Часть 2
5 февраля 2022 г. в 12:12
В том, что Накахара Чуя торчит уже — позвольте заметить — четыре гребаных часа на этом балу, совершенно нет его вины. И, хоть он и есть тот человек, который вроде как должен «охотиться» на своего клиента, дабы завоевать его внимание, парень уверен, что единственная жертва в этой ситуации — это он сам.
Все началось чересчур банально. Он просто пришёл в бар, как и в любой другой свободный день, когда на руках практически заканчивались деньги, для того, чтобы сорвать небольшой куш и уйти, прежде чем другие игроки начнут замечать подвох. Правда, тогда была среда, поэтому и пришлось проторчать без дела несколько часов, в попытках ввязаться в какую-нибудь карточную игру, но, стоило ему только предложить свою кандидатуру, как партия тут же заканчивалась, а до этого, активно желающие выкинуть лишние деньги людишки, сразу усмиряли свой пыл.
Проблема была в том, что Чую знали. Знали, что с ним любая партия просто бесполезна, ведь если дело доходило до карт, этот парень просто не мог проигрывать. При этом не важно какая именно была игра — покер, дурак, да даже пьяница, где все вроде держалось на чистой удаче, — Накахара всегда выходил победителем, с таким видом, будто это было для него что-то вроде небольшой разминки, и часто выглядел недовольным, когда партия заканчивалась слишком быстро.
Одни говорили, что он просто жульничает, но никто так и не смог подловить его на этом, другие утверждали, что тот в заговоре с барменом, который также является и раздающим, но бармен лишь закатывал глаза, утверждая, что это просто несусветный бред, третьи же были уверены, что паренек просто слишком везучий, правда эти теории доходили до абсурдных мыслей о контракте с высшими силами, за что тут же были отвергнуты. На все эти утверждения Чуя просто отводил взгляд и отказывался как-либо комментировать. Хотя ситуация была чертовски проста. Немного ловкости рук и море расчетов всех возможных исходов. Тренировка памяти и математических знаний — все, что нужно студенту физико-математического факультета.
Он просто приходил сюда расслабиться и избежать совершенно неинтересной работы. С картами в руках он провел практически половину своей жизни, поэтому и считал их приятным времяпровождением с возможностью заработка. И Накахара был бы прекрасным игроком, если бы не было одного фактора, совершенно мешающего его развитию. Он не умел держать под контролем эмоции. Стоило кому-то надавить на них и прекрасно работающий мозг будто отключался, а парень начинал действовать на инстинктах. Чуя осознавал эту оплошность и совершенно не мог контролировать, но именно это помогало ему сдерживаться от глобального погружения в сферу азартных игр, оставляя их на редкие случаи.
Однако в тот вечер игра была именно на эмоциях парня. Он сразу должен был почувствовать подвох, да в принципе и почувствовал, только вот почему-то проигнорировал. Когда в бар с перерывами в пару минут вошло несколько человек, тут же изъязвивших желание играть, Чуя попытался продвинуть свою кандидатуру и, после довольно быстрого согласия, принялся ждать когда бармен перетасует колоду.
Так как ему было по большей части плевать, он не особо придал значение факту, что все довольно быстро согласились играть в фул по принципу — кто первый выйдет, получает 50 процентов выигрыша, дальше по убыванию, а последний должен заплатить всю предложенную на кон сумму.
И эта сумма была равна 100 тысячам йен. Даже пятьдесят процентов от этого — довольно много, поэтому Накахара, рассчитывающий, что этих денег ему хватит как минимум на месяц, старался сконцентрировать внимание на своей персоне, дабы простой заговор зубов мог помочь ему проворачивать небольшие мошенничества. Но после раздачи карт и первого хода противника, он окончательно понял, что попал.
Все эти успешно игнорируемые факторы, буквально вылезли наружу, указывая Чуе, где и как именно он проебался. Минус игры в том, что она практически полностью зависела от самих игроков. Никаких ставок на удачу и прочее. Поэтому, даже если пара человек сговариваются между собой, их шанс на победу увеличивается практически в половину. В тот вечер заговор был между всеми игроками, за исключением самого Накахары.
Он осознал это после первого же хода, когда, не особо умело отбившегося игрока совершенно не стали заваливать, правда, всю масштабность проблемы понял далеко не сразу. А когда понимание все-таки пришло, он уже ничего не смог сделать. Да и не стал бы. Сдаться тогда означало переступить через все свои принципы и признать первое за долгие годы поражение. Поэтому, хватаясь за последний вариант того, что если не выиграет, то может остаться хотя бы не последним, он вел раунд до конца. Хотя то, что было тогда, с трудом можно было назвать ведением игры — его просто завалили, без единой возможности выкарабкаться.
Понимая, что партия была просчитана с самого начала, а иначе Чуя мог бы спокойно отыграться на последнем игроке и выйти, парень предложил дать ему несколько дней для сбора необходимой суммы. Ему тут же отказали. Тогда он не очень тонко намекнул, что прямо сейчас денег у него нет, уже заранее готовясь вспомнить свои навыки уличной драки. Но только вот услышав это, игроки переменились в лице. Было видно, что они получили именно тот ответ, который хотели услышать изначально, поэтому не особо задерживаясь вывалили на парня весь их план.
План был до невозможности прост, но чертовски унизителен. Чуе было необходимо переодеться в платье и отвлекать внимание одного из гостей на каком-то из балов-вечеров проводимых среди элиты. И, в то время как он будет этим заниматься — парни проберутся в хранилище на другом конце города и похитят из него какое-то чрезвычайно редкое и дорогое кольцо. Накахара же во всем этом похищении участвовать не будет, и если что-то пойдет не так, его даже не смогут привязать.
Если что-то пойдет не так. Как же это наивно звучит. Чуя считает этих парней идиотами, но он не спорит. По крайней мере потому, что если слушать — а лучше, конечно, не слушать, а просто оценивать ситуацию самому, — то эти придурковатые правы. Максимум, что может предъявить ему полиция — какая-нибудь статья за извращенство и проникновение на частную территорию, а это несколько суток в камере, штраф и возможные часы отработки. Не самые лучшие записи в личное дело, но, оценивая всю уже имеющуюся информацию, не так критично, как могло бы быть.
Поэтому, он честно старался даже не интересоваться, как будет проходить их замысел, куда они денут столь редкое кольцо, которое определенно будет объявлено в розыск не на один десяток лет, и не кажется ли им самим обсуждать подобное в каком-то пресловутом баре, как минимум слишком рискованным. Он просто интересуется, как найти нужного ему человека и чем можно отвлечь его внимание, на что получает только имя и фразу о том, что ничего больше не известно.
Прекрасно, блять. Чуя практически шипит эти слова в слух, но вовремя себя останавливает, понимая то, что это даже ему на пользу. Ведь если он и не сможет найти необходимого человека, никто из его «коллег» не узнает об этом.
Поэтому он с поднятой головой стерпел все унижения с переодеванием и не комментировал откровенный тупизм со стороны взаимодействующих с ним людей. Он действительно считает, что держался неплохо половину вечера без какой-либо придуманной истории, кто он и что тут забыл, и мог бы спокойно держаться дальше, если бы не попался в поле зрения этого длинноногого шатена по имени Дазай Осаму.
Накахара напоминал сам себе принцессу, только что освободившуюся от оков злых чар и направленную на вечер с прекрасным принцем. Идеальная история для воздыхающих школьниц, насмотревшихся дорам и фильмов с нереалистично прекрасными по характеру актерами. Только вот Чуя не принцесса, а парень перед ним далеко не принц. Пусть даже он, скорее всего, и сказочно богат, но характер подходил бы скорее к главному злодею, который способен поиграться и выбросить, чем подарить вечную любовь и счастливую семью.
Сейчас же Накахара ощущал себя не в своей тарелке, оказавшись посреди огромной залы и пытаясь двигаться хоть немного в такт музыке. Однако, последнее получалось не очень хорошо и, если бы не Осаму, пристроивший руки у него на талии и направляющий тело, он бы точно выглядел как слон. Поэтому и приходилось терпеть, игнорируя растущее в груди желание врезать направляющему.
— О чем задумалась, принцесса? — Чуя бросил на Дазая гневный взгляд, но промолчал, понимая, что если он вместо ужасного прозвища придумает себе имя, то это скорей всего выльется в большие неприятности.
— Рассчитываю, сколько времени будет продолжаться этот кошмар наяву, — буркнул в ответ рыжий, отводя взгляд в сторону. Ему было чертовски непривычно от все этой ситуации, а желание бросить все и уйти росло с каждой секундой.
— Любишь все рассчитывать? — Накахара хмурится, пытаясь понять имела ли эта фраза какой-то скрытый смысл или его собеседник идиот, задающий абсолютно нелогичные вопросы для поддержания диалога. — Можешь не отвечать, твоя мимика прекрасно это сделала за тебя.
Дазай посмеивается, за что тут же получает совершенно случайный удар по ноге. Он ойкает, с непониманием смотря на Чую, но тот лишь строит выражение лица буквально кричащее о том, что если его собеседник возмутится, то сразу же будет послан в весьма грубой форме.
— Ключевым в этой фразе является не расчёт, — фыркает Накахара, игнорируя тот факт, что его ответ уже никому не интересен. Он не собирается следовать указаниям этого длинноногого ублюдка и сам будет решать, когда стоит открывать рот, а когда все же нет. — Но, если отталкиваться от него, то в основе лежит простая логика. А она не дается легкомысленным идиотам.
Танцевать с каждой минутой становилось все труднее, тело настолько напрягалось в этом чертовом платье, будто Чуя провел несколько часов в тренажерном зале без каких-то передышек. И пошли к черту все те, кто говорит, что танец способен доставлять удовольствие, Накахара был уверен, что такое могли сказать только чертовы мазохисты.
— А ты? — делая очередное плавное движение, за которым рыжий едва успевал, поинтересовался Осаму.
— Что, я?
— Ты даешься легкомысленным идиотам? — Чуя сбивается с ритма, тормозя на несколько секунд, и яростно смотрит в глаза напротив. Еще немного и его можно было бы оттаскивать от этого парня и вышвыривать на улицу за попытку убийства, но вовремя восстановленное дыхание позволило сохранить приступ гнева внутри себя.
— Думаю, нам стоит прекратить столь любезное общение, — голос парня звучит жестко, и он выглядит настолько серьезным, что улыбка сползает с лица собеседника. Дазай не смотрится удивленным, скорее удовлетворенным, как человек, которому наконец-то удалось добиться своего.
— Уже? — тон наигранный и Чуя ненавидит его еще больше.
— Думаю, оно вышло довольно затянутым.
— Вы куда-то торопитесь?
Осаму выглядел как идиот, но совершенно точно им не являлся, и Чуя был в этом уверен. На несколько секунд зависнув, рыжий попытался понять, много ли он потеряет, если расскажет свою цель.
— Я ищу одного человека, — решая больше не тянуть время зря, отвечает он.
— И, позвольте поинтересоваться, что это за человек?
— Ода Сакуноске, — Накахара медленно проговаривает имя, внимательно рассматривая лицо на против, в надежде увидеть возможные изменения. Осаму, ненадолго будто теряется, но потом озаряется радостью.
— Какое совпадение, — он буквально светится изнутри, — это мой старый друг! Я могу тебя проводить до него, если ты, конечно же, этого желаешь, если нет, то мы можем остаться здесь.
— Проводить? — Чуя скептически изгибает бровь. — Даже не поинтересовавшись, что мне от него потребовалось? Какой-то из вас не самый хороший друг.
— Он на улице, ведь скоро должен начаться салют. А проводить я соглашаюсь только потому что, если бы мной интересовалось столь прекрасное создание, я бы не простил ему, в отказе устраивать нам встречу, — Накахара фыркает, совершенно не впечатлённый данным комплиментом, уж чересчур слова этого длинноногого выглядят шаблонными.
Вся эта ситуация начинает напрягать, но он соглашается, решая, что хуже уже не будет. Во время танца парень не заметил, что людей стало в несколько раз меньше, но сейчас, придерживаясь за галантно предложенную руку, он понял, что пробираться из одной части помещения в другую было в разы проще.
Однако его компаньон повел его прочь от общих дверей, в которые парень вошел в начале вечера, в сторону небольшой застекленной площадки, скрытой тяжелыми шторами. На вопрос, куда они идут, Дазай попросил просто ему довериться, что совершенно не привело в восторг рыжего, но, за отсутствием других вариантов, тот молча последовал следом. Надо же было хоть как-то отработать проигранные деньги. Осаму вышел чуть вперед, отодвигая штору и галантно пропуская Накахару на небольшой абсолютно пустой балкон.
— Сомневаюсь, что ваш друг находится где-то здесь, — проходя вперед, Чуя остановился возле перил, он слышит, как дверь за ним закрывается и напрягается, готовясь в случае чего к драке.
— Нет, но тут открывается замечательный вид, — рыжий скептически изгибает бровь, через плечо наблюдая за тем как Дазай поправляет шторы, — и отсюда можно увидеть моего друга.
Чуя отводит взгляд и начинает рассматривать панораму, которая совершенно точно подходит под описание «замечательного вида». Ухоженный сад, с мраморными дорожками, в данный момент заставленный столами, определенно когда-то был на страницах тех журналов, что скупают домохозяйки, а люди, в разноцветных платьях и костюмах только дополняли праздный вид. Накахара начинал задумываться о том, что застрять здесь с этим незнакомцем, не такая уж и плохая идея, ведь формально свою цель он увидит, а та его нет.
— И где же все-таки ваш друг? — Чуя спиной чувствует, как шатен приблизился к нему практически вплотную и теперь тоже рассматривает территорию.
— Видите ту статую обнаженного Аполлона? Прямо под ней.
Чуя хмурится, пытаясь разглядеть среди толпы людей нужную ему статую, до тех пор, пока в глазах не начинает рябить. Нет, он, конечно, нашел парочку статуй ангелочков, дам с кувшинами и полуголых мужчин, но небольшие пропуски в познаниях не давали понять, что из этого всего может быть статуей Аполлона.
— А можно поточнее?
Рыжий чувствует, как Осаму придвинулся еще, нависая сверху и оставляя между их телами несколько заветных сантиметров. Это еще не похоже на домогательство, но и явное несоблюдение личного пространства.
— Та, что находится возле пруда, — голос шатена звучит тише и Чуя хмурится. За всё это время поисков он не заметил ничего похожего на пруд и, в очередной раз обведя взглядом территорию, не нашел даже лужицы, не говоря уже о чем-то большем.
— Здесь нет никакого пруда, — непонимающе произнес он и замер.
— Да неужели, — тон Осаму изменился окончательно, став вместо приятного и тягучего — сухим и равнодушным. Чуя почувствовал, как что-то холодное упирается ему между позвонков, а вероятность того, что это может быть что-то другое, вместо пистолета, пропала. Теперь причина столь старательного ограждения их от всех остальных, не вызывала вопросов, а рыжий во второй раз за неделю почувствовал себя полным идиотом.
— Воровать ситуации из боевиков не самое благородное дело, — Накахара проглатывает ком в горле и старается игнорировать холод металла, проступающий через платье. —Ты всегда так общаешься с людьми?
— А переодеваться в девушку и прокрадываться на бал, определенно вершина благородства, — Дазай поднял колено повыше, прижимая рыжего еще сильнее к перилам и заставляя того сжать зубы, но не дернуться. — Тебя не учили, что обманывать не хорошо?
Вся наигранность пропала, стоило только ловушке захлопнуться окончательно, и Чуе в голову пришло осознание того, как они выглядят со стороны. Любой бы наблюдавший принял сторону рыжего, как потенциальной жертвы, только вот этих самых наблюдавших не было. Мало вероятно, что кто-то бы стал поднимать глаза вверх или заходить на балкон, а если бы даже и поднял, то учитывая ракурс у них бы зародились абсолютно другие мысли о ситуации.
— Не тебе рассуждать об обмане, — Накахара сжал перила до побеления костяшек. — Собираешься убить меня прямо здесь?
Он почувствовал, как пистолет медленно пополз вверх, обводя выпирающие позвонки и останавливаясь где-то на уровне сердца.
— Хочешь последовать за своими друзьями? — тихий шепот Осаму раздался у самого уха, и Чуя бы нагло солгал, если бы в этот момент не почувствовал волну мурашек, покрывшую все тело. — Я думал, ты стоишь гораздо большего.
— У тебя ужасная привычка отвечать вопросом на вопрос, — голос рыжего немного дрожал, а сам он готов был хоть до бесконечности спорить о том, что это было исключительно из-за холодного вечернего ветра. — Если ты не собираешься меня убивать, то чего ты тогда хочешь?
Накахара почувствовал, как пистолет убрали от спины, а его самого повернули на сто восемьдесят градусов. Музыка в зале остановилась, и, судя по звукам, народ окончательно собрался на улице.
— Десять миллионов, — Дазай нисколько не изменился в лице, когда называл эту цифру, и не было похоже, что она была заготовлена заранее, скорее первое число, что пришло ему в голову, — конечно же, долларов.
— Я студент, откуда у меня такие деньги? — хоть Чуя и не чувствовал холод пистолета, теперь он прекрасно его видел — небольшая карманная модель, не слишком мощная, но в правильных руках довольно смертоносная, — однако этот вид его успокаивал.
— Ты думаешь, это мои проблемы? — Осаму качнул рукой с пистолетом в сторону, заставляя рыжего внимательно следить за этим движением. — Хотя, ты можешь их отработать. Кольцо с нужным адресом у тебя в квартире, не хмурься, это как залог твоего хорошего поведения, ведь в случае чего, я могу заявить о пропаже, поиски не будут долгими, а в тюрьму попадать я тебе совсем не советую, оттуда редко кто возвращается. Три дня, чтобы подумать и решить.
Дазай отступает на шаг, давая Накахаре чуть больше пространства, за спиной которого, под общий одобрительный гул, раздаются первые выстрелы салюта. Усмехнувшись и явно пребывая довольным собой, шатен убрал пистолет в карман брюк, и, если бы не вся общая ситуация, Чуя мог бы признать, что под огни разрывающихся петард, этот парень выглядит прекрасно.
— Пора проверить правдивость фразы об отсутствии души у рыжих, — парень хмурится, и прежде чем осознать, что Осаму имеет в виду, чувствует сильный удар поддых, выбивающий весь воздух из легких и сухой поцелуй на губах.