то случилось? У тебя не та внешность, чтобы ты мог смешаться с толпой. Я ведь не знал, что ты здесь, дурень! Меня не могло быть рядом, если бы на тебя напали. Ты понимаешь вообще, что бы было со мной?! — отчитывал он Сиона, глядя ему прямо в глаза. Но у того с лица не сходила благодарная улыбка. — Ты бы плакал, да? — спросил он, положив ладони парню на грудь. — Как тогда, когда раненый успокаивал меня? После того, как я убил того человека. Недзуми замер, в немом удивлении рассматривая мальчишку и думая, не свихнулся ли он. — Ты идиот. Выпороть тебя мало, засранец ты эдакий. — И он привлек к себе этого чудика сам, вновь окунаясь в эти до одури уютные объятия, которых ему не хватало так долго. — Я понесу любое наказание, если оно будет от тебя. — И юношеские щеки заалели. — Но ты не накажешь. — Это еще почему, балда? Мой нож всегда со мной, я не буду вновь угрожать тебе ложкой, как пять лет назад. — Потому что ты меня любишь так же сильно, как я тебя. Недзуми отстранился и серьезно посмотрел на Сиона. В уголках его глаз заблестели слезы. Он даже не заметил их, смотря на парня снизу вверх. Так и не подрос толком. — Я помню, — продолжал мальчишка, — как ты ко мне относился. Ты, сам того не замечая, теплел. Засыпая с тобой в одной кровати, я чувствовал защиту и покой. Я никогда так не был счастлив, как в этой самой комнате. И то, как ты меня учил танцевать! — Да, двигался ты неважно, но быстро учился… — Да! И я хочу учиться еще. И ведь когда я поцеловал тебя на ночь, помнишь?.. Недзуми кивнул. Он запомнил этот непривычно уверенный порыв в тот вечер. И до сих пор вспоминал его, ведь после него слезы впервые покатились из глаз. «Солоно-то как. Как будто переборщили с приправами в супе». — Я тогда соврал тебе. Улизнул. Но тот поцелуй не означал прощание и не был пожеланием на ночь. Когда я тебя целовал, я думал лишь о том, что могу тебя не увидеть больше, поэтому на большее проявление привязанности к тебе у меня не хватило смелости. — Сион облизнул пересохшие губы, собираясь с мыслями и возвращаясь воспоминаниями к тем событиям. — Когда мы пережили те события, когда Номер 6 был разрушен и я вернулся домой, то понял, насколько прочно ты вошел в мою жизнь. И я… — Он запнулся, опуская глаза и сжимая пальцы на рубашке Недзуми, и замолчал. Парень не мог разомкнуть губы, чтобы что-то ответить. Он лишь чувствовал тупую боль в груди, только сейчас осознавая, как тосковал по этому сентиментальному оратору. Глупый мальчишка, почему ты такой романтик? Ты никак не поменялся. — И ты, — произнес Недзуми, — вернулся за ответным поцелуем? — Что? — Сион поднял голову в порыве оправдаться. — Нет, нет! Недзуми, я ведь тебе сказал, что я вернулся, потому чт… Его глаза распахнулись еще шире, а щеки вспыхнули жарким пламенем, ибо его внезапно прервали чужие губы, вовлекшие в нежный поцелуй. Пальцы рук расслабились и соскользнули было вниз от неожиданности, но их подхватили и аккуратно закинули на чужую шею. Сион заморгал, ощущая, как внезапно для себя отвечает на ласку. В его груди что-то сжалось до нестерпимой боли, а потом словно взорвалось, выпуская по всему телу тепло и заставляя прикрыть глаза. Это не был просто ответный чмок на тот, который когда-то совершил Сион. Это был поцелуй человека, который сильно любил его, проявляя это не на словах, а на деле, когда оберегал его и спасал от гибели. Недзуми дал себе волю и влил в свои действия всю нежность, на которую был способен и которую он копил годами, не позволяя проявить ее по отношению к кому-то. Кроме Сиона. Этот юноша разбудил в нем любовь, пусть и не сразу он это понял. Нечто прекрасное, что дарило радость, когда этот чудик был рядом, и боль — когда ему что-то угрожало или когда он был далеко. Недзуми было необходимо видеть его каждый день. Все эти правильные и сострадательные речи, эта наивность, детское смущение и юношеский максимализм — всего этого ему не хватало день ото дня. А теперь это чудо вернулось. — Сион, — тихо позвал парень. Мальчик приоткрыл свои затуманенные глаза и вопросительно посмотрел, неосознанно зарывшись пальцами в темные волосы. — Я люблю тебя.