I believe that dreams come true' Cause you came when I wished for you. This just can't be coincidence The only way that this makes sense is that Ooh, oоh You're an angel ♫ Madonna — Angel
Two hearts, in the hands of time Your love bleeds into mine I'll be with you forever and Give you everything I am Want you to understand It's you and I together ♫ KylieMinogue — Flower
Если Кроули и жалел о чём-то, связанном со своей демонической сущностью, то только об одном. Иногда сказать «Я тебя люблю» хотелось так сильно, что внутри всё скручивало от этого желания, воздух из лёгких чудесным образом испарялся, в горле пересыхало, а сердце превращалось в настоящий движок, который не знал усталости в своей работе по прогону крови по венам и артериям. По крайней мере, в ушах шумело только так. Кроули смотрел на своего ангела и изнывал от желания сообщить ему эту важнейшую в мире вещь, но… не мог. Демоны не могут любить. Не должны. Не способны. Кроули приходилось помнить об этом всё время. Он боялся сказать три эти простых слова вслух. Даже два, редкий случай, когда он был согласен обойтись без «я». Да даже, чёрт бы их всех побрал, одно, кого именно Кроули любит, было и так очевидно. Азирафаэль, конечно, многие вещи понимал не сразу (первые две тысячи лет он искренне считал, что Кроули его просто подначивает, безо всякой цели), но в данном случае демон был в нём уверен. Другое дело, что последствия произнесения «люблю» демоном в отношении ангела могли быть непредсказуемыми. Кроули не был готов так рисковать. Раз он не мог сказать о своих чувствах, приходилось рассказывать о них другими способами. Кроули за время их знакомства накопил такой широкий арсенал разнообразных подкатов, от невинных до достаточно откровенных, что мог написать об этом книгу. В своё время он создал Камасутру, но Азирафаэль не оценил, точнее, оценил слишком бурно: покраснел и испарился из поля зрения демона на ближайшие лет пятьдесят. Видимо, именно столько нужно было времени, чтобы румянец сошёл с его ангельских щёк. Кроули повторял этот эксперимент ещё не раз, но вот в двадцать первом веке что-то пошло не так: «Пятьдесят оттенков серого» не произвели необходимый эффект, хотя демон очень надеялся снова засмущать Азирафаэля. Увы, с этой книгой он явно перестарался, поручив её не тому человеку, так что ангел заявил, что это преступление против литературы. И не стал краснеть. Настоящий провал. То, что Кроули испытывал к Азирафаэлю, характеризовало его лучше, чем любой другой факт его долгой и насыщенной биографии. Отчасти из-за невозможности вербализации своих чувств, отчасти из-за того, что демон не так уж и часто был уверен в завтрашнем дне, Кроули жил моментом. Он копил эти воспоминания в своей демонической душе, пряча их как можно дальше, чтобы никто не заметил. Слишком уж они были светлыми, не положено, знаете ли. Иногда, совсем-совсем иногда, в его сердце на какие-то секунды закрадывалось сомнение — а взаимны ли эти чувства? Точно ли Азирафаэль испытывает к нему если не любовь, то хотя бы симпатию? Порой Кроули казалось, что его ангел ему предпочтёт свою небесную канцелярию, несмотря на то, что как раз с ними у Азирафаэля отношения не слишком клеились. Да и все споры и плюс-минус серьёзные ссоры происходили как раз из-за нежелания ангела пойти против своей возвышенной сущности и того самого Непостижимого замысла, в то время как сам Кроули готов был послать всех, включая Её и Люцифера, кое-куда подальше, чем на Альфу Центравра, если это будет необходимым условием сохранения их с Азирафаэлем общения. Он часто вспоминал ту неделю, когда они ввязались в историю с Апокалипсисом. Думал о том, как на полном серьёзе выбирал планету, понимая, что просто оттягивает неизбежное, но отчаянно не желая себе в этом признаваться. Как будто он мог куда-то сбежать один… Нет, Кроули прекрасно осознавал, что если Азирафаэль не согласится покинуть Землю с ним, то он сам никуда не денется. Просто не сможет бросить своего ангела, потому что не представляет свою жизнь без него. Если во всей этой большой игре под названием Вселенная и был смысл, то для Кроули давным-давно нашлось вполне себе ощутимое его воплощение, которое, к счастью, даже можно было обнять. Сам демон старательно делал вид, что терпеть не может сантименты, но когда Азирафаэль осторожно обнимал его, так бережно, словно боялся, что Кроули переломится пополам, Кроули в свою очередь на мгновение прижимал к себе ангела изо всех сил, тут же притворяясь, что его интересует что угодно, только не физический контакт. Это было, возможно, глупо, но Азирафаэль никогда не смеялся над ним, наоборот — даже целовал в щёку, чтобы показать, что ему совершенно несложно быть тем, кто отвечает в их общении за нежность. Ангел, что с него взять. Сегодня Азирафаэль тоже коротко коснулся губами острой скулы, они не виделись почти две недели: ангела понесло в какую-то деревушку в Шотландии, где жил обладатель очередной крайне редкой книги, ради которой, разумеется, стоит тащиться чёрт знает куда. А Кроули действительно знал, где это, вот только Азирафаэль сказал, что поедет один. Если бы демон сомневался в его чувствах чуть чаще, он бы точно решил, что что-то не так, но, как уже было сказано выше, подобное случалось не просто иногда, а совсем-совсем иногда. В конце концов, у Кроули было перед глазами самое главное доказательство, против которого не попрёшь даже с самым большим скептицизмом. Азирафаэль оставался рядом, несмотря ни на что, рядом с демоном, с которым должен воевать. И не просто оставался, он заботился о Кроули, относился к нему трепетно и ласково, позволял то, что было совершенно невозможно представить между ангелом и демоном. Например, уже прошёл целый месяц с того момента, как Кроули уговорил его проколоть ухо, просто чтобы полюбоваться тем, как Азирафаэль будет выглядеть с серёжкой. И ангел её всё ещё не снял, ведь она так нравилась Кроули, о чём тот неоднократно сообщал вслух, и вот пожалуйста — крохотная змея, кусающая свой хвост, всё ещё была на месте. — Я бы добрался до магазина, но там льёт, как из ведра, — пожаловался ангел, снимая пальто. — Я просто промок насквозь. — Я тебе давно предлагаю переехать ко мне, — Кроули щёлкнул пальцами, высушивая одежду Азирафаэля. — Хотел предложить тебе чай, но лучше сразу вина, чтобы ты не простыл. Азирафаэль благодарно улыбнулся — так, как умел он один в целом мире. Кроули поспешно отвернулся, прикусывая язык, чтобы не сморозить какую-нибудь нежную глупость. Незачем ангелу было знать, что он готов на любое количество самых разных чудес, лишь бы почаще видеть эту тёплую и ласковую улыбку. Демон хотел верить, что Азирафаэль так улыбается лишь ему одному — делиться подобным он совершенно не жаждал. Он двинулся в кладовую, чтобы выбрать бутылочку получше, не поить же своего ангела первым попавшимся вином. Такие можно оставить для себя, а вот Азирафаэлю стоит налить самое лучшее, что есть у него в запасе. Кроули не боялся, что ангел потеряется в его доме, он довольно часто приходил в гости и прекрасно знал, что где находится. Азирафаэль действительно отлично ориентировался в обиталище своего любимого демона, так что первым делом двинулся в его небольшой сад, чтобы поздороваться с его жителями. Цветы Кроули были самыми зелёными если не на всей планете, то во всём Лондоне точно — и самыми запуганными во Вселенной. Но ангела они искренне любили, потому что Азирафаэль всегда был с ними ласков и дружелюбен, зная, как важно для Кроули, чтобы они были лучшими в своём роде. — Прекрасно выглядите, — он улыбнулся, вдыхая полной грудью: воздух здесь был совсем другим. — Какие вы все нарядные! Сегодня какой-то праздник? Растения в садике демона едва не сияли, расправив листья и стараясь показать себя во всей красе. В чём-то они были похожи на Кроули — все хотели получить хоть чуть-чуть того света, который распространял ангел, кажется, даже не замечая этого. Азирафаэль прогулялся вдоль всех горшков и мини-клумб, едва касаясь зелени кончиками пальцев, но и этого было достаточно, чтобы цветы вдохновлённо покачивались, словно опьянённые близостью ангела. — А вот и ты, дружок, — Азирафаэль улыбнулся крохотному гиацинту, который скромно цвёл в одном из самых дальних уголков сада. Этот малыш был его любимцем. — Какой ты красивый, так держать! Гиацинт, казалось, повернулся к ангелу всеми своими нежно-сиреневыми цветками, и Азирафаэль наклонился к нему, разглядывая. Когда-то этот кроха разболелся и, вероятнее всего, оказался бы на помойке, но он слишком нравился ангелу, так что тот с ним разговаривал каждый раз, когда приходил, уговаривая не сдаваться — и гиацинт окреп, так что теперь радовал всех своим цветущим — в буквальном смысле — видом. Азирафаэль всегда задерживался у него, но сейчас его отвлекло зрелище, которое стоило бы назвать плачевным. Чуть в стороне от всех остальных растений стоял горшок с азалией, которую Кроули купил не так давно. Азирафаэль ещё не был с ней знаком, но припоминал, что демон жаловался на капризное создание, которому всё было не так и не то. Цветки опали, листья поникли, азалия всем своим видом показывала, что собирается помереть, демонстративно и гордо. Любой другой наглец на её месте уже давно бы отправился в мусорное ведро, Кроули не терпел непослушания, но в случае с этой стервой выходить её стало делом принципа. Ещё ни один цветок в саду демона не сдыхал в первый же месяц, Кроули хоть и орал на них, но заботился и делал всё, чтобы они росли сильными и здоровыми. А эта негодяйка… Да, Азирафаэль уверился, что Кроули рассказывал именно про неё, причём он был даже не зол, а расстроен. Нечастое явление. — Ну что ж ты так, дорогая, — ангел покачал головой. — Такая красивая и такая упрямая. Разве тебе не хочется цвести и радовать своего хозяина? Он же расстраивается. Или ты хочешь, просто что-то не так? Может, ты болеешь? Ты же такой замечательный цветочек, правда? Азирафаэль быстро огляделся, чтобы не быть схваченным с поличным, и наклонился к азалии, осторожно беря её за один из листиков и коротко касаясь его губами. Всего секунда — и азалия встрепенулась, преображаясь, стебли наполнились силой, белые цветы покрыли её всю, а листья раскрылись навстречу свету, который исходил от улыбки ангела, искренне любующегося прекрасным созданием. — Ты и правда красавица, — ангел покивал в подтверждение своих слов. — Что ж, мне пора. Рад был со всеми повидаться! Может, ещё загляну! Он поправил галстук-бабочку и двинулся в сторону выхода, теперь намереваясь осесть в гостиной Кроули, благо, у него имелся камин, рядом с которым можно было погреться. Возможно, удастся погреться и у самого Кроули, если он будет в достаточно хорошем настроении, чтобы уговорить его на совместный просмотр чего-нибудь под одним огромным пледом. Или на чтение вслух. Да хотя бы на простой разговор, лишь бы поближе друг к другу. Если бы Азирафаэль по природе своей был чуть более внимателен, он бы, оглядываясь, заметил, что в саду не один. Да и бутылка вина, которую Кроули оставил у стены, быстро обращаясь в змея, была не то чтобы прямо спрятана. Но ангел был очаровательно рассеянным, так что, разумеется, не заметил два жёлтых глаза, следящих за ним из-за листьев. Кроули жадно запоминал каждое слово, каждое действие, каждое мгновение сцены, развернувшейся перед ним. Запоминал и бережно укладывал в свой тайник для тех самых светлых воспоминаний, связанных с Азирафаэлем. Ещё один момент их долгой жизни, который он обязательно вспомнит, если вдруг по глупости своей усомнится в том, что ангел его любит. Демоны не могут любить, не такими их создали. А ангелы не могут любить демонов, так уж устроена жизнь. Как же замечательно, подумал Кроули, неся бутылку вина и два бокала в гостиную, что они с Азирафаэлем оба подчиняются исключительно своему сердцу. А для сердца, как известно, запретов не существует.