Вечереет. Красочный отблеск оранжевого заката наполняет комнату, пока еще не заполненную тяжелым дымом от сигарет и запахом дорогого коньяка, но, мягко говоря, очень крепкого. Но несмотря на это, Милли выпивает еще и еще, когда видит худощавого высокого парня, достающего из кармана пачку сигарет. Он слишком сексуально закуривает. Настолько, что все попытки Браун не смотреть в его сторону оказываются неудачными. Дым выходит густым столбом из его пухлых розовых губ и путешествует по комнате, растворяясь в воздухе через несколько секунд. Курит он медленно, думая о чем-то постороннем и романтично смотря на безумно красивый закат, переливающийся самыми разными цветами: от светло-розового до сиренево-голубого. На Милли парень взгляд не бросает совсем, да и слава Богу, от одного вида его темно-карих глаз она с ума сходит, непонятно даже, как она в кадре держится. Всем кажется, будто просто актриса хорошая, но о том, что у нее в голове творится каждый раз, когда он целует ее страстно так, будто любит по-настоящему, никто никогда не узнает. Браун действительно хорошая актриса — на вопросы о романе с Финном только безразлично головой качает да отшучивается. Милли ловит себя на мысли, что слишком долго и пристально смотрит на брюнета, поэтому пытается отвести взгляд на пол, но получается лишь на очередной стакан с горьким пойлом. Она выпивает снова. В это время Вулфард продолжает курить, оперевшись одной рукой на широкий подоконник, а другой держа саму сигарету.
«Надо же, окно открыть додумался.» — подумала Миллс и улыбнулась своей кривой улыбкой, в которой читалось лишь возбуждение и сильное опьянение.
Разумеется, кроме Финна и Милли в комнате были люди, но вот только они Браун вовсе не интересовали, из-за присутствия Вулфарда. Рыжеволосая Сэди не переставала смеяться от забавным и даже немного глупых шуток Ноа, одетого в странный зеленый то ли плащ, то ли дождевик и, в отличие от Финна, не имеющего ни одной вредной привычки, кроме, разумеется дерзкой красотки Миллс, которая, уже давным давно должна спать, судя по усталому и пьяному выражению лица. Он не смотрел на нее пару минут, пытаясь отвлечься от столь восхитительной фигуры девушки придурковатым юмором над которым никто, кроме доброжелательной Сэди не посмеялся бы. Но Ноа все-таки посмотрел на Милли снова, и этот раз, абсолютно точно, был лишним. Он увидел ее взгляд: такой добрый, умалишенный и… влюбленный. Но направлен он был точно не в его сторону. Конечно, Шнапп давно уже смирился с тем, как девушка смотрит на Финна, но принять этого у него не получалось. Каждый раз когда он видел это, в нем просыпалась настолько сильная ревность и непонимание, что хотелось немедленно разорвать этого худощавого парня на части, но он никогда не позволил бы себе этого. Чем Финн лучше Ноа? Ничем. Просто Милли его
не любит.
Ночь начинает аккуратно подкрадываться откуда-то из-за горизонта, она окутывает ложным ощущением свободы и вседозволенности, взяв в свой плен всех без исключения. Ноа заметил, что Браун пьяна в стельку, поэтому он все же решил аккуратно увести ее в номер сейчас же, дабы глупостей не натворила. Он подходит к ней осторожно и садится рядом, очень нежно бормоча ей на ухо:
«Миллс, пойдем спать, пожалуйста». И девушка не сопротивляется. Она лишь ласково утыкается в грудь парня, а потом берет его за руку и глухо произносит:
«Пошли». До номера идти всего лишь пару минут, но это время для Ноа растягивается, кажется, на целую вечность. Девушка обнимает парня одной рукой за плечи, будто вися на нем, а другой рукой таща за собой свою сумочку, такую же красную, как щеки Ноа. Шнапп же пытается не позволять себе лишнего, однако, получается не очень хорошо: одна его рука обнимает Миллс чуть ниже талии, а другая держит ее ладонь, легонько свисающую с его плеча.
Когда Милли и Ноа добрались до номера Милли, девушка сразу же упала на свою кровать, однако засыпать не торопилась. Парень аккуратно снял с нее конверсы алого цвета и кожаную куртку. Браун, судя по всему в одежде спать не собиралась, поэтому решительно стянула с себя футболку, а Ноа в это время понял, что самое время идти к себе в номер, поэтому произнес невнятно-нервное «спокойной ночи» и поспешил открыть дверь.
— Останься со мной. — сказала Миллс, уступив немного места на своей кровати для Ноа.
— Милли, спокойной ночи. Ты завтра пожалеешь, если я останусь. -нежно, но вполне серьезно сказал Шнапп.
— Я просто хочу, чтобы ты остался. Не уходи, пожалуйста, я очень плохо себя чувствую. — полусонным голосом заныла Миллс, уткнувшись лицом в подушку.
Парню не осталось ничего, кроме как лечь рядом с подругой, которая, к слову, была полуголой и попытаться заснуть, но Браун придвинулась ближе и очень крепко обняла парня, положив свою голову на его грудь. Ноа прижал ее ближе к себе и настолько тихо, что почти беззвучно сказал:
«Я люблю тебя».
На утро Миллс не вспомнит ничего этого. Она только поблагодарит Ноа и, может быть, нечаянно оставит на его щеке след от своей размазанной красной помады. Браун продолжит отчаянно любить Вулфарда, который даже взгляда на нее не бросает. Ноа продолжит отчаянно любить Милли и притаскивать ее в стельку пьяную домой после каждой ее встречи с Финном.
«Заигралась» — говорит себе девушка всякий раз, когда оказывается в объятиях Вулфарда под прицелами камер.
«Заигрался» — говорит себе парень всегда, когда пытается заботиться о Милли еще сильнее, но в ответ ничего не получает.
