Hurricane

Спустя несколько часов с появления Эльрата, я начала сильно жалеть о своём решении показать его народу. Практически все жаждали его потрогать и убедиться, что он — настоящий, радуясь ещё одному дракону на стороне варденов. Были и те, кто старался держаться от него подальше, осуждая меня за задержку и обвиняя в гибели многих людей и гномов во время нападения ургалов, но, к моему удивлению, таких людей было мало. Большая часть варденов приняла мою позицию, вспомнив все мои заслуги на поле битвы. Или же они попросту не хотели навлекать на себя гнев дракона. Если бы не вовремя появившийся Джормундур, то нас наверняка растащили бы по кусочкам. Советник Аджихада явно не был доволен тем, что я не согласовала появление Эльрата с ним, вызвав волнения в городе, которые ему потом придётся подавлять. Он так же был рад слышать, что я буду помогать Эрагону в его непростой борьбе с Империей и смогу прикрыть спину в случае опасности, да и ещё один Всадник на стороне варденов никогда не помешает. Эльрата расположили в том же месте, что и Сапфиру. Пещера оказалась достаточно просторной, чтобы уместить моего весьма крупного дракона, но она не шла ни в какое сравнение с пещерами в горах Спайн или с той, что называлась «убежищем драконов». Порой мне казалось, что их специально сделали Всадники, чтобы у них было место где передохнуть, особенно после долгого полёта с острова на континент. Конечно я не хотела обидеть гномов, истинных создателей этого города, ведь он был поистине прекрасен, но будь Всадников больше — им пришлось бы потесниться, особенно сейчас, когда Сапфира с Арьей разрушили одну из главных гордостей гномов, отчего им пришлось переместить нас в пещеры, которые использовались как караульные комнаты и располагались на самом нижнем уровне Тронжхайма. После появления Эльрата на меня так же посыпалась куча вопросов о том, откуда я. К несчастью, Фандор строго-настрого приказал ничего не рассказывать об острове, поэтому пришлось придумывать красивую легенду о том, как я случайно нашла яйцо Эльрата, подумав, что это — камень. Как ни странно, но Эрагон прекрасно меня понял, ведь он тоже думал, что яйцо Сапфиры является большим и красивым самоцветом. Он даже продать его пытался! Не представляю, что бы случилось с Алагейзией, если бы Сапфира вылупилась у Слоана. Готова поспорить, что он отдал бы её раззакам сразу же, стоило им достать ножи и показать ему мешочек с золотом. Несмотря на то, что я раскрыла правду об Эльрате, о Фандоре ещё никто не знал. Старый дракон с самого начала предупреждал меня о том, что он — моё последнее оружие и своеобразный элемент неожиданности в случае, если мне придётся встретиться с Гальбаториксом один на один. К тому же старый дракон не хотел отвечать на лишние вопросы, что прекрасно понимали я и мой дракон. Если верить Эльрату, то Сапфира успела завалить его тонной вопросов, на часть из которых у него попросту не находилось ответа. И причина была не в том, что он чего-то не знал, он просто не считал нужным рассказывать обо всём сразу. Как считал Фандор, Сапфира и Эрагон должны были пройти свой путь без нашей помощи, иначе в будущем это сможет плачевно сказаться на битвах. Да и вообще он был против привязанностей и, узнав о том, что Двойники забрали Муртага, всячески не одобрял наши с ним отношения, какими бы они не были. Легли спать мы с Эльратом только под утро. Мой дракон не совсем доверял варденам и боялся, что во время сна одному из нас перережут глотку, несмотря на всяческие заверения Эрагона и Орика. Спор закончился тем, что Эльрат остался бодрствовать, внимательно приглядывая за мной, так как с его появлением мне пришлось перебраться в пещеру к Всаднику. В отличие от Сапфиры, несколько дней без сна не могли навредить ему, к тому же он привык охотиться ночью, так как шанс быть замеченным значительно уменьшался, особенно неподалёку от Карвахолла. На следующее утро, когда мы с Эрагоном и драконами отправились на завтрак, у Всадника случился приступ из-за ужасной раны, что нанёс ему Дурза. К сожалению, моих сил было недостаточно, чтобы исцелить его, поэтому оставалось надеяться только на эльфов. В противном случае эти боли могли стоить ему жизни во время очередной битвы — враги церемониться не будут, стоит им получить приказ от Гальбаторикса. А если одним из противников окажется Муртаг, то Эрагону будет вдвойне несладко, ведь он уверен в его смерти. — С тобой всё в порядке? — спросил меня Всадник, кладя руку на плечо. — Выглядишь неважно. — И это говорит мне тот, кто сам час назад упал из-за внезапного приступа, — ответила ему в тон я, выдавливая из себя улыбку. — Извини, я просто задумалась. Не представляю, что может произойти, если Гальбаторикс узнает обо мне раньше положенного времени. Надеюсь, что он не явится сюда лично, иначе плохи наши дела. Парень замолчал, переваривая информацию. Не думаю, что вчера у него было достаточно времени, чтобы проанализировать ту ситуацию, в которой мы все сейчас находимся. Рано или поздно слухи про ещё одного Всадника дойдут до Гальбаторикса, остаётся только надеяться, что в этот раз всё случится поздно. Стоило Эрагону покинуть Карвахолл, как через полтора месяца почти у каждого на устах была весть о появлении ещё одного Драконьего Наездника, хотя ни он, ни Сапфира нигде особо не светились. С Эльратом мне стоит быть в тысячу раз осторожнее: его размеры намного превышают габариты Сапфиры, да и чешуя серебряного оттенка выделяется на небе, не говоря уже о следах и голосе. — Я думаю, что мы справимся. Когда я был без сознания, ко мне во сне пришёл старец и посоветовал отправиться к эльфам, чтобы я смог закончить своё обучение, — сделав короткую паузу, Всадник продолжил. — Я думаю, что тебе стоит отправиться со мной. — Ты уверен, что они будут мне рады? В конце-концов, этот старец приглашал только тебя, а вместе мы сможем стать слишком лёгкой добычей для Гальбаторикса… — Ты — Всадник, конечно они будут рады! И, если у тебя получалось скрывать своего дракона от меня и Сапфиры в течение столь долгого времени, то и не составит труда повторить это во время нашего путешествия. — Когда я скрывала Эльрата, я не говорила никому о его существовании. Сейчас же о нём известно практически всем варденам и, я ничуть не удивлюсь, если жители Сурды также прознали о нём от своих родственников, — ответила я, съедая последний кусок яичницы с мясом и овощами. — В наше время верить никому нельзя, так как никогда не знаешь точно, действительно ли твой новый друг является другом, а не шпионом Империи, который только и ждёт удачного момента, чтобы всадить тебе клинок в сердце. Я не знаю, что хотел ответить мне Эрагон, так как ответить ему не дал мальчишка. Юнец обладал высоким ростом, худощавым телосложением и бледной кожей, отчего походил на вампира из историй про Дракулу. Видимо живёт он здесь уже давно, иначе как ещё объяснить столь нездоровую бледность? Мальчишка огромными глазами смотрел на Сапфиру и Эльрата, будто они являлись богами, а не драконами. Заметив на себе пристальный взгляд, мой дракон развернулся и решил уставиться вобратку на парня, заставляя того судорожно глотать воздух от волнения. Казалось, что стоит ему только издать какой-нибудь звук, как мальчишка сразу же упадёт в обморок. — Что-то случилось? — спросила его я, поднимаясь из-за стола и вставая между ним и Эльратом на случай, если у последнего разыграется воображение и он решит над кем-нибудь подшутить. — О, Арегтлам! Вас призывают на Совет Старейшин! — Кто призывает? — поинтересовался Эрагон, отчего мне захотелось наградить его подзатыльником. В отличие от него, я стараюсь вникать в последние новости варденов и хоть как-то познакомиться с их обычаями, да и Анжела помогла объяснить некоторые традиции, что приняты в Тронжхайме. Но Эрагона, по-видимому, это интересовало мало. Вместо этого он решил показать свою необразованность, задавая вопросы простому мальчишке. Пока парень объяснял Эрагону для чего был создан Совет Старейшин, я обменялась взглядами с Эльратом. Он прекрасно понимал, что необходимо заняться обучением юного Всадника, так как ни я, ни он не планируем спасать Алагейзию от Гальбаторикса, пока в этом не возникнет крайняя необходимость, в то время как Эрагон будет являться «лицом» всех свободных Всадников и именно по его поведению и по его поступкам и будут нас судить, что мне тоже не сильно нравилось. Конечно это может вогнать Гальбаторикса в ступор на какое-то время, из-за чего он станет нас недооценивать, но как долго это продлится? Может он вообще решит расквитаться с парнем до того, как тот наберётся ума и начнёт анализировать каждый свой поступок прежде, чем его совершать. Проследовав за парнем, я попыталась запомнить дорогу обратно. Если на открытом пространстве это не составляло особого труда, то здесь мне пришлось изрядно попотеть. По какой-то совершенно неизвестной мне причине мой мозг отказывался нормально обрабатывать информацию и анализировать расположение зданий и дорог в городах, что повлекло за собой плохую ориентацию в них. И, если бы не фотографическая память, то я бы уже давно умерла с голоду, заблудившись в каком-нибудь Тирме. Остаётся только надеяться, что эта моя особенность не решит сыграть со мной плохую шутку во время важной битвы. Рано или поздно нам всё-таки придётся напасть на Урубаен в попытке застать Гальбаторикса врасплох прежде, чем нанести сокрушающий удар Империи — это будет куда лучшим выходом, чем терпеливо ждать атаки и не знать, отправиться ли с войском сам король или нет, а так же вздрагивать от каждого шороха. Через какое-то время парнишка привёл нас к толстой каменной двери за которой скрывалась округлая и просторная комната с круглым столом посередине. На столе был символ Дургримст Ингейтум, который представлял собой молот в окружении звёзд, которые обозначали двенадцать основных кланов гномов. За столом находились Джормундур — советник Аджихада до его смерти, двое противоположных друг другу мужчин и две женщины, одну из которых я, кажется, где-то видела, только вот память решила подвести меня в самый неподходящий момент. Поприветствовав присутствующих, я села рядом с Эрагоном, терпеливо дожидаясь, пока Эльрат пролезет в комнату. Видимо на этот раз гномы учли размеры драконов и тот факт, что некоторые из них захотят присутствовать на собраниях, поэтому сделали комнату максимально просторной, но, тем не менее, некая теснота всё же ощущалась, а излишняя близость какой-либо конечности моего дракона к членам совета их пугала. Джормундур представил каждого из советников, назвав их по именам, а так же сообщил Эрагону, что Двойники не имели никакого отношения к совету, что меня радовало. Значит о длительных планах варденов они знали мало и не могли доложить Гальбаториксу всю информацию. Остаётся только выведать, что именно им было известно, а потом уже начать действовать, опираясь на полученную информацию. Как оказалось, целью собрания была необходимость выбрать нового главу варденов и, заставив нас поклясться о том, что мы никому ничего не скажем, Совет открыл нам своего избранника. Им оказалась Насуада, что нисколечко меня не удивило. Если Эрагон и сомневался какое-то время в её кандидатуре, то я прекрасно знала, что девушка справится как нельзя лучше, несмотря на свой юный возраст. Дочь Аджихада была отличной воительницей и не боялась выйти один на один против ургала, проскользнув мимо своего отца и явившись на битву, она всячески старалась подбодрить людей и вселить в их сердца надежду во время очередной атаки. Девушка так же умела прекрасно плести интриги и слава её дошла до самого Урубаена, что превращало её в опасного противника, если бы Гальбаторикс не был Всадником и магом. Более того, вардены любили её, что тоже было немаловажным. В таких тяжёлых ситуациях нет смысла пытаться занять позицию предводителя, если твой народ отказывается за тобой следовать и не уважает тебя. У Насуады же было всё. Даже Хротгар, по рассказам Орика, соглашался с её мнением. Если бы у меня был выбор, то я бы давно ушла — их скучные разговоры были мне совершенно не интересны, но, увы, его не существовало, а уход мог расцениваться как предательство. Через какое-то время я стала жалеть о своём решении вообще прийти сюда. Совет всячески давил на Эрагона, требуя от него клятвы верности, которая могла бы прочно закрепить Насуаду на посту главы варденов, хотя это было больше похоже на попытку управлять действиями девушки. Всю власть Совет хотел забрать себе, но ни один из них не мог предложить свою кандидатуру ввиду определённых обстоятельств. Вместе же им было куда проще управлять Насуадой, практически не вызывая особого переполоха среди варденов. Эрагон мялся. Видимо он и Сапфира тоже поняли о планах Совета и не хотели допустить ошибку. Конечно, они могли отказаться в любой момент и не присутствовать на церемонии Насуады, о чём Эрагон поспешил упомянуть, но Совет попросту не оставил им иного выбора, делая всё возможное, чтобы у Всадника появилась совесть. А я уж на какой-то момент подумала, что всё у варденов гладко и чисто, но, видимо, ошибалась. Ни один народ не может существовать в мире без интриг, и Совету это известно куда лучше, чем простым людям. Обычные воины же видят только то, что им показывают, практически не вникая в истинную суть вещей. Добившись признания от Эрагона, Джормундур повернулся ко мне, ожидая, что подобный фокус пройдёт и со мной, но стоило ему начать говорить, как Эльрат склонил голову и угрожающе зарычал, давая Совету понять, что он не собирается играть в их игры. — Если вы наивно полагаете, что я тоже пообещаю принести вам клятву верности, то вы ошибаетесь, — осадила их я, чувствуя, как меня пожирают взглядами две женщины. Кажется, они меня невзлюбили и теперь всячески осуждают. — Если бы не появление Эльрата, то меня бы на это собрание вообще не пригласили, а сейчас это посчиталось бы грубостью — не спросить мнение Всадника при выборе нового главы. У истоков варденов стоит Бром, и я не думаю, что он был бы счастлив, если бы узнал, что за интриги тут плетутся за спинами простых людей. Встав со стула, я с неким удовольствием заметила, как Джормундур сделал шаг назад, в то время как остальные члены совета привстали со своих мест, обнажая своё оружие. Несмотря на все их заверения, они не доверяли мне. Если Эрагон принесёт им клятву, то его будут использовать словно мальчика на побегушках, поэтому ему стоит сделать всё возможное, чтобы как-то обойти данное им обещание. — Я — Свободный Всадник, да и мой Дракон принадлежит к роду свободных и вольных. Я не собираюсь давать никакие клятвы, которые могут связать меня по рукам и ногам в дальнейшем, ровно как и не потерплю мести от любого члена Совета. Моя задача — сражаться против Гальбаторикса и, если мне предоставится шанс, то я с радостью принесу вам его голову на блюдечке, но большего от меня ждать не надо. Я не собираюсь играть в детские игры, которые придумал ваш народ, ровно как и следовать слепым указаниям ради того, чтобы повысить ваш авторитет в глазах обычных граждан. И, если вас что-то не устраивает, то прошу сказать об этом сразу, а не строить козни у меня за спиной, — несмотря на то, что во время нашего путешествия я старалась привлекать как можно меньше внимания, то сейчас настало время действий. Я хотела, чтобы меня уважали и считались с моим мнением, именно поэтому отказывалась давать какие-либо клятвы. Остаётся только надеяться, что вся эта речь не оказалась ошибкой. — Вы свободны, — сквозь зубы процедил Джормундур, позволяя мне, Эрагону и драконам покинуть комнату. Видимо они быстро поняли, что не стоит со мной шутить, иначе дело может обернуться куда большей катастрофой, чем следует. Варденам не выжить, если против них будут направлены силы сразу же нескольких Всадников и тысяч людей, которые встанут на их сторону. — Приглашения на церемонию вам доставят позже. Кивнув, я удалилась из комнаты, краем глаза проследив за Эльратом. Не упуская такой прекрасной возможности, мой дракон совершенно случайно просвистел своим хвостом над головами членов Совета, давая им понять, что не стоит замышлять что-либо против нас, иначе это может плохо кончиться. Остаётся только научить этой истине Эрагона, чтобы никакая из сторон не имела на него какого-либо влияния прежде, чем станет слишком поздно.