Allure

— Подарок? — спросил Цзян Фэнмянь, посмотрев на тщательно упакованный протянутый свёрток. Он всё ещё не мог нормализовать дыхание из-за недавней быстрой близости, которую ему устроил император в коридоре по пути в его личные покои.       Император взял в руки чашу и повертел её, прежде чем ответить:        — Ты, кажется, удивлён. Неужели я раньше не делал тебе подарков? — Делали, но… — он замолчал, потому что не знал, как правильно выразить свои чувства. Сегодня у императрицы день рождения, но император не только не посетил торжественные празднования, как делал это раньше, но и велел привести к нему своего любимого наложника. И если бы на этом всё закончилось. Император так же сделал ему довольно дорогой подарок, когда должен был дарить такие вещи своей жене. — Но? –император приподнял бровь.       Они посмотрели друг на друга, и Цзян Фэнмянь знал, что Вэнь Жохань видел насквозь все его оговорки. Так же он знал, что лидеру этих земель было всё равно. Если он и был в чём-то абсолютно уверен, что знал о Вэнь Жохане за все годы их связи, то только в двух вещах: он всегда получал всё, что хотел; и что он собственник.              И по какой-то причине Вэнь Жохань оказывал ему своего рода услугу в том, что всегда был снисходительным и готов был баловать, в то время как другим наложницам уже давно бы приказал отрубить головы. Вот почему Цзян Фэнмянь мог позволить себе сказать, особо не задумываясь: — Но это кажется неуместным, особенно учитывая сегодняшний… праздник. — Должен ли я воспринимать это как отказ? — бросил ему вызов император.       Цзянь Фэнмянь низко поклонился из своего сидячего положения и проговорил:        — Конечно нет, Ваше Величество. Этот человек любезно принимает то, что вы даровали ему. — Открой это.       Сняв крышку и отложив её в сторону, Цзян Фэнмянь тихо выдохнул. Он знал, что пользуется поддержкой императора с тех пор, как случайно принял участие в церемонии торгов, которую он, вероятно, выиграл. Сначала он подумал, что это был какой-то дружеский жест со стороны императора, ведь они росли вместе до того, как клан Цзян трагически пал, оставив Цзян Фэнмяня наедине с собой и с желанием выжить.              Увидеть под крышкой явно дорогое, с вышитыми запутанными узорами ханьфу, который, без сомнения, подходил ему во всех цветах и оттенках, которые когда-то носили клан Вэнь, было волнительно. Высококвалифицированным наложницам часто дарили шпильки для волос, украшения или жетоны, чтобы показать покровительство императора над ними. И Цзян Фэнмянь часто получал многое из этого, но… Одежда, однако, была совсем другим делом. Император никогда не отдал бы целый комплект дорогой одежды обычной наложнице, так как такие подарки обычно дарили только прямым членам семьи.        — Надень это.       И он понял, что это станет ещё одним доказательством, что император владеет им. Таким же доказательством, как и следы укусов на внутренней стороне бёдер, восхитительные синяки на его ногах и талии, а так же сине-красный след на его шее, как будто от гильотины.       Он встал и медленно снял свою одежду. Когда она упала к его ногам, а он остался стоять полностью обнажённым перед самым могущественным человеком на земле, Цзян Фэнмянь глубоко вздохнул и позволил этому человеку любоваться им. Годы тренировок и тонна опыта — единственные причины, почему он не пытался спрятаться от голода в глазах императора.              Каждый раз, когда император звал его, это было представлением, в котором ему доставалась исполнительная роль. Он отошёл от своей выброшенной одежды и наклонился, чтобы взять в руки свой подарок. Он встретил взгляд императора и задержался на нём, чувствуя себя уязвимым.              Верхняя часть ханьфу была преимущественно кроваво-красного цвета, а рукава — белыми. На одежде были золотые украшения и вышитые солнечные лучи, расползающиеся по мягкой и приятной ткани. Он провёл пальцами по прикреплённой на уровне шеи броши, которая соответствовала дизайну солнца правящей семьи, и двинул рукой, чтобы закрыть ханьфу. При этом брошь находилась ровно над большим свежим алым засосом на шее.       Следующим, что осознаёт Цзян Фэнмянь, были крепкие объятия Вэнь Жоханя (он понятия не имел, как тот двигался так быстро), когда они оба стояли, и глубокий поцелуй, как будто бы император желал высосать душу из своего любовника.       Император быстро раздвинул его бёдра левой рукой, и так как с предыдущего раза прошло совсем мало времени и Цзян Фэнмянь внизу был ужасно мокрым и растянутым, Вэнь Жохань легко вошёл в него. — Ваше Величество… аа-ахх…       Этот ответный тихий вздох словил чужой рот, когда они продолжали смотреть друг другу в глаза. Император доказал, что его сила не зависела исключительно от его помазанного положения, когда, подхватив Цзян Фэнмяня за задницу, заставил того обвить ноги вокруг бёдер, ни на секунду не замедлив темп проникновения.       Они оставались в этом положении в течении некоторого времени, и Цзян Фэнмянь знал, что император должен был хотя бы раз выйти из него. Но, по правде говоря, быстрых и резких толчков было настолько много, что он уже сбился со счёта, потому что это было бесполезным занятием. Цзян Фэнмянь знал, что каждый раз они оба терялись друг в друге без остатка.              Вэнь Жохань начал идти, а Цзян Фэнмянь покрепче вцепился в его спину. — Хнн… хах! — жалобное постанывание вырывалось из его рта при каждом шаге, так как член императора проникал в него всё глубже.       Без предупреждения Вэнь Жохань осел на пол, и любовник громко вскрикнул от неожиданности, так как следующее проникновение стало более грубым и резким. Император издал тихий смешок, получив такую реакцию, и позволил себе уткнуться в изгиб шеи любовника, оставляя там новые любовные укусы.       Он оставил большой яркий засос около челюсти, а после начал вести цепочку из поцелуев-укусов вниз по шее. Вэнь Жохань улыбнулся, когда почувствовал на своей спине чужие ногти, оставляющие алые царапины. Чтобы отомстить за это, он продолжал оставлять засосы на нежной коже, и тогда он заметил, что верхняя часть ханьфу соскользнула с правого плеча его любовника, оголяя больше кожи, Вэнь Жохань решил воспользоваться этим, припав губами к кофейной бусине соска.       Руки Цзян Фэнмяня поднялись вверх по его волосам и в нерешительности застыли на голове, не зная: заставить императора остановиться или же прижать ещё ближе к чувствительному местечку. Не в силах отказать себе, Вэнь Жохань быстро осмотрел затвердевший сосок, а после прихватил его зубами. — Ах! Не… аааа… — ахнул Цзян Фэнмянь.       Он попытался оттолкнуть мужчину, но получил за это ещё один укус. — Неет… нет, — раздалась слёзная мольба. — Это больно? — с недоброй усмешкой поинтересовался Вэнь Жохань, но они оба знали, что он не остановится лишь по этой причине.       Цзян Фэнмянь коротко кивнул. — Я мог бы уравновесить это чувство. Почему бы тебе не показать мне другой?       Цзян Фэнмянь прикусил губы, пытаясь остановить рвущеюся наружу громкие стоны. Вэнь Жохань всегда приходил к тому, что заставлял его выполнять самые неловкие и смущающие просьбы, к которым тело Цзян Фэнмяня ещё не смогло привыкнуть. И всё же он послушно опустил ханьфу со своего левого плеча, обнажая другой сосок. Цзян Фэнмянь положил свою руку на щёку императора и медленно подтолкнул его голову к своей груди.       Хриплый смешок прямо около чувствительной кожи заставил левый сосок быстро затвердеть. А затем он подвергся такой же болезненно-сладкой пытке, как и правый. Вэнь Жохань прикусил его зубами, обвёл языком по ореолу, втянул в свой рот твёрдую маленькую плоть, наслаждаясь звуками, слетающими с уст Цзян Фэнмяня. Он начал вдалбливаться в его тело быстрее и совпал с темпом своего языка, остервенело ласкающего возбуждённые соски.       И после очередного резкого укуса Цзян Фэнмянь громко вскрикнул, изливаясь на живот императора.       У него не было возможности даже перевести дыхание после первого яркого оргазма, так как император перевернул его, поставив на колени перед собой, и снова вошёл в него по самое основание. Новая поза заставила почувствовать каждый толчок по-другому и громко стонать от каждого проникновения. И только когда он через некоторое время смог сфокусировать взгляд на окружении, Цзян Фэнмянь понял, что они занимаются этим перед зеркалом. Вэнь Жохань мгновенно увеличил темп толчков, вторгаясь в подрагивающее раскрытое тело с большей силой.       Цзян Фэнмянь держал глаза полуоткрытыми и смотрел на отражение в зеркале. Смотрел на то, как они занимались грубым и животным сексом. На обоих ещё оставались нетронутые и неповреждённые части одежды, хотя, возможно, скоро и она полетит в сторону, учитывая, что плечи Цзян Фэнмяня были уже полностью оголены (ему изначально так и не удалось застегнуть по-нормальному брошь). Его бёдра самопроизвольно разъезжались в разные стороны, а горячее дыхание Вэнь Жоханя чувствовалось где-то в районе загривка. Левая рука императора пробралась до груди и принялась заново терзать чувствительную бусину соска, щипая и оттягивая, а после перекатывая между указательным и большим пальцем. Его правая рука скользнула по внутренней части бедра, располосовав острыми ногтями гладкую поверхность кожи. — Хах… ах! — Хорошо? — Ах-х-х! Да… да!       Полностью увлечённый процессом Вэнь Жохань начал повторять, певуче растягивая слова при каждом ударе бёдер о покрасневшие ягодицы: — Мой! Мой! Мой!       Любовник, который действительно являлся особенным и самым любимым из всех, громче застонал, когда темп толчков увеличился. От падения его уберегал только император, что держал его за шею и под животом, прижимая спиной к своей груди. — Скажи это, — потребовал император между сильными и яростными толчками. — Скажи, что ты мой!       Он с силой прокрутил левый сосок между пальцами, когда не получил от Цзян Фэнмяня мгновенный ответ. Прогибаясь в пояснице, мужчина едва ли мог дышать под таким натиском проникающего в быстром темпе в него члена, что уж говорить про слова. Он открыл рот, пытаясь выполнить приказ, смотря при этом прямо в глаза Вэнь Жоханя через зеркальное отражение, и выдохнул: — Ваш… Я ваш!       Вэнь Жохань издал утробный рык и перевернул тело Цзян Фэнмяня, опрокидывая того перед собой на спину (спасибо небесам за многочисленные подушки). Он начал толкаться сильнее и быстрее, в то время как Цзян Фэнмянь мог только беспомощно хвататься за чужую спину. Его ноги раздвинулись в стороны ещё больше, чтобы принимать в себя член императора как можно глубже.       С каждым толчком Вэнь Жохань собственнически шипел «мой!», а Цзян Фэнмянь с придыханием отвечал «ваш!». Это длится настолько долго, что Цзян Фэнмянь не может больше ничего, кроме как стонать и стонать, поскольку падкое на императорские ласки тело всё не может насытится чередой грубых, глубоких и сильных толчков.              Самый могущественный человек на земле не мог перестать терзать чужие губы поцелуями. Он знал, что Цзян Фэнмянь знал о нём две вещи: что он всегда, всегда добивался того, чего хотел; и что он собственник.              Он думал, что время пришло. Он, наконец, действительно заставит его понять, а после сделает одной из значимых фигур во дворце.              В конце концов, Вэнь Жохань не организовал бы падение клана Цзян из-за пустяка.